ПЫТКИ В СССР

ПЫТКИ В СССР

Борис Ихлов

Реферат

В советских фильмах о революции, напр., «Адъютант его превосходительства», часто показывали, как в царских тюрьмах избивали политзаключенных. Вера Засулич стреляла в градоначальника Петербурга Трепова, который приказал публично выпороть розгами политзаключенного, народника Боголюбова.

Троцкисты и либералы указывают, что во время Большого террора в сталинских застенках применяли пытки, т.е. сталинизм не отличается от царизма. Действительно, есть миф, что Тухачевского не пытали, он сознался в «преступлениях» добровольно. Это не так, Тухачевского пытали, пытки применяли и к Герою Советского Союза генералу Павлову, и к конструктору Королеву, и к герою испанской войны Михаилу Кольцову, били генерала Горбатова, Героя Советского Союза, награжденного двумя орденами Ленина, орденами Красного Знамени, Кутузова 3 ст., Александра Невского, Отечественной войны 1 ст., Красной звезды, медалями, а также иностранным орденом - все они были невиновны.

Обелять Сталина начали еще при Ельцине, продолжили при либеральном Путине.

Бывший начальник УНКВД по Свердловской области Дмитрий Дмитриев (Плоткин), снятый с должности в мае 1938-го «за перегибы», реабилитирован ГВП 9.12.1994. Между тем, согласно сохранившимся в архивах документам, по прямому указанию Дмитриева его подчиненные избивали арестованных.

Вениамин Агас (Мойсыф), избивавший командарма 1 ранга Федько, участвовавший в избиениях арестованных «военных заговорщиков» (дело Тухачевского), был реабилитирован 9.11.2001.

И троцкисты, и либералы, говоря о причинах применения пыток, говорят что-то невнятное, не основательное. Зачем были нужны показательные процессы с признаниями, да еще и со славословием Сталина в речах осужденных?

***

Пытки были официально санкционированы и рекомендованы как метод ведения следствия в 1937 г. По воспоминаниям бывшего военного прокурора Афанасьева, у него на допросе в 1940-м бывший нарком внутренних дел Ежов рассказал, что именно Вышинский в мае 1937-го у Сталина в присутствии Ежова намекал на необходимость применения насилия, чтобы заставить Тухачевского признаться, и развивал «теорию» о непригодности гуманного обращения с врагами, дескать, царские жандармы с революционерами не церемонились. Сталин, по словам Ежова, мнения не высказал, лишь бросил: «Ну, вы смотрите сами, а Тухачевского надо заставить говорить»… В июле 1937-го в Москве на совещании-инструктаже руководителей региональных НКВД в ходе подготовки массовых арестов Ежов и его зам Фриновский заявили следователям, что они «могут применять и физические методы воздействия».

То, что разрешение на повсеместное применение пыток к арестованным было дано именно в 1937-м, подтверждается самим Сталиным. В январе 1939-го он специальной шифротелеграммой оповестил региональных руководителей партии и НКВД, что «применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКПб».

«Секретарям обкомов, крайкомов,   ЦК нацкомпартий, наркомам внутренних дел, начальникам УНКВД

