В наших солдат я не стреляю

На модерации Отложенный

  Откровенно говоря, не думал я опубликовать эту историю, но один из уважаемых мною гайдпарковцев, прочитав мой рассказ "Тополь" в какой-то степени обвинил меня в некорректном поведении. Вот это заставило меня некоторым образом "обелить" себя.

  Дело было в том же Забайкалье, к тому времени я, будучи старшим лейтенантом командовал уже разведротой, благодаря изменению штатов реорганизованной из моего разведвзвода. Таким образом из взводного командира я был  произведен в командиры рот. И вот уже более полугода я чувствовал моральный подъем и почти все свое время, не считая сна, проводил на службе. Я гордился тем, что в отличие от линейный подразделений, моя рота была как бы привилегированной. Мне начальником штаба полка предоставлялось право отбора лучших ребят из молодого пополнения, на мое усмотрение. кроме того, а это тоже гордость, разведрота при построении полка строилась на самом правом фланге, как бы во главе подразделений боевого обеспечения - уже потом рота связи, саперная рота, рота химзащиты, батарея ПТУРС, зенитная...а уже потом линейные батальоны... Жена с укором говорила мне: "Ты забыл семью и ребенка. Еще бы! Ты ж теперь командир роты!"

   Кто служил  в армии строевым офицером, тем более в пехоте, тот, конечно, знает, что такое командир роты. Я тогда думал, что будь в сутках и 30 и 40 часов - все равно на все дела времени не хватит. С опытом это проходит...

 В тот день я пришел домой как обычно после захода солнца (летом). Примирительно поласкался с женой (3х летний сынишка уже спал). А вот мне самому в ту ночь выспаться не пришлось. В 3 часа ночия был вызван в полк. У дежурного по полку я успел узнать, что в полку "ЧП". Меня сразу же направили в кабинет командира. Командир полка подполковник Бочкарев выглядел каким-то подавленным. Я таким его никогда не видел. Глядя на него, я сам испытвал какой-то страх.

   Дело оказалось вот в чем. Во внутренний полковой караул заступил взвод 5 роты 2-го батальона. Так вот два солддата - два земляка из одной местности, покинув свои посты, ворвались в караульное помещение и открыли огонь из автоматов по всем, кто там находился. Был тяжело ранен лейтенант начальник караула и ранены несколко человек и бодрствующей и отдыхающей смен. Убитых наповал не оказалось.

  Вспоминая это страшное "ЧП" и, забегая вперед, скажу, что в нынешнее время об этом уже раструбили бы по телевидению и интернету на весь мир. Но тогда такая информация была закрытой. Кроме того привлекли бы какой-либо "спецназ" или "осназ", "омон" и прочую...Но в то время наши Вооруженные Силы были неприкасаемы и никакие МВД не могли совать в их дела нос. Впрочем, насколько я помню, ни о каких "спецназах" и "омонах" мы не слышали. Может они и были где-то в верхах, скажем в ГРУ или КГБ, но на местах мы сами себе были "спецназом".

  Командир полка заявил мне, что преследование, задержание или уничтожение преступников возложено на разведроту полка.

 Личный состав роты уже был поднят по тревоге и был в курсе дела о происшедшем. Замполит роты уже был на месте. Солдаты по его команде уже получили оружие и боеприпасы. Я оставил в строю 2 взвода, остальным приказал сдать оружие и лечь спать.

  К этому времени из местного отдела милиции приехали два офицера-проводника с розыскными собаками, которые сразу же оказались бесполезными, так как начали метаться туда-сюда и их намерения никто так и не мог понять.

Было предложено два направления, по которорым могли двигаться преступники. Я выступил с одним из взводов по самому вероятному (на мой взгляд) направлению - к железной дороге. Другое направление возглавил замполит роты ст. л-т Скурихин. Со мной увязался оперуполномоченный особого отдела КГБ ст. лейтенант Митрохин. Должен сказать, что наш особист пользовался уважением среди офицеров полка. Мне он заявил, что особо в мои действия вмешиваться не будет, но чем сможет - поможет.

   Я строго-настрого предупредил, что без моего разрешения или разрешение Скурихина в другом взводе никто не смеет открывать огонь. Даже на всех политических, тактических и других занятиях личному составу роты внушалось, что для разведчика доставить противника живьем - высшая доблесть.

   Сам я себе представлял дело так. Дезертиры не знают, что от их действий никто не погиб, поэтому думая, что им всеравно "вышки", то есть высшей меры наказания не избежать, попытаются оказать упорное сопротивление. Тем более, как стало известно, патронов у них было больше чем достаточно. Кроме своих они прихватили еще по паре магазинов из караульного помещения.  Значит я должен, чтобы склонить их к сдаче проинформировать их, что никто ими не убит, а только ранены, а значит "вышка" им не грозит.

