Уникальный Сергей Александрович

На работу, требующую предельной добросовестности в сочетании с тонким творческим чутьем, мало кто способен. Я знал только одного способного на это человека.

Это был Васильев Сергей Александрович. Мы с ним  вместе работали ранее во ВНИИ Коминтерна. За глаза и в глаза, всегда и везде все его звали Сережа. 

     Он, наверно, самый уникальный известный мне человек. Талантливейший инженер, он был всегда удивительно не по-российски добросовестен в любой работе.

Здесь для ясности дальнейшего изложения позволю себе сделать некоторое отступление. Вот нас, наряду с военнослужащими, государство частенько гоняло в добровольно-принудительном порядке на разнообразнейшие сельскохозяйственные работы. Тягло «на полях нашей Родины» и в ее закромах обычно расценивалось, как удовольствие, скрашивающее прозу жизни. Нам, молодым, нравилось после умственности подразмять мышцы, закидывая в самосвал капусту или формируя на поддонах ящики морковки. Частенько сельхозработы  удавалось окрасить  спортивной состязательностью, где немаловажными были ловкость, сила, а то и изготовление доморощенного инструмента, например, для сборочной или складской резки овощей. Да и приятно было осознавать  свою гражданскую помощь убогому социалистическому сельскому хозяйству.

Одно частенько угнетало. Дело в том, что мне с детства прививали навыки бережного отношения к собранным овощам, чтобы они могли приемлемые сроки храниться. А наше отношение к государственному сельхозпродукту было, мягко говоря, бесхозяйственное, по-честному – браконьерское. Как при погрузочно-разгрузочных работах на полях, так и на овощегноилище (так называли овощехранилище, в котором обычно 40-80 % продукта не доходило до населения, а превращалось в зловонную жижу, зимой выгребаемую нами же совковой лопатой). Сплошь и рядом только что собранные овощи  скидывали с многометровой высоты, забрасывая грузовики самосвалов или громадные, часто неисправные, смертоубийственные контейнеры. Картошку разгружали из засыпанных без тары вагонов специальными металлическими вилами с затупленными или наспех закороченными приваренной арматурной проволокой рабочими концами! Причем  для повышения производительности труда ходили в сапогах прямо по отвалам картофеля. Некоторые чисто инстинктивно старались этого не допускать, разгребая проходы от клубней, но многим такая щепетильность казалась надуманной.

Так вот, а Сережа, как всегда, от всех нас отличался. При объявлении  перекура, когда мы отдыхали, ели-пили или ходили подворовывать дефицитные фрукты, он брал ящик и, не останавливался до тех пор, пока последняя валяющаяся картошина не находила свое место. В колхозе прополку урочной гряды он заканчивал позднее всех. Но эта гряда в отличие от наших была выполота качественно…

Вот такой чудак!

Даже при реальном социализме не мог что-либо делать недобросовестно. И везде, всегда и во всем он не отступал от этого кредо. Мне повезло работать совместно с Сережей в нескольких разных фирмах. Он, как и я, занимался различными устройствами преобразования электроэнергии.

Эти устройства обладают массой многомерных требований, в основе которых помимо решения гигантского разнообразия собственно электропреобразовательных задач стабилизации, формирования и рекуперации энергии лежат статические и динамические ограничения по электрическому току, напряжению и теплоотводу отдельных элементов или их узлов. Так вот, эти задачи, будь то разработка или пусконаладка уникального трансформатора, блока преобразования, лабораторного стенда, источника питания на мощности от единиц Ватт до сотен кВт, Сережа выполнял высокопрофессионально, талантливо и уникально добросовестно, попутно изобретая кучу доморощенных методик проверки железа. Уж все страховочные и смягчающие режим работы балласты, ограничители и предохранители он предусмотрит. Последним заказом он сделал пять лет назад для моих нужд универсальный стенд испытания статических характеристик тиристоров. Так я принял его, даже не проверяя электросхем. И как все остальное, что делал Сережа, стенд работает безукоризненно.

И всегда можно было быть уверенным в его технических решениях, принимая их без проверки. Потому что, если он что-то разработал, все проверено безусловно и во всех отношениях.

Для этого он всегда приходил на работу раньше всех, а уходил с нее позже всех. Там, где это разрешалось, ключи помещений со стендами были в его распоряжении. В обеденный перерыв мы умудрялись играть в волейбол, он - перепроверял свои электросхемы.

Его занудная антисоветская добросовестность и не российские (протестантские?) дотошность и перестраховка обычно раздражали сослуживцев: вроде уже  давно можно рапортовать об успешном завершении работ и подставлять карманы для бонусов, а он все в чем-то сомневается, проверяет… Воистину, не от мира сего!

     Кроме того, вследствие его природной экономности, Сережа, мягко говоря,  весьма бедно одевался. Это можно было  заметить даже в те нищенские радужные времена, что усугубляло пренебрежительное отношение к нему многих из коллег, хотя большинство из них в профессиональном отношении ему и в подметки не годились. Необычно экономно относился к каждой копеечной детальке,  проводку или гаечке. И все на месте, по уму, в самопальных коробочках…Свою работу он оплодотворял массой мелких самодельных подручных причиндалов. Не мыслим для него был распространенный стиль: включим макет, будем разбираться - где выгорит. Многоступенчатая техническая перестраховка – всегда и везде. Меня же в его экономности раздражало только использование допотопного монтерского инструмента. Зверел, когда он еще называл его домашним: в моем представлении уж дома-то надо иметь хороший инструмент...

 см.Воспоминания=www.novishp.narod.ru