Шифротелеграмма: «ЦК ВКП стало известно, что секретари обкомов-крайкомов, проверяя работников УНКВД, ставят им в вину применение физического воздействия к арестованным, как нечто преступное. ЦК ВКП разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП. При этом было указано, что физическое воздействие допускается, как исключение, и притом в отношении лишь таких явных врагов народа, которые, используя гуманный метод допроса, нагло отказываются выдать заговорщиков, месяцами не дают показаний, стараются затормозить разоблачение оставшихся на воле заговорщиков, - следовательно, продолжают борьбу с Советской властью также и в тюрьме. Опыт показывает, что такая установка дала свои результаты, намного ускорив дело разоблачения врагов народа. Правда, впоследствии на практике метод физического воздействия был загажен мерзавцами Заковским, Литвиным, Успенским и другими, ибо они превратили его из исключения в правило и стали применять его к случайно арестованным честным людям, за что они понесли должную кару. Но этим нисколько не опорочивается сам метод, поскольку он правильно применяется на практике. Известно, что все буржуазные разведки применяют физическое воздействие в отношении представителей социалистического пролетариата, притом применяют его в самых безобразных формах. Спрашивается, почему социалистическая разведка должна быть более гуманной в отношении заядлых агентов буржуазии, заклятых врагов рабочего класса и колхозников. ЦК ВКП считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружившихся врагов народа, как совершенно правильный и целесообразный метод. ЦК ВКП требует от секретарей обкомов, райкомов, ЦК нацкомпартий, чтобы они при проверке работников НКВД руководствовались настоящим объяснением». № 1/с, 2/с, №26/ш. СЕКРЕТАРЬ ЦК ВКП(б) И.СТАЛИН 20.01.1939 г. (АП РФ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 6. Л. 145-146. Машинопись (1-й экз.) с рукописными вставками. Согласно пометкам на архивном экз., машинописные копии посланы: Берия, Щербакову, Журавлеву, Жданову, Вышинскому, Голякову, и др. (всего 10 адресатов).

Сохранились собственноручные резолюции Сталина на поступавших к нему от Ежова протоколах допросов арестованных, в которых он требовал «бить». Например: 13.9.1937 в письменном указании Ежову Сталин требует: «Избить Уншлихта за то, что он не выдал агентов Польши по областям (Оренбург, Новосибирск и т.п.)». 2.9.1938 на сообщении Ежова о «вредительстве в резиновой промышленности» Сталин оставляет пометку: «NB. Вальтер (немец)» и «NB (избить Вальтера)». Личные пометки Сталина зафиксированы и в его пометках «бить, бить» в опубликованных ныне так называемых расстрельных списках.

В Особом отделе НКВД Белорусского военного округа: «Арестованных заставляли стоять столбом и на одной ноге в течение суток и больше, приседать до 1700 раз с Библией на вытянутых руках, гавкать собакой и т.д.» Все это сочеталось с методами психологического воздействия. Следователи давали задание камерной агентуре уговаривать арестованных сознаться в несовершенных преступлениях. Когда и это не помогало — подделывали подписи арестованных под протоколами допросов.

Из справки секретариата НКВД УНКВД по Житомирской обл. 8.1.1939: «В результате жестокого избиения з/к крики и стоны последних были слышны на улице, что могло стать достоянием масс».

В УНКВД по Ленинградской обл. следователям был установлен лимит - за день не менее 5 «признаний». Арестованный в 1937-м в Ленинграде А. К. Тамми, которому запомнились «только садисты из садистов», писал: «…Карпов сначала молотил табуреткой, а затем душил кожаным ремнем, медленно его закручивая…» Вероятнее всего, речь идет о Георгии Карпове - будущем генерале и председателе Совета по делам РПЦ.

В НКВД Грузии осужденного Михаила Дзидзигури начали избивать на глазах других осужденных, как только все они были размещены в грузовой машине, чтобы следовать к месту расстрела, его били рукоятками пистолетов и убили еще до расстрела. Также били перед расстрелом Морковина: «Савицкий и Кримян обвиняли его в том, что он не присваивал им очередные специальные звания, и издевательски спрашивали его: «Ну как, теперь ты присвоишь нам звания?» Парамонов во дворе внутренней тюрьмы насмерть забил осужденного Зеленцова, и в машину, следовавшую к месту расстрела, его отнесли уже мертвого. Парамонов пояснил: его бывший начальник ему «жизни не давал». На месте расстрела уже били всех подряд: «Набрасывались на совершенно беспомощных, связанных веревками людей и нещадно избивали их рукоятками пистолетов». В обвинительном заключении по делу Савицкого, Кримяна, Парамонова и других бывших работников НКВД Грузии, осужденных в 1955-м, отмечено, что указание об избиениях приговоренных им дал первый секретарь ЦК КПб Грузии Берия: «Перед тем как им идти на тот свет, набейте им морду».

