Сержант Анкундинов

Хр-251
10.11.2011

Прицепили наш паровоз к составу. Диспетчер напомнил о том, что состав находится под особым контролем и ему и на нашем "плече" также будет предоставлена "зеленая улица". Остановки мы будем делать только для набора воды. Не без труда удалось загнать в вагоны едущих. Наконец, все утряслось и мы тронулись в путь. Недалеко от Белополья (в направлении на Сумы) был затяжной плавный спуск (это где-то в районе разъездов Торохтяный - Виры) до водопропуска (бетонной трубы), после чего следовал подъем более крутой и покороче. Как всегда мы на этом участке немного разгоняли поезд, чтобы легче можно было преодолевать подъем после водопропуска. Так было и в в описываемом случае. Для помощника этот спуск был небольшим отдыхом (не надо кидать уголь в топку). Поезд по-немногу набирает скорость. Мы с машинистом сидим на своих "крыльях" - он на правом, я - на левом. Кочегар занят своим делом - подгребает уголек из тендера в лоток. Можно сказать, тишина и покой, Только колеса постукивают на рельсовых стыках. И. вдруг - серия взрывов. Сработали петарды - команда на срочную остановку. Машинист применил экстренное торможение. По составу прошел резкий сткук на сцепных устройствах вагонов. Остановидись всего в нескольких метрах от водоспуска. Наступившую тишину разорвали истошные крики наших пассажиров, выскакивающих из вагонов и направляющихся порядочной толпой в сторону нашего паровоза. Крики с явно выраженными угрозами в наш адрес. Не сомневаемся - сейчас нас будут бить. И вдруг - крики прекратились перейдя в какой-то шум. Окаэывается, к хвосту поезда подкатила на скорости автомашина (вроде бы - ленд-лизовский Додж 3/4) с какими-то вояками. Это были КГБ-шники. А было вот что: путевой обходчик при своем обходе заметил что-то подозрительное в трубе моста, подумал, что это могла быть мина. Не имея при себе никаких средств свяэи, догадался установить на рельсы с обеих сторон моста петарды. а сам бегом подался в ближайший населенный пункт и по телефону связался с диспетчерами, ну, а те сообщили упомянутым кгб-шникам. Оказалось, что мост был действительно заминирован. Так что нам крупно повезло. Наши пассажиры, узнавшие причины нашего экстренного торможения, при котором многие получили синяки и шишки, сменили "гнев на милость". Благодарили и нас и обходчика. Пришлось немного постоять, пока саперы не разминировали мост. Так до сих пор и не знаю, кто был инициатором этого происшествия - террористы какие-либо или бандитские группировки, коих в то время было не мало. В поддержку версии о бандитской подоплеке могло быть то, что демобилизованные везли с собой весьма значительное количество различного трофейного барахла. В этом мы убедились (и удивились), случайно попав в один из вагонов. Буквально - горы всевозможных чемоданов, рюкзаков и вещмешков. Кстати, о бандах и бандитах, действовавших в те времена. Буду писать только о том, как они действовали на нашем участке (Южная ж.д.), где я был, если не свидетелем непосредственным, то был, практически, информирован из "первых" рук участниками и свидетелями некоторых бандитских разборок. Начну с того, когда мы, машинист, кочегар и я , а так же многие из работников переезда Гребениковка, где мы делали остановку для набора воды и пропуска встречного поезда (это, когда мы продолжали вести эшелон с демобилизованными). лично были свидетелями бандитского нападения на одного из следоаавшего в эшелоне демобилизованного. Он, будучи жителем какого-то села, расположенного недалеко от переезда, повидимому, воспользовался нашей остановкой и решил сойти здесь, а не следовать до Харькова. Нагруженный двумя огромными чемоданами и не менее огромным "сидором", перейдя пути, пешком направился в направлении своей деревни. Прошло совсем мало времени - не более минут 30-ти. Мы уже были готовы к отправлению нашего поезда и вдруг до нашего слуха долетели крики выпрыгивающих из вагонов людей. Смотрим, многие из них, что-то крича и размахивая руками, выскочили на перрон и бегут далее. Нас это заинтересовало. Присмотрелись внимательно, куда и зачем бегут эти люди, что-то выкрикивая. Видим, что бегут они навстречу бегущего в нашу сторону какому-то человеку (вояке, судя по форме одежды) тоже что-то кричащего и размахивающего руками. Встретились и тут же, вместе с этим человеком побежали, продолжая что-то выкрикивать, в направлении, откуда бежал этот человек. Из-за этого события, отправление нашего поезда было задержано. мы продолжали наблюдать за развитием события. Прошло еще некоторое время и из-за пригорка показалась возвращающаяся толпа, но их уже было поболее - кого-то они вели, скорее, тащили и, было уже видно, что этих ведомых они изрядно поколачивали. Мы уже стали понимать, что произошло. Ибо в кричащей толпе был и тот человек с вещами, незадолго до этого покинувший поезд. Короче говоря, сошедший с поезда житель этих мест, по дороге подвергся нападению грабителей, сумел убежать от них и сообщить о своем ограблении своим товарищам. Точнее, пожалуй, его товарищи, увидев этого вояку бегущим к эшелону без вещей, поняли, в чем дело еще до того, как он добежал до них. Грабителей было пятеро. По дороге они были так сильно избиты, что к эшелону их дотащили волоком и еле живых.>

