Начинать реформы надо с детей

Сегодня в нашей стране широко обсуждается проект закона об образовании. Изучая дореволюционные материалы, посвященные образованию и воспитанию, я сделал немало выписок, которые недавно стал сортировать.  Именно они и высветили проблемы образования и воспитания, которые еще тогда обсуждались. Особенно это интересно в связи с участием кооператоров в деле воспитания и образования.

 «Постоянно занимаясь материальными интересами нижних слоев населения, кооперативное движение крепнет изнутри, возникает на фундаменте отдельных невидных экспериментов и вновь вырабатываемого опыта».

«Образование», 1905, №11-12, с.225.

Вот один из примеров интересного опыта, подхваченного движением кооперации.

 «В 1881 году, во Франции, по инициативе бывшего купца Кове, стали возникать среди школьников общества взаимопомощи. Кове стремился превратить школьные сберегательные кассы в кассы пенсионные и на случай болезни. Первая такая касса возникла в Париже в 1881 году под названием «Школьное муниципальное общество взаимопомощи XIX округа». Оно насчитывает теперь 6721 членов-школьников. Его капитал, занесенный в книжечки отдельных школьников, равняется 145.293 франкам, в пенсионном фонде лежит 351.135 франков, а 145601 франк ассигнован на случай болезни и смерти членов.

В общество принимаются дети от 3-х лет, причем они сами или их родители обязуются вносить каждый понедельник в кассу по 10 сантимов. Из этих 10 сантимов пять идут в общий фонд, а другая половина записывается в книжечки и является индивидуальной собственностью членов, образуя пенсию.

Члены-участники не должны быть старше 21 года.

Членами правления школьных обществ могут быть только взрослые из состава почетных членов обществ.

Дети от 3-х до 16 лет вносят по 10 сантимов в неделю, а юноши с 16 до 20 лет вносят по 20 сантимов в неделю.

Такими взносами можно обеспечить, в случае болезни, ежедневное вспомоществование в 50 сантимов в течение 1-го месяца болезни и 25 сантимов в течение двух последующих месяцев. С 16 – летнего возраста вспомоществование, как и взнос, удваиваются.

Каждый взнос отмечается, во-первых, в индивидуальных книжечках членов, чтобы родители могли их проверять, и, во-вторых, в книге казначея.

Школьные общества могут и должны выделять особые секции, из коих каждая должна привлекать почетных членов.

Медицинская секция следит за тем, чтобы вспомоществование действительно шло на лекарства и врачей.

Общее собрание ежегодно избирает Правление. На нем присутствуют все члены, но правом голоса пользуются только члены с 16 лет.

Школьные общества могут образовывать союзы, облегчающие переходы школьников из одного общества в другое.

Идея Кове имела большой успех. В 1909 году во Франции было уже 3.394 общества взаимопомощи с 814.200 школьниками. Сумма членских взносов достигла 4,5 млн. франков, из которых более 1,0 млн. франков ушло на помощь при болезни.

Для сравнения общества взаимопомощи взрослых насчитывают 3.700.000 членов.

Школьные общества взаимопомощи образуют фонды для выдачи приданого, участвуют в «каникулярных колониях», приискивают для своих членов занятие, дают профессиональное образование, завязывают связи с обществами взрослых.

В апреле 1906 года на съезде в Бордо образовался «Национальный союз школьных обществ взаимопомощи».

Союз пропагандирует учреждение, например, «лесоводческих обществ школьников». Эти общества занимаются облесением невозделанных общинных земель. Насаждение деревьев производится под руководством учителя и правительственного лесничего. В награду за даровой труд детей, коммуны дают субсидии, которые распределяются обществом по членским книжкам для накопления пенсий. Несмотря на свое недавнее возникновение, некоторые общества уже развели лес. Так, общество в Эстремме облесило 30 га. Там, где нельзя разводить лес, сажаются фруктовые и другие деревья вдоль улиц. Лесоводные общества школьников приступили местами к аренде и даже покупке пустующих земель. Они пользуются во Франции большой популярностью.