В УНКВД по Вологодской области убивали с помощью топора и молота. Сначала били приговоренных арестованных молотом по голове, а затем клали на плаху. Позднее в официальных бумагах НКВД это будет квалифицировано как «несоветские, преступные методы» приведения приговоров в исполнение.

Главный прокурор ВМФ направил 3.1.1940 письменную жалобу начальнику Особых отделов ГУГБ НКВД Бочкову и Прокурору СССР Панкратьеву о нарушениях закона в Особом отделе Черноморского флота. В частности, сообщал, что на вопрос о практикуемых там в ходе следствия избиениях начальник Особого отдела флота Лебедев открыто заявил прокурору: «Бил и бить буду. Я имею на сей счет директиву Берия».

В составленном для Сталина в июле 1947-го обзоре практики ведения следствия министр госбезопасности Абакумов сообщал, что в отношении не желающих сознаваться «врагов советского народа» органы МГБ в соответствии с указанием ЦК ВКПб от 10.1.1939 «применяют меры физического воздействия».

Сталин лично давал указания министру госбезопасности Игнатьеву, в каком направлении вести следствие и о применении к арестованным истязаний. Позднее Игнатьев описывал, как Сталин устроил ему разнос за неповоротливость и малую результативность следствия: «Работаете как официанты - в белых перчатках». Сталин внушал Игнатьеву, что чекистская работа - это «грубая мужицкая работа», а не «барская», требовал «снять белые перчатки».

После смерти Сталина и Берии, когда на вершине власти был Маленков, была начата работа по выяснению подробностей репрессий. В рамках этой работы допрашивали многих следователей и работников прокуратуры. На допросе Лев Шварцман, который участвовал в следствиях по делам высокопоставленных военачальников, показал: «Физические методы воздействия применяли к Мерецкову сначала высокие должностные лица Меркулов и Влодзимирский, а затем и я со следователями Зименковым и Сорокиным. Его били резиновыми палками. На Мерецкова до ареста имелись показания свыше 40 свидетелей о том, что он является участником военного заговора».

Командующий ВВС РККА, командарм 2 ранга Локтионов Александр Дмитриевич - один из немногих, кто выдержал длительные изощренные пытки и не дал компрометирующих показаний на других людей. Его мужество поражало даже видавших виды следователей НКВД. Расстрелян в поселке Барбыш под Куйбышевом в 1941г.»

Из показаний бывшего следователя НКВД Семенова: «Я лично видел, как зверски избивали на следствии Мерецкова и Локтионова. Они не то что стонали, а просто ревели от боли... Особенно зверски поступали со Штерном. На нем не осталось живого места. На каждом допросе он несколько раз лишался сознания... Локтионов был жестоко избит, весь в крови, его вид действовал и на Мерецкова, который его изобличал. Локтионов отказывался, и Влодзимерский, Шварцман и Родос его продолжали избивать по очереди и вместе на глазах Мерецкова, который убеждал Локтионова подписать все, что от него хотели. Локтионов ревел от боли, катался по полу, но не соглашался...»

Из допроса бывшего следователя НКВД Болховитина: «По указанию Влодзимерского в начале июля 1941г. была проведена очная ставка Смушкевича с Рычаговым (начальники ВВС РККА в 1937-1938гг. - прим. авт.) До очной ставки Влодзимерский прислал ко мне в кабинет начальника 1-го отдела следственной части Зименкова и его зама Никитина. Никитин в порядке "подготовки" Рычагова к очной ставке зверски избил его. После этого привели в мой кабинет Смушкевича, судя по его виду, очевидно, он неоднократно избивался. На очной ставке он дал невнятные показания о принадлежности Рычагова к военному заговору».

Начальник отдела УГБ НКВД БССР Сотников писал в своём объяснении: «Примерно с сентября месяца 1937 года всех арестованных на допросах избивали... Среди следователей шло соревнование, кто больше "расколет". Эта установка исходила от Бермана (бывший наркомвнудел Белоруссии), который на одном из совещаний следователей наркомата сказал: "Ленинград и Украина ежедневно дают на "двойку" по одному альбому, и мы должны это делать, а для этого каждый следователь должен давать не менее одного разоблачения в день". Дела о шпионаже рассматривались не "тройками", а "двойкой", состоявшей из Ежова и Вышинского, которая рассматривала их на основании т.н. альбомов - списков обвиняемых с указанием их фамилий, имени, отчества и других установочных данных, краткого содержания выдвинутого обвинения и предложений следствия по приговору. Избиение арестованных, пытки, доходившие до садизма, стали основными методами допроса. Считалось позорным, если у следователя нет ни одного признания в день. В наркомате был сплошной стон и крик, который можно было слышать за квартал от наркомата. В этом особенно отличался следственный отдел».

Бывший начальник 3-го отделения 3-го отдела УНКВД Московской обл. лейтенант госбезопасности А. О. Постель за необоснованные аресты, применение пыток и т.п. в апреле 1940 г. был осужден к 15 годам лишения свободы. В 1956 г., после отбытия срока наказания, он в многочисленных заявлениях в инстанции стал настаивать на своей реабилитации. В одном из заявлений он пишет, что сегодняшние военные прокуроры «... проявляют глубокое непонимание обстановки страха и трепета, царившего в 1937-1938гг. в органах НКВД, прокуратуры и судах... Если в 1937-1938гг. в моей работе были искривления в следствии и арестах, то они являются результатом внедренных тогда в аппарат физических методов следствия, прямо исходящих от наркома Ежова и вождя партии Сталина. Я, рядовой чекист, коммунист по служебному и партийному долгу, не мог выражать сомнения, подвергать критике или не выполнять этих указаний, а выполнение их приводило к незаконным арестам и репрессиям...

Об этих физических методах следствия было хорошо известно прокурору СССР Вышинскому, председателю Военной коллегии Верхсуда Ульриху, которые преподносились нам, как защита интересов партии в ожидании войны...» (Архив ВКВС РФ, Л.18,18 об., 19).

Начальник отдела УГБ НКВД БССР Сотников писал в своём объяснении:

-Примерно с сентября месяца 1937 года всех арестованных на допросах избивали... Среди следователей шло соревнование, кто больше "расколет". Эта установка исходила от Бермана (бывший наркомвнудел Белоруссии), который на одном из совещаний следователей наркомата сказал: "Ленинград и Украина ежедневно дают на "двойку" по одному альбому, и мы должны это делать, а для этого каждый следователь должен давать не менее одного разоблачения в день". Дела о шпионаже рассматривались не "тройками", а "двойкой", состоявшей из Ежова и Вышинского, которая рассматривала их на основании так называемых альбомов - списков обвиняемых с указанием их фамилий, имени, отчества и других установочных данных, краткого содержания выдвинутого обвинения и предложений следствия по приговору. Избиение арестованных, пытки, доходившие до садизма, стали основными методами допроса. Считалось позорным, если у следователя нет ни одного признания в день. В наркомате был сплошной стон и крик, который можно было слышать за квартал от наркомата. В этом особенно отличался следственный отдел."

После ареста наркома Ежова прошла кампания по чистке и проверке дел НКВД. В ходе этой кампании некоторым уцелевшим арестованным удалось выйти на свободу. Один из освободившихся - бывший командир дивизиона 41-го артполка капитан Д. Н. Нешин - несколько раз обращался в наркомат обороны, заявляя об физических издевательствах над ним, но там ему рекомендовали "молчать". Тогда он обратился к Мехлису, а тот переслал копии письма Ворошилову, Сталину и Берии. Нешин писал:

   "...Что я видел своими глазами? Били поголовно всех, стояли в положении смирно все поголовно... Некоторые вскоре умирали. Красноармеец 122 СП Терещенко умер вскоре, его били сильно о стену спиной... В кабинет следователя комендант тюремного подвала Глебов приводил овчарку - натравливать на арестованных, упорно сопротивляющихся следствию... В подвале невозможно было спать, примерно с 2 часов ночи начинались избиения арестованных на допросах, ужасные крики и призывы о помощи. Чаще всего кричали: «Сталин, заступись!» (Архив ВКВС РФ, Д.26484, Л.1).

В материалах Военного трибунала Киевского военного округа от 1939 года, когда под суд попала группа сотрудников НКВД Житомира за «нарушения социалистической законности», на десятках страниц - показания трибуналу о технологии пыток и расстрелов.

Руководитель пыток - Якушев Лаврентий Трофимович.

Показания Тимошенко: «... Ломов там не было, были палки и медные трубы, которыми били осужденных. Это ввели при Якушеве, когда Мартынюк рассказал, как он делает. Палками все начальство било осужденных, в том числе и Гришин избивал осужденных, а для чего били, не знаю. Били не всех подряд. Мартынюк так говорил: «Чтобы шума не было, несколько раз палкой — и молчит». Тогда и стали бить…»

Якушев получил 20 лет лагерей, но в октябре 1941 г. был освобожден и направлен в мотострелковую бригаду НКВД. Далее Якушев - зам начальника разведывательного отдела и зам начальника оперативной группы НКВД партизанских отрядов Калининского фронта, капитан госбезопасности. Зам начальника разведывательного отдела и зам начальника оперативной группы НКГБ партизанской бригады Вишнева (Витебская область), подполковник госбезопасности.

С 1948 г. - управделами Министерства Вооруженных Сил СССР, полковник. Далее - начальник Контрольно-ревизионной инспекции Хозяйственного управления Министерства Вооруженных Сил СССР. И, наконец, начальник Инспекции Хозяйственного управления Министерства ВС СССР.

Под занавес жизни он стал писателем. Выпустил две книжки для детей и юношества про подвиги разведчиков.

Согласно записке комиссии Президиума ЦК КПСС в президиум ЦК КПСС о результатах работы по расследованию причин сталинских репрессий (комиссия Н. М. Шверника) арестованные, которые старались доказать свою невиновность и не давали требуемых показаний, как правило, подвергались пыткам. К ним применялись т.н. «стойки», «конвейерные допросы», заключение в карцер, содержание в специально оборудованных сырых, холодных или очень душных помещениях, лишение сна, пищи, воды, избиения и другого рода пытки.

Ныне модно подвергать сомнению реабилитацию при Хрущеве, но в записке, среди прочего, приводится выдержка из письма заместителя командующего Забайкальским военным округом комкора Лисовского о пытках советских военачальников:

«Били жестоко, со злобой. Десять суток не дали минуты сна, не прекращая истязаний. После этого послали в карцер... По 7-8 часов держали на коленях с поднятыми вверх руками или сгибали головой под стол и в таком положении я стоял также по 7-8 часов. Кожа на коленях вся слезла, и я стоял на живом мясе. Эти пытки сопровождались ударами по голове, спине.

Один из первых пяти советских маршалов, первый кавалер почетных боевых орденов Красного Знамени и Красной Звезды Василий Константинович Блюхер скончался от жестоких пыток (по заключению судмедэксперта, смерть наступила от закупорки легочной артерии тромбом, образовавшимся в венах таза; был почти выбит глаз) в Лефортовской тюрьме НКВД 9.11.1938. Его тело сразу сожгли в крематории. Только через 4 месяца, 10.3.1939, судебные инстанции приговорили давно мертвого маршала к высшей мере наказания за «шпионаж в пользу Японии, участие в антисоветской организации правых и в военном заговоре».