Хр-252
17.11.2011

Сопровождающие эшелон автоматчики в конце концов загнали всех в вагоны. Избитых бандитов мужики забрали с собой в вагон. Вот, не знаю - пострадавший от бандитов демобилизованный остался все же в Гребениковке, или решил ехать до Харькова. Ну, это и не так важно. В дороге избиение бандитов продолжалось. Одного забили до смерти и еще до отправления нашего поезда из Гребениковки, его труп выбросили из вагона. Три трупа передали линейной милиции по нашем прибытии в Смородино. А пятого, повидимому еще живого, демобилизованные наотрез отказались ей передавать. Далее эшелон повела харьковская паровозная бригада ( из депо Люботин). Позже мы узнали, что 5-го бандита (мертвого или живого, неведомо) сбросили с моста в реку около Кириковки. Вот так , с такими "приключениями" мы провезли эшелон с демобилизованными от Белополья до Смородино. Еще кое-что о криминале в те времена. Упомяну лишь о тех случаях, которые происходили на нашем участке (депо Смородино, Южной Ж.Д). За время моей работы в депо были и крупные и масса мелких бандитских акций. Нередкими были случаи нападения на пассажирские и товарные поезда, следовавшие по нашему участку. Несколько случаев нападения на пассажирские поезда. Через нашу станцию Смородино в обеих направлениях (в сторону Киева и в сторону Харькова) проходили поезда (привожу по памяти): Харьков - Киев, Ворошиловград (Луганск) - Минск, ну, и несколько поездов местного назначения, т.наз. - рабочих, мало интересовавших грабителей. На моей памяти было несколько ограблений, которые были на слуху и широко обсуждались у нас на работе. Можно сказать, что все они происходили по, приблизительно, одной схеме. Группа бандитов в составе 4 - 8 человек, заранее севшая поезд, на каком-либо длинном перегоне, где не предвиделось остановок по расписанию, начинала свой по-вагонный обход. По одному или двумя человеками из банды блокировались (на обеих концах вагона) выходы в тамбур. Двое или больше человек начинали свой обход вдоль вагона. Подходили, буквально, к каждому пассажиру и устраивали проверку и его карманов и его вещей. Все, что их интересовало - изымалось. Пассажиру, возмущавшемуся или сопротивлявшемуся этому беспределу, показывалась или финка или пистолет. Если тот не успокаивался, то его просто убивали. Так что, видевшие это другие пассажиры, предпочитали расставаться со своими деньгами и имуществом молча и не сопротивляясь. Наша линейная милиция не один раз пыталась нйтрализовать этих поездных грабителей. Дело доходило до перестрелок. Однажды, одна такая операция закончилась гибелью одного из наших милиционеров. Конечно, гибли или захватывались живыми и бандиты. Но, грабежи по-прежнему продолжались. Было, на моей памяти, несколько нападений с целью грабежа и на т. наз. "товарняки". Надо сказать, что эти грабежи были весьма целенаправленными. Бандиты, в большинстве случаев заранее знали, какие грузы и в каких вагонах находятся. Так что налеты их были "молниеносными" - их автомашина сразу подгонялась к определенному вагону, остановленного где-нибудь на перегоне, поезда - быстро загружалась и быстро "сматывалась". На моей памяти не было случая, чтобы грабители задерживались нашей милицией. Не было, при этом, и случаев убийств людей, сопровождавших товарные поезда (кондукторы, главные кондукторы и др.). Кстати, и нас - "паровозников" бандиты не трогали. Был случай, когда несколько человек (явно, бандитов), проехали некоторое времени в нашей будке. Они где-то, на одной из остановок, забрались на тендер паровоза. Дело было ночью, наверное, сидя на тендере, немного замерзли. Вот и перебрались к нам - погреться. Конечно, их появление в будке было для нас неожиданным и не очень приятным - нахождение четырех лишних человек в ограниченном пространстве будки несколько затрудняло нашу работу, но - ничего не поделаешь - приходилось терпеть. Страха, при этом, мы не испытывали, по-скольку проезд похожих на бандитов людей на наших паровозах не был редкостью и не было случаев насилия над "паровозниками" - вот и не было чувства страха. Кстати, тендеры наших паровозов частенько использовались для поездок жителями близлежащих населенных пунктов. Чаще всего - это были женщины средних лет, возившие свой немудреный скарб на какие-либо базарчики, располагавшиеся поблизости от железной дороги. Частенько с них собиралась плата за "проезд". Функции "кассира", как правило, выполнял кочегар. Нередко, за отказ платить, тетки подвергались "экзекуции" - кочегар их просто обливал водой из шланга. Немного о внешнем облике бандитов. Это - сугубо мое представление, основанное. как на личных (не многочисленных) встречах с ними, так и на рассказах других очевидцев. Парни лет от двадцати с лишним - до сорока. Это, в некоторой степени, было удивительным. Демобилизации из армии таких возрастов, насколько мне было известно, к этому времени не было. Однако, почти поголовно они носили военную форму (без погон и других знаков различия). Правда, военная форма тогда для большинства гражданских лиц была , пожалуй, единственным видом одежды. Я сам тогда ходил в гимнастерке, армейских брюках и сапогах. Еще у меня в памяти о внешнем облике бандитов сохранилось почему-то: расстегнутый ворот гимнастерки и оттуда проглядывали голубые полосы тельняшки.