Для этой цели я прихватил электромегафон. Возможно, я долго описываю, на самом деле все решалось довольно быстро. Вскоре через сопку мы вышли к железной дороге. Здесь железная дорога делала большой изгиб и по ту ее сторону текла Селенга. Уже полностью рассвело.

  Нам повезло! Как только мы начали спускаться с сопки к железной дороге, то со стороны старой будки стрелочника в нашу сторону раздались выстрелы. Эта будка представляла собой небольшой каменный домик и уже давно не использовалась по назначению. Я знал его давно т. к. мы с приятелем, занимаясь нелегальной охотой, давно его обследовали. Вне сохранились стекла, был столик с двумя табуретами и небольшая печурка...

  Видимо, дезертиры рассчитывали прицепиться к проходящему поезду и если бы им это удалось, то их поиски  надолго затянулись бы. Но как потом и выяснилось, они так и планировали, но поезда там проходили на довольно большой скорости и прицепиться не удалось. один из них при такой поапытке сильно повредил ногу, после чего двигаться почти не мог. Его приятель не захотел его оставлять - вот они и остались в этой будке, как в ловушке.

  Услышав выстрелы и свист пролетевшихпуль, я тут же дал команду рассредоточитьсяи и укрыться за кустарником (обильно рос багульник) и за деревьями. Когда мне подали мегафон, я быстро наладил его и прокричал: "Вам деваться некуда, я старший лейтенант Немлихер имею приказ в случае вашего сопротивления вас уничтожить! Своей стрельбой в карауле вы никого не убили, а только ранили! Сложите автоматы и выходите с поднятыми руками!"

  В ответ снова выстрелы и довольно близко в мою сторону.  Я дал команду взводу выдвинуться поближе.

  Ко мне подполз командир взвода лейтенант Кононов с заряженным гранатометом (один взяли с тремя гранатами) и говорит:"Товарищ старший лейтенант, разрешите я одним выстрелом погребу их в этой будке". На что я ему ответил, что на войне по противнику будешь стрелять, а я в своих содат не стреляю. Да и надо быть идиотом, чтобы стрелять по железной дороге. Меня даже мороз по коже пробрал, когда я представил себе такое...

  Я опять кричу в мегафон:"Сдавайтесь, засранцы! Не то я открою огонь из гранатомета и эта будка станет вашей могилой! Сейчас мы сделаем один пробный выстрел и вам станет ясно!"

 "Ну-ка - говорю Кононову пальника, чуть в сторону с недолетом, только не повреди железную дорогу". Надо сказать, что кумулятивная граната (других не оказалось) рванула довольно внушительно. 

 Прошло некоторое время и из двери будки начали что-то кричать. - я приказал всем замолчать и услышал, что одиниз них кричит: "Товарищ старщий лейтенант, мы все в полку Вас знаем и уважаем, поэтом доверяем Вам, и просим без оружия прийти к нам на переговоры!"

 "Тамбовский вролк тебе товарищ, - подумал я, - но ничего не поделаешь, надо что-то делать".

  Не скажу про себя. что я так уж "безумно храбрый", но тогда мне показалось, что в лице находящегося здесь взвода на меня смотрит весь полк. Я встал, демонстративно положил на землю пистолет и чуть ли не строевым шагом пошел к железной дороге.

  Когда я зашел в будку, один из дезертировсидел без оружия - его автомат валялся у порога, а второй, направив на меня автомат, истерично заорал: "Не подходи - застрелю!! Несмотря на то, что палец его был на спусковом крючке, и в любую минуту мог прогреметь выстрел, я медленно подошел к нему, отвел автомат в сторону и что было мочи кулаком вь....л ему промеж глаз... Когда он полетел с табуретки мне на помощь поспешил его напарник и помог мне связать его, а тут уже и Кононов подоспел.

   Вот такая была история... Правда, моя жена, узнав потом подробности, не оценила моего поведения, высказав мне: "А ты о нас с сыном подумал, службист несчастный. Тебе лишь бы покрасоваться перед содатами!". Может она была права...

   Потом был суд... Судил их окружной военный трибунал. Меня допрашивали как свидетеля... В ходе следствия и на суде выяснилось, что в роте, где проходили службу эти парни, царила дедовщина и они оба подвергались неоднократным издевательствам со стороны сослуживцев, вот что и стало первопричиной этого страшного "ЧП". Дали им - оодному 8 лет, а другому 4. Помню, что в перерыве заседания ко мне подошел отец одного из них (не помню которого) и сказал мне: "Я прошел всю войну, неоднократно был ранен, но с таким командиром как ты я готов повторить все сначала" Его слова стали для меня высшей оценкой моей офицерской службы. Прошло много лет, я, конечно, не знаю, ка сложилась судьба этих парней, мне хотелось, что бы они стали людьми.