Будущий маршал Константин Рокоссовский c 17.8.1937 по 22.3.1940 содержался во внутренней тюрьме УГБ при НКВД по Ленинградской обл. на ул. Шпалерной. В пытках Рокоссовского неоднократно принимал личное участие начальник Ленинградского УНКВД Заковский. Рокоссовскому выбили несколько передних зубов, сломали три ребра, молотком били по пальцам ног. Его обвиняли в связях одновременно с польской и японской разведками, однако Рокоссовский не дал ложных показаний ни на себя, ни на других. По сведениям полковника юстиции Климина Ф. А., бывшего в числе трех судей Военной коллегии ВС СССР, разбиравших дело Рокоссовского, в марте 1939 г. должен был состояться суд, но все свидетели, давшие показания, ко времени суда уже были мертвы. Рассмотрение дела было отложено на доследование, осенью 1939 г. состоялось 2-е заседание, также отложившее вынесение приговора. 22.3.1940 Рокоссовский был освобожден в связи с прекращением дела, при ходатайстве С. К. Тимошенко (бывший командир Рокоссовского) к Сталину, и реабилитирован.

Комкор А. Я.Лапин (Лапиньш), награжденный тремя орденами Красного Знамени, 21.9.1938 покончил жизнь самоубийством в тюремной камере. В его вещах нашли записку: «Мне надоело жить, меня сильно били, поэтому я дал ложные показания и наговорил на других лиц. Я ни в чем не виновен».

В 1938 году по приказу НКВД в помещении бывшего монастыря Святой Екатерины в Московской области была образована тайная следственная тюрьма, известная как Сухановка или Спецобъект № 110.

На допросах в Сухановке театральный режиссер Мейерхольд признался в сотрудничестве с британской и японской разведкой. Он дал показания на коллегу режиссера-кинематографиста Сергея Эйзенштейна, писателя Илью Эренбурга, композитора Дмитрия Шостаковича и многих других деятелей советской культуры. В письмах к Председателю СНК Молотову режиссер поведал, как проходили допросы:

«Меня здесь били — больного 65-летнего старика: клали на пол лицом вниз, резиновым жгутом били по пяткам и спине; когда сидел на стуле, той же резиной били по ногам сверху, с большой силой... В следующие дни, когда эти места ног были залиты обильным внутренним кровоизлиянием, то по этим красно-синим-желтым кровоподтекам снова били этим жгутом, и боль была такая, что, казалось, на больные чувствительные места ног лили крутой кипяток, и я кричал и плакал от боли... Нервные ткани мои оказались расположенными совсем близко к телесному покрову, а кожа оказалась нежной и чувствительной, как у ребенка, глаза оказались способными лить слезы потоками. Лежа на полу лицом вниз, я обнаруживал способность извиваться и корчиться, и визжать, как собака, которую бьет хозяин. Меня били по старым синякам и кровоподтекам, так что ноги превращались в кровавое месиво. Следователь все время твердил, угрожая: не будешь писать, будем опять бить, оставив нетронутыми голову и правую руку, остальное превратим в кусок бесформенного, окровавленного мяса. И я все подписывал». Мейерхольд и Кольцов были расстреляны 2.2.1940.

«Мы били, бьем и ни от кого не скрываем!» — любил говорить следователь Сухановки Михаил Рюмин.

Большевик, ленинец Михаил Кедров вместе с сыном Игорем и его другом (они тоже служили в НКВД) написали письмо о злоупотреблениях в органах. Все трое были немедленно арестованы. Их допросы продолжались по 22 часа и более. Первыми расстреляли молодых людей, Михаил, несмотря на пытки, не признавал себя виновным. На суде он был оправдан, но не отпущен из тюрьмы. Когда началась война, по устному приказу Берии Кедров был расстрелян без возобновления следственного дела.

Из заявления члена КПбБ, партбилет №2827390, партстаж с 1918 г., Чернушевича Митрофана Ивановича, Минск, Белорусская ул., 12 - 6. 29 сакавiка 1939 г.: «… Били меня Особоуполномоченный Перевозчиков, уполномоченный Поздняков и еще один уполномоченный из аппарата Особоуполномоченного… Били по пять суток подряд, ни на одну минуту не давая спать и отказывая в пище. Били, не давая ни одну минуту посидеть, все время я или стоял или сидел на коле (остром)».

Замнаркома НКВД Казахстана Шрейдер, убеждённый коммунист, вспоминал о пытках, применявшихся к его приятелю, Фёдору Чангули: «В течение 10 суток его не выпускали из кабинета: следователи менялись, а он от избиений неоднократно терял сознание. Садист Журавлев (который вскоре разоблачит как врага народа самого Ежова) применял к Феде, видимо, им самим изобретённую пытку под названием "утка": Феде закидывали за спину и связывали руки и ноги, затем двое помощников разжимали Феде зубы и Журавлев мочился ему в рот».

Формально пытки запретили только в 1953-м, после смерти Сталина. Но пыточная практика не исчезла, она стала нормой в российском демократическом МВД, и при Ельцине, и при Путине.

Однако. Если вы видели кинопленку с показаниями обвиняемых по делу Промпартии или меньшевистского Бюро РСДРП, вам станет ясно, что пытки применялись гораздо раньше, с 1928 года, их применяли и в 1931-м. Какие-то нелепые выступления обвиняемых, обличения самих себя с точки зрения марксизма-ленинизма… Да эти технари и слов-то таких не знали.

***

Бухарин, Рыков и др. однажды настояли на расстреле невинных. Сталин, кстати, возражал, чтобы заменили 10-ю годами заключения. Незадолго до собственного расстрела Бухарин составил краткое послание, адресованное будущему поколению руководителей партии, которое заучила наизусть его третья жена А. М. Ларина:

«Ухожу из жизни. Опускаю голову не перед пролетарской секирой, должной быть беспощадной, но и целомудренной. Чувствую свою беспомощность перед адской машиной, которая, пользуясь, вероятно, методами средневековья, обладает исполинской силой, фабрикует организованную клевету, действует смело и уверенно. Нет Дзержинского, постепенно ушли в прошлое замечательные традиции ЧК, когда революционная идея руководила всеми ее действиями, оправдывала жестокость к врагам, охраняла государство от всяческой контрреволюции. Поэтому органы ЧК заслужили особое доверие, особый почет, авторитет и уважение. В настоящее время в своем большинстве так называемые органы НКВД — это переродившаяся организация безыдейных, разложившихся, хорошо обеспеченных чиновников, которые, пользуясь былым авторитетом ЧК, в угоду болезненной подозрительности Сталина, боюсь сказать больше, в погоне за орденами и славой творят свои гнусные дела, кстати, не понимая, что одновременно уничтожают самих себя — история не терпит свидетелей грязных дел!»

ХVII съезд ВКПб (26.1. - 10.2.1934) - первый съезд партии большевиков, на котором уже не было антипартийных группировок, было полное единство. Всего делегатов съезда - 1966 чел. Из них арестовано в 1935 – 1940 гг. по обвинению в контрреволюционных преступлениях 1108, расстреляно 848. На съезде избрано членов и кандидатов в члены ЦК - 139 чел. Из них в 1935 – 40 гг. расстреляно 98 чел. Делегаты съезда – избранные низовыми организациями. То есть: 1) Сталин плевал на низовые организации. 2) ВСЯ ВКПб – стадо баранов.

Сталину нужны были показательные процессы для того же, для чего ныне служит Вашингтону образ врага в лице России: чтобы состоялся фашизм, фашио, связь – социальное партнерство между правящими классами и трудящимися.

Идеологи КПСС, которых много осталось в России, оспаривают с пеной у рта каждый факт, каждое слово - не хуже адвокатов Гитлера, которые отрицают пытки, отрицают массовые убийства.

Другие говорят: не надо стесняться, ну, и что, что были пытки, во всех странах мира во все времена пытали, пытают и собираются пытать. Жизнь такая. И мы видим своими глазами, как пытала, пытает и собирается пытать самая демократичная страна в мире.

Они правы – пытали в СССР, пытали и пытают в США. Надо сделать маленький шаг вперед: общественные отношения в СССР НИЧЕМ не отличались – по сути – от общественных отношений в США. Но до следующего шага этим другим куклам – как до неба.

Следующий шаг – это борьба против такого общественного строя, который устраивает пытки. Ныне этот строй называется капитализм. И в СССР, и в США.