Хр-253
18.11. 2011

К августу 46-го уже почти никто не сомневался, что грядут тяжелые времена. Урожай гибнет от засухи. Все понимают, что нас ждет голод. Но публично это не обсуждается. Ибо такие разговоры могут быть восприняты определенными властными органами как "сеяние" или - "распространение"- враждебных слухов. А что может быть за это - мы и сами догадывались, но и местные жители, пережившие немецкую оккупацию, нас "просветили", что может ожидать "распространителя". Не удивляйтесь насчет "просвещения" нас местными жителями. И до войны, и во время войны, и после ее окончания - мы получали далеко не всю информацию о том, что у нас те времена в СССР происходило. Не буду говорить за всех, живших в ту пору, остановлюсь на том, что мог слышать и видеть лично сам. Например, о том, что где-то на западе Украины существуют и, вроде бы, ведут боевые действия против нашей армии какие-то "бендеровцы" (или "бАндеровцы"), я узнал только в июне 44-го, когда подъезжал к г. Ровно (в Здолбунове) со слов своего попутчика - православного священика. До этого я был хорошо наслышан о диверсионных действиях на территории Крыма группировок из крымских татар, когда наша дивизия (апрель 44-го) вошла туда через Перекоп. Да и то - не из официальных источников, а из разговоров наших офицеров и рассказов местных жителей нетатарского происхождения. Мало чего я знал и о нашик лагерях заключенных в Сибири, да и не только в Сибири. Пожалуй, единственная информация из жизни заключенных в СССР перед войной - это спектакль и, вроде бы, и фильм о них, по пьесе Погодина "Аристократы", появившиеся где-то в конце (или середине) 30-х годов и имевшие большой успех у зрителей. Там показывалось, как "перековываются" в труде зеки, строящие Беломорско- Балтийский канал. Так вот, жители, пережившие немецкую оккупацию, побаивались на первых порах своего освобождения, говорить правду о том как им жилось "при немцах". Будучи неплохо осведомленными из немецких пропагандистских средств о массе заключенных в сибирских лагерях и о том, что большинство заключенных в них - простые люди и основная их вина - болтливость, они очень сдержанно отзывались о своей жизни "под немцем". На наши вопросы: "Что, плохо вам жилось при немцах?" (как видите - наши вопросы, кстати, тоже основывались на тех представлениях о жизни в оккупации, которая преподносилась нам нашими идеологическими службами). Следовал "стандартный" ответ: "Ой, плохо!". Однако, судя по тому, чем они нас угощали (вареники, колбаса, сало, молочные продукты и т.д.), что у них росло на огороде и хранилось в погребах (насчет погребов и иных "сховов" - по их "проверках" - мы, солдатня, были мастаками), нельзя было поверить, что жилось им плохо.