В США пошли дальше. Там учреждена детская колония на берегу озера Мичиган в пространстве 300 акров. В этой колонии бездомные и бесприютные дети находят приют и работу. Лица, желающие спасти бездомных малышей, купили землю и построили здание на 200 человек. Детям объяснили, что обработанная земля, берега озера, леса, холмы, ручейки, громадный дом со школой, гимнастическим залом и 100 комнатами – все это их собственность. Каждому из них отводится в исключительное владение по акру земли, и все они снабжаются  новым и чистым бельем и платьем. Каждый вновь вступающий мальчик – полноправный член колонии с правом голоса и правом быть избранным на все должности в колонии. Выборы проводятся ежегодно голосованием. Работа каждого мальчика точно учитывается и ежегодно назначается особый день, когда подсчитывается число всех рабочих часов и количество денег, и каждый мальчик получает свою заработанную долю. Под влиянием разумной трудовой жизни, мальчики становятся серьезнее и перемены к лучшему в характере заметны даже на самых трудных детях.

Для школьников в Виргинии, например, в 1912 году организованы клубы для мальчиков и девочек по птицеводству с общего согласия департамента земледелия и сельскохозяйственной школы. Результаты оказались настолько удовлетворительные, что клубы начали распространяться и в других штатах. Вот характерные примеры.

Одной девочке графства Ноттервей в Виргинии удалось в два года продать яиц и цыплят приблизительно на 87 долларов (это были тогда немалые деньги – А.Р.). Деньги, заработанные таким образом, дали ей возможность поступить на курсы высшей школы сельского хозяйства в графстве.

Клубы девочек для заготовки консервов из фруктов и овощей в Северной Каролине представляют поразительный пример тонкости и обдуманности организации. Эти клубы заставили признать и оценить продукты этого вида сельской промышленности и принесли значительные барыши. В 1912 году производство этих ассоциаций равнялось 70.000 коробок, а в 1915 году оно достигло 633.000 коробок.

В Канаде ставят себе целью распространение среди детей рациональных приемов обработки земли и ухода за животными. Детям стараются внушить любовь к сельской жизни и природе, показать выгодность сельского хозяйства по сравнению с городскими профессиями и приучить их к организованному труду и солидарности. Газеты и журналы помещают портреты наиболее отличившихся школьников. Премии выдаются за наивысшие урожаи с акра, за наилучший огород, за лучшее описание сделанной работы и за наибольшую прибыль на вложенный в землю капитал. Уставы обществ обращают особое внимание на «домашние сады», насаждаемые самими школьниками и инспектируемые Правлением не реже трех раз в сезон. Дети так хорошо изучают это дело, что иногда и взрослым сельским хозяевам есть чему у них поучиться».

Тотомианц В.Ф. – Кооперация среди детей и юношества. Петроград, 1918 – 62с.

Очень интересные мысли в области образования и воспитания высказывал наш знаменитый ученый, теоретик анархизма, князь Петр Алексеевич Кропоткин.

«Каждый народ представляет собой очень сложное сочетание вкусов и склонностей желаний и средств, способностей и изобретательных сил. Занимаемое каждым народом пространство земли представляет, также, в высшей степени разнообразное сочетание почвы, климата, гор, долин, покатостей, ведущих к еще большему разнообразию отдельных местностей и жителей, и это разнообразие требует разнообразия занятий.

Современное человечество идет к тому, чтобы, наряду с земледелием, развить наибольшее разнообразие промыслов в каждой стране и в каждой области.

Настало время обратиться к той выгоде, которая проистекает от интеграции труда, от его объединения.

Идеалом общества является такое общество, где каждый трудится физически и умственно, где способный к труду человек работает в поле и мастерской, где каждая нация и каждая область, располагая разнообразием природных сил, производит и потребляет большую часть своих продуктов земледелия и промышленности.

Каждая нация – свой собственный хлебороб и свой собственный производитель мануфактуры. Каждый член общества – работник в поле и промышленности. Каждый соединяет в себе научное знание со знанием ремесла. Такое, утверждаем мы, современное состояние у цивилизованных народов.

В то время, как наука преследовала, главным образом, промышленные цели, небольшое число людей, любящих природу, и масса тружеников, имена которых останутся неизвестными для потомства, создавали совершенно новую систему земледелия, которая стоит настолько же выше современного сельского хозяйства, насколько это хозяйство выше старой трехпольной системы наших предков.

Наука редко руководила ими, а иногда даже вводила их в заблуждение, как это случилось с теорией Либиха. Она была  доведена до крайностей его последователями, смотревшими на растения, как на стеклянную посуду для химических составов. Они забывали, что разъяснять явления жизни и роста растений может только одна наука – физиология, а не химия.

Создатели новой системы земледелия шли путем опытов, но, подобно скотоводам, открывшим новые горизонты в биологии, они открыли новое поле для экспериментальных исследований в области физиологии растений. Они не понимают наших толков о хорошей и дурной почве, так как они сами создают почву в таком количестве, что даже вынуждены ее продавать. Они стремятся собирать с десятины не 5-6 тысяч пудов травы, как мы, а 3-5 тысяч пудов и, таким образом, получать доход не 130 руб. с десятины на сене, а в 2500 руб. выращиванием простых овощей (капусты и моркови), или же вдвое больше, выращивая ценные овощи. Таковы стремления современного земледелия.

Орошаемые луга вокруг Милана являются разительным примером. Более 8.000 десятин орошается там водой из сточных труб города и с 1 десятины ежегодно накашивается 1.300 – 1.700 пудов сена, а на некоторых участках даже до 3.000 пудов, то есть пищу для 11 коров. Это в 9 раз больше, чем дают хорошие луга в Англии.

Школы, небольшие экспериментальные фермы и станции, вечерние лекции устраиваются в большом количестве общинами, частными обществами и государством для поощрения садоводства и огородничества.

Совсем маленькая община Бельгии, которая отправляет в Стратфорд и Шотландию 5.500 тонн картофеля и еще груши, содержит собственные пароходы.

Другая община Бельгии, которая снабжает Северную Францию и рейнские провинции земляникой, часть которой отправляется даже в Лондон. Сотни десятин (1,09 га) ее земли покрыто тысячами теплиц.

У самых ворот Чикаго есть одна огородная ферма. Она занимает 185 десятин,  из которых 55 десятин огурцами, а 18 десятин ранним горошком.

 Во время международной выставки в Чикаго специальный «земляничный экспресс» из 30 вагонов ежедневно привозил на выставку 243.000 пудов (3889 тонн) ягод. Вот чего можно достигнуть разумным соединением земледелия с промышленностью. Это, несомненно, получит свое распространение в будущем.

Нет ни одного народа, который, вооружившись современными возможностями земледелия, не мог бы получать со своей земли всю пищу большую часть сырого материала, получаемого путем обработки земли, даже в условиях быстрого возрастания потребностей.

Мы, цивилизованные люди, знаем все, имеем  установившиеся понятия обо всем, интересуемся всем, а только не знаем того, откуда получаем мы хлеб, который едим, не знаем, как он выращивается, каких трудов стоит он тем, кто его выращивает, что можно сделать, чтобы уменьшить этот труд и что за народ наши кормильцы.

В этом отношении мы меньше знаем, чем дикари.  Мы даже мешаем нашим детям получать эти сведения. Причем даже тем из них, которые предпочли бы их той массе бесполезных знаний, которыми их пичкают в школе.

Нравственные и материальные выгоды, которые произойдут для человека, если он совместит земледельческую работу с ремеслом, не подлежат никакому сомнению.

Наши громадные прядильные и ткацкие заведения, представляют собой только собрание под одной крышей многих совершенно одинаковых машин.

Современные социальные движения, которые становятся неизбежными, расшатают современную международную торговлю, ограничат ее действие необходимым обменом и заставят каждый народ извлекать у себя дома средства к существованию. Но, такая перемена, потребует от нас и перемены методов современного образования. Она потребует таких мужчин и женщин, которые могли бы работать руками так же, как и головой, и способны были бы к производительному труду не в одном только направлении.

В былые времена люди науки не пренебрегали ручным трудом и ремеслом.

Галилей сам делал свои телескопы.

Ньютон уже в детстве учился слесарному мастерству, любил мастерить всякие остроумные приборы и, когда принялся за изысканий по оптике, то сам шлифовал стекла для своих инструментов и сам сделал свой знаменитый телескоп.

Лейбниц любил изобретать машины, ветряные мельницы и экипажи без лошадей, которые так же занимали его ум, как математические выкладки и философские размышления.

Линней сделался ботаником, помогая в работе отцу-садовнику.

Хотя рабочие прежнего времени почти не имели возможности заниматься наукой, но они имели возможность общения с учеными.

Так, Уатт и Ренни были дружны с профессором Робинзоном.

Каменщик Бриндлей, пользуясь обществом образованных людей, смог развить свои способности и стать знаменитым инженером путей сообщения.

Сыновья богатых семейств могли «болтаться» по кузницам и стать, впоследствии, знаменитыми механиками, как Смитсон и Стивенсон.

Мы же изменили все это.

Под предлогом разделения труда, мы провели резкую черту между умственным и ручным трудом. В результате, рабочие, в общей массе, не получают больше научного образования, чем получали их деды, но лишились даже того образования, которое они прежде получали в мелких мастерских. Они быстро забывают то немногое, чему научились в школе.

Люди науки вообще презирают ручной труд. Большинство из них не в состоянии даже вычертить рисунок научного инструмента и дают мастеру только неясный намек на то, что им нужно, предоставляя ему изобретение необходимого аппарата.

Конечно, есть люди, смолоду занимавшиеся ремеслом и продолжающиеся им заниматься. Некоторым из них удается приобрести научные сведения, и они соединяют науку с ремеслом. Они собственно и обогащают промышленность своими изобретениями. Но, они появляются в виде исключений. Их так мало, что повсюду раздаются жалобы на недостаток в подобных людях.

Современному разделению на интеллигентный и физический труд мы противопоставляем сочетание того и другого.

Взамен так  называемого «технического образования», которое обозначает продолжение теперешнего разграничения между трудом умственным и ручным, мы требуем интегрального образования, то есть полного, цельного образования, которое уничтожит это пагубное разграничение.

И такие примеры есть. Ученики Московского технического училища проходили высшую математику, физику, механику и другие, связанные с ними науки, настолько основательно, что уровень их знаний стоял на одной высоте со студентами математических факультетов в лучших университетах. Ученики училища легко применяли интегральное исчисление к задачам динамики, теории теплоты и упругости. При этом, ученики училища изготовляли собственными руками, на продажу, паровые машины, земледельческие машины и научные приборы, получая награды на международных выставках. Они являлись искусными рабочими с высшим научным образованием, почему их и очень ценили на фабриках.

Поверхностность, попугайное зазубривание, раболепие ума и косность мышления являются результатом нашей системы обучения. Мы не учим наших детей главному, как учиться.

 Энергия созидательного духа во всяком обществе зависит больше всего от понимания им, что и как должно делать. Необходимость же преобразования воспитания понятна всем, и она более других способна развить те идеалы, без которых неминуемо наступает в обществе застой и упадок. Мы не говорим уже об увеличении всеобщего благосостояния, благодаря наличности молодежи, хорошо обученной самым разнообразным полезным производствам. Не говорим об общей пользе, которая явится вследствие исчезновения современного разграничения работы на умственную и физическую, что неизбежно повлечет за собою объединение интересов, столь необходимое в наше время социальной розни.

В каждой отрасли науки требуется пересмотр общих выводов и чувствуется потребность новых обобщений.

И если для такого пересмотра нужно несколько той гениальности, которая вдохновляла Галилея и Ньютона и которая зависит от общечеловеческого развития, то для него требуется также увеличение числа ученых работников.

Когда фактов, противоречащих ходячей теории, накопляется достаточно, неизбежно появляется новая теория.

Так и вышло с теорией Дарвина, появление которой стало необходимым ввиду массы фактов, доказывающих изменчивость видов. Но, для такого накопления фактов нужны тысячи способных людей, занимающихся наукой, а их так мало!

Громадные пространства земного шара остаются до сих пор еще неизведанными. В объяснениях географического распределения животных и растений встречаются на каждом шагу камни преткновения. История остается «общепринятой басней», главным образом по недостатку новых, свежих обобщений, но также и по малочисленности таких научно-мыслящих работников, которые могли бы воссоздать жизнь прошлых веков, как это делали Огюстен Тьерри и Торольд Роджерс.

В то время, как в промышленности, особенно в конце XVIII и начале XIX века, изобретения совершались таким быстрым ходом, что произвели глубокий переворот в жизни человечества, наука теряла свои изобретательские способности. Ученые или вовсе ничего не изобретали, или изобретали очень мало. Не поразительно ли то, что паровая машина (даже в основных ее началах), пароход, телефон, фонограф, ткацкая и кружевная машины, маяк, шоссейные дороги, фотография и тысячи других менