Боль и любовь моя - Афганистан

На модерации Отложенный

       15 февраля исполнится ровно 23 года с того времени, когда в этот же день в 1989 году последняя колонна  солдат нашей  40-й армии вышла из Афганистана,  и ее командующего -  генерала Бориса Громова, спрыгивающего с БТРа  под прицелом десятков телекамер, на мосту в Термезе, с букетом цветов встречал его сын! Незабываемые и трогательные  кадры, которые облетели весь мир, и которые  навсегда останутся  в нашей памяти и сохранятся в истории!

        Через  Афган, за 9 с лишним лет нашего там пребывания, прошли сотни тысяч советских людей, тогда еще из СССР, большая часть из которых были совсем молоденькими мальчишками. Их, не спрашивая,  тысячами отправляли в эту никому не нужную политическую мясорубку, призывая выполнить "интернациональный долг" и  цинично-гордо именуя  «воины – интернационалисты».  Почти 15 тысяч погибших, десятки тысяч покалеченных,  тысячи сломанных и исковерканных судеб… Как же гениально точно,  увековечив их память, об этих молодых  погибших там ребятах написал Александр Розенбаум в своей песне « Черный тюльпан»: «…  Едут,  на Родину милую в землю залечь,  В отпуск бессрочный,  рваные в клочья... Им никогда, никогда не обнять теплых плеч…  Опять везти на родину героев, которым в 20 лет могилы роют…».   До сих пор  у меня всегда  бегут мурашки по коже, когда слушаю  эту афганскую  песню-реквием из того   памятного времени, которую  первый раз услышал в самом Афганистане. И каждый раз, слушая ее,   будто  вновь пропускаю через свое сердце все те прошлые события.

       В Афганистане я пробыл с 87 по 89 годы, был  «советником» - старшим группы советских специалистов на одном из военных ремонтных заводов, который находился в 20 км от Кабула. Многое  чего случалось за это время, обо всем  в этом формате и не расскажешь. Однажды довелось встретиться с Президентом РА  Наджибуллой, который приезжал к нам на завод и нас пригласили на встречу и беседу с ним. Встреча проходила в малом зале-столовой начальника завода и всех  участников на ней угощали афганским бренди - для меня было большим  откровением узнать, что его производят в этой  исламской стране, где спиртное категорически запрещено религией. Впоследствии  наши власти Наджибуллу,  можно сказать предали, ничего не предприняв  для обеспечения его безопасности, и талибы, придя к власти, его сразу же казнили. Часто приходилось бывать на совещаниях, которые проводил генерал В.Варенников  во Дворце Амина, где в то время располагались МО РА и Аппарат Главного военного советника.  Перед совещанием он всегда обходил всех присутствующих на нем,  и с каждым обязательно лично здоровался за руку.  В мирной жизни никто этого не делал.  У меня об этом человеке остались самые добрые воспоминания.  Мы жили тогда, казалось, в каком-то совершенно другом измерении, там смысл слов и поступков имел совсем другие значения.  О том времени я никогда не жалел, как о потерянном, и, вспоминая о нем, всегда считал его, не напрасно прожитым, и даже, по своему, счастливым.

     Помнится многое, но особенно сильный след  в душе оставил  такой случай.  Утром 1 января 89 года я приехал в расположение 40-й армии к своему другу – начальнику бронетанковой службы армии Володе Половникову (вместе учились в военной Академии),  чтобы поздравить его с Новым годом. Пока он был занят служебными делами, я, в ожидании его,  бродил по территории и наткнулся на праздничное утреннее построение одной из рот. Остановился, чтобы послушать,  как это делается «на войне».  Проходила обычная перекличка,  на зачитываемую фамилию кто-то на шаг выходил из строя и отвечал «я».  И вдруг, на очередную прозвучавшую фамилию выходит из строя  солдат и глухо произносит: «Погиб смертью храбрых!», потом еще, и еще…  У меня, старшего офицера, не один год,  прослужившего в Афгане,  и многое уже чего на своем веку повидавшего, стоял комок в горле. Конечно, нервы за эти два года были ни к черту, но мне было так жаль этих  молодых, погибших в мирное время неизвестно за что,  мальчишек, ведь большинство из них  даже еще и не  любили по-настоящему!..

      Еще никому за всю многовековую историю Афганистана, не удалось покорить  эту страну.   И нас оттуда, можно сказать, в конце концов,  тоже «выдавили» моджахеды.

 Никаких политических дивидендов Союз  там не заработал, лояльный нам режим  установить не удалось, и даже больше того, раньше наши отношения с этой страной были гораздо лучше,   и мы бесславно  покидали  эту страну.  

      Я улетал из Кабула одним из последних самолетов в конце января. Это был ИЛ-76, транспортник. За время службы там,  в отпуск у меня съездить не получилось, поэтому мне очень не терпелось поскорее вернуться домой и увидеть свою семью, по которой сильно скучал. В самолете находились, в основном, руководители - «советники», которые   до этого уже отправили домой всех своих подчиненных и сами, как капитаны,  последними покидали этот тонущий корабль - Афганистан.   Практически никого из сидящих в самолете, я не знал, с кем-то иногда виделись на совещаниях, но лично знакомы не были.  Сидели на двух длинных деревянных скамейках, стоящих по бокам вдоль бортов  самолета, между  скамейками лежал какой-то груз, закрепленный сеткой. В салоне стояла глухая напряженная  тишина, никто ни с кем не разговаривал, все понимали опасность этого перелета – сколько до этого уже самолетов было сбито «стингерами», которые американцы щедро поставляли душманам. Во время всего полета над Афганом, наш самолет постоянно «отстреливал» ракеты для защиты от них. В такой гнетущей  обстановке мы молча летели уже где-то, около часа, когда вдруг,  в этой  давящей тишине, из динамиков неожиданно раздался торжественный голос командира самолета: «Пролетаем границу Советского Союза!». Это было окончанием  нашей «войны»!  Что тут стало твориться  в самолете! Все начали  обнимать друг  друга, из каких-то загашников стали доставать водку, все друг другу наливали, и стали лучшими друзьями! Наверное,  такое же чувство радости и ликования испытывали наши солдаты, когда им в мае 45-го  объявили  об  окончании их войны!

       Не скрою, я бесконечно  рад тому, что мне довелось вернуться домой живым, но я всегда буду помнить  о тех ребятах,  кого  оттуда  привезли  в «черных тюльпанах»...  Светлая им память!  

   

   В Афганистане,    в "черном тюльпане",

   С водкой в стакане мы молча плывем над землей.

   Скорбная птица,    через границу,

   К русским зарницам несет ребятишек домой.

   В "черном тюльпане"   те, кто с заданий

   Едут на Родину милую в землю залечь,

   В отпуск бессрочный,  рваные в клочья...

   Им никогда, никогда не обнять теплых плеч.    

   Когда в оазисы Джелалабада,

   Свалившись на крыло, "тюльпан" наш падал,

   Мы проклинали все свою работу:

   Опять "бача" подвел потерей роту.

   В Шинданде, Кандагаре и Баграме

   Опять на душу класть тяжелый камень,

   Опять нести на Родину героев,

   Которым  в двадцать лет могилы роют,

   Которым  в двадцать лет могилы роют.    

   Но надо добраться,  надо собраться.

   Если сломаться, то можно нарваться и тут.

   Горы стреляют,   "Стингер" взлетает,

   Если нарваться, то парни второй раз умрут.    

   И мы идем совсем не так, как дома,

   Где нет войны и все давно знакомо,

   Где трупы видят раз в году пилоты,

   Где с облаков не валят вертолеты.

   И мы идем, от гнева стиснув зубы,

   Сухие водкой смачивая губы.

   Идут из Пакистана караваны,

   И значит, есть работа для "тюльпана",

   И значит, есть работа для "тюльпана".