Вот, насчет одежды - да, было плоховато. Большинство деревенских жителей носили и донашивали свою довоенную одежду и обувь. Интересный пример. В конце октября 43-го года, когда наша дивизия после боев на реке Молочной, двигалась по югу Украины в сторону Днепра, в 71- полку этой дивизии, которому мы, радисты - "дивизионники"- обеспечивали связь с дивизией и регулярно передавали сведения о численном составе полка, было всего 20 "активных штыков", т.е. собственно солдат - "окопников". Правда, общая численность полка: штаб, роты связи, автоматчиков, разведчики, хозслужбы с обозом и проч., составляла, примерно, 700 человек. Вот такой интересный "расклад" - на 20 солдат-окопников - 700 чел. "обслуги" (это я так, в виде реплики). Так, вот, об интересном примере. После выхода на Днепр и неудачной (не по нашей вине - немцы предприняли попытку своим контрнаступлением из района Никопольского плацдарма в направлении Крымского перешейка, отрезать большую группу наших войск, находившихся на территории, ограниченной нижним течением Днепра и северным побережьем Черного моря) попытки его форсирования (кстати, - для самопиара - мы, трое радистов со своей радиостанцией РБ, группа полковых разведчиков и артиллерийский расчет со своей 76-ти мм пушкой, на плоту начали самыми первыми перераву через реку в районе Голой Пристани), части нашей дивизии отошли в район Келегейских хутров (сейчас это, вроде бы, село Виноградово) . Это - Таврические степи. Среди коренного местного населения (мы их за своеобразное употребление словосочетания "ось-ось- о", так и называли - "осьосьо") было немало и молодых мужиков, плененных немцами и отпущенных на свободу. Большинство из них - наши моряки, попавшие в немецкий плен в этих местах и здесь осевшие. Вот за счет местного населения и этих бывших немецких военнопленных началось массовое пополнение (через т. наз. "полевые" военкоматы) полков нашей дивизии. Практически, все стрелковые батальоны полков дивизии были укомплектованы этими людьми до штатных норм. Но обмундировывать их было не во что. И когда полки нашей дивизии двинулись в направлении Кинбурнской косы, где под прикрытием немцев был высажен румынский десант, нельзя было понять, что это движется - регулярная армия или партизанское войско. Небольшая часть из бывших моряков, сохранивших свою форменную одежду полностью или частично, была одета в нее, но бОльшая часть мобилизованных была одета в одежду, которую с некоторой натяжкой, можно было назвать гражданской.

Хр-254
19.11. 2011

Буквально, у подавляющего большинства брюки были пошиты из тканей немецких мешков. Что из немецких и - именно мешков - было ясно по наличию продольной голубой полосы и эмблемы на ней в виде стиллизованного орла, держащего в когтях свастику, кстати, сохранившейся на штанах у многих, их носивших. Что касается обуви. Весьма и весьма у немногих на ногах были поношенные сапоги и ботинки. Большинство же были обуты в т. наз. "постолы" лапти из сыромятины. Ну, и еще о том, как это войско двигалось на ликвидацию кинбурнского десанта. Двигались двумя параллельными колоннами - одна - это, собственно, "войско", вторая двигавшаяся параллельно ему, метрах в 50-ти правее, состояла из женщин (молодых и не очень), ведших себя весьма шумно и эмоционально (классические украинки!). Еще одна подробность. У многих из вновь мобилизованных за спинами находились огромные "сидора", набитые разной снедью (правда, у некоторых "сидора" были настолько "неподъемными, что их обладатели располагали их на повозках обоза. Явно не за "так". Конечно, содержимое "сидоров" вызывало (и - весьма!) повышенный интерес со стороны "кадровых" солдат. Поэтому было и воровство и драки и много крика. Еще одна интересная подробность. Среди мобилизованных очень много было родственников различных степеней родства. Отцы, дети, братья, сваты, кумовья и проч. Так вот, подразделения на уровне стрелкового взвода комплектовалось с учетом родства. Например, помкомвзвод - один из отцов, командиры отделений, тоже или чьи-то отцы или другие старшие родичи, а рядовые - их дети или ближашие родственники. Полная "семейственность". Можете себе представить, как они дрались, если был ранен или убит их родственник. Румыны, высадившиеся на Кинбурне, это на себе ощутили в полной мере. Ко всему, как признавались их пленные , они восприняли наше "воинство", как некоторую хорошо организованную партизанскую (по необычому "обмундированию") часть. Ну, я кажется слишком увлекся воспоминаниями (возрастное, наверно?) и, чувствую, потерял нить своего "повествования". Прошу "пардону". Надеюсь на то, что это не литературное произведение, отнюдь, а любая информация очевидца все же не помешает. Продолжу, о чем начал в предыдущем Хр-е (Хр-243). Пожалуй, в августе уже никаких сомнений не возникало о том, что урожай этого года на территории Украины пропал и нас ждет в ближайшем времени голодное существование. А что такое голод - многие помнят еще по 33-му году. Народ озабочен. Это чувствуется. Правда, вслух эта проблема (по вполне понятным причинам) не обсуждается. Наверное, никому не хочется быть в роли распространителя "панических" слухов и лицом, "льющим воду на мельницу врага". Лично я не очень пугал себя предстоящими перспективами. Наверное, сказывалась молодость, холостяцкий статус и некий оптимизм, не очень располагающий к серьезным раздумьям о будущем, до его наступления. Внутренне понимал, что грядет что-то плохое, а вот внешне не очень-то задумывался об этом. Как известно, в это время еще существовала карточная система. Было два вида карточек. Хлебная и продуктовая. По своей значимости, да и по полноте реализации, хлебная карточка была главной "кормилицей". Кстати, по ней (по норме хлебного "пайка") определялся (в некоторой мере) и "статус" владельца и "престижность" работы. Частенько, при выборе работы один из главных вопросов был о величине хлебного"пайка". Так вот, мы, "паровозники", получали по карточке один килограмм хлеба в день - это очень много! Была возможность хлеб заменить (в эквиваленте) на муку и я, посоветовавшись с матерью, заменил, благо, что муку можно было отоваривать на станции Лебедина. Мука, да хлебные "пАйки" матери и младшего братишки, объединенные и переданные полностью в ведение матери, значительно (по меркам того времени, естественно) позволили улучшить наше питание. Это, что касается главного на то время продукта питания - хлеба. А, вот, с продуктовыми карточками были проблемы - они никогда полностью не отоваривались и поэтому существенного влияния на питание не оказывали. Более "продуктивно" их можно было использовать при питании в столовых при предприятиях. Однако, сдав карточку в столовую, сможешь получать только обеды (весьма и весьма жиденькие, даже по меркам того времени) в течении 20-ти дней каждого месяца. У нас при депо была своя рабочая столовая, но я, по условиям своей работы, не имел возможностей ею пользоваться. Да, тут еще надо упомянуть об одном "положительном" факторе: заступая на смену, члены паровозной бригады получали (не бесплатно) дополнительно по 300 г хлеба и небольшой кусочек колбасы, граммов, наверное, 50 (не помню). Эту "выдачу" паровозники называли "наркомовскими". Конечно, одни "наркомовские" проблемы питания в течение смены не решали, но были, все же, неким подспорьем. Основной, конечно, была домашняя пища, не отличалавшаяся особыми "изысками". Помнится, мой пищевой набор из дома состоял, в основном, из картофельно- мучных "драников". Это была основная и неизменная компонента набора , благо некоторые запасы картофеля у матери сохранились с прошлого года, а мука, правда, с большим количеством отрубей, приобреталась по моей хлебной карточке.

Хр-255
09.12. 2011

А после того, как на нашем огороде все же кое-что созрело, не смотря на засуху, рацион мой пополнился вареной кукурузой. В дальнейшем, когда в колхозах началась уборка сахарной свеклы (не смотря на засушливое лето, свекла все же дала кое-какой урожай) и наш паровоз начал ее перевозки на сборные пункты и на сахарные заводы - добавилась к вышеупомянутому рациону и сахарная свекла. Мы ее просто засовывали во всякие щели теплоизоляции парового котла, благо - их хватало в нашем стареньком и, к тому же, побывавшему на войне, паровозу. В этих щелях за какой-то час свекла доходила до вплне съедобной кондиции и поедалась с аппетитом. Одна беда была при этом - слишком интенсивно шло газообразование в наших желудках, сопровождавшееся, соответственно, характерными звуками. По-скольку паровозная будка очень хорошо вентилировалась - еще одна "компонента" - неприятные запахи, нас не беспокоили. Хотя упомянутый рацион был довольно скромным, но голода мы не испытывали. Тут я решил привести один рецепт "блюда",которое готовила моя мать всего из двух компонент - сахарной свеклы и слив. Свекла натиралась на терке (с крупными отверстиями). Из слив (из т. наз. "угорок") удалялись косточки. Затем сливы и свекольная масса смешивались и помещались в чугунную "утятницу" и запекались в духовке. Не знаю, как сейчас, а тогда эта еда воспринималась чуть ли не как деликатес. В памяти моей она таковой и осталась. Примерно, через месяц после начала моей работы в должности помощника машиниста , мой машинист уже никаких претензий ко мне по работе не предъявлял. Так что я уже стал подсчитывать - сколько времени у меня остается до того момента, когда я буду направлен на 6-ти месячные курсы паровозых машинистов в Люботин (под Харьковом). Это в то время для меня было единственной "карьерной" и, думалось, что на всю "оставшуюся жизнь", целью. Однако, все мой планы и ожидания неожиданно рухнули. Где-то в конце октября 46-го года я был вызван главным инженером депо. Явился после смены. В кабинете кроме главного, находился и парторг - мой "куратор". Кстати, я состоял на временном партучете в деповской парторганизации - моя учетная карточка где-то "путешествовала". По-видимому потому, что я жил в то время без прописки, по какой-то бумажке, заменявшей мне нормальный паспорт. Это потому, что паспорт у меня был изъят при призыве в армию в 41-м году (кстати, при этом и мое свидетельство об окончании средней школы было так же сдано в военкомат) и все это было во время войны утеряно. Так что мне немало пришлось помучиться, пока я не получил настоящие документы. Со свидетельством об образовании мне очень повезло - один из учителей нашей школы сохранил во время немецкой оккупации очень важный документ - школьный журнал, в котором фиксировались сведения о выдаче свидетельств об окончании школы и оценки по предметам, внесенным в свидетельство с конца 20-х годов и до 41-го года включительно. Так что дубликат свидетельства я получил довольно быстро и без проблем. А, вот, с паспортом были проблемы, по-скольку было утеряно мое свидетельство о рождении, а без него не выдавали паспорт. Его копия (из Приморского края) шла долго. А не имея моео адреса, политотдел нашей дивизии не знал, на какой адрес высылать мою учетную карточку. Правда, я и не переживал особо из-за того, что меня не "нагружали" разного рода партийными поручениями. За время работы в депо я не был и ни на одном партсобрании. Ну, это, пожалуй, было связано в большей мере, с характером моей работы, а не из-за того, что состоял на временном учете. Оказалсь, что "начальство" пригласило меня для того, чтобы сообщить о их намерениях изменить характер моей работы в самом ближайшем будущем. По тональности сообщения и по выражению их лиц, понял, что ждет меня явно не плохое будущее. Не ошибся. Действительно заманчивое предложение. Сообщив, что создается т. наз. паровозная колонна для вывозки силезского угля из Польши в Союз и что туда требуются надежные и проверенные кадры ("надежность" и "проверенность" - это, так сказать - альтернатива "ненадежности" лиц, побывавших в немецкой оккупации, что в те времена, да и много позже, "имело быть" и портило судьбы очень и очень многих людей), меня решено включить в состав этой колонны. Дали понять, что моего согласия или несогласия спашивать не будут. Кстати, тогда еще действовал закон о переводе на другую работу с изменением места проживания без согласия переводимого. Но, я и не думал отказываться. Можно сказать - согласился с радостью. Паровозная колонна, как я тогда представлял, основываясь на рассказах людей бывалых, поработавших в таких колоннах, это, практически, военизированное подразделение с жесткой дисциплиной. Несколько паровозов и вагонов, оборудованных для проживания персонала и производственных нужд. Весьма обрадовало и то, что в этой колонне я быстро "наезжу" остающийся для направления на курсы машинистов "километраж" и мне гарантируют после этого сразу направление на курсы. Так, что покинул кабинет гл. инженера с радостными надеждами в голове. Добравшись до дома, я с восторгом стал рассказывать матери о предстоящем отъезде в Польшу. И тут началось! Неожиданно для меня, мать, буквально, впала в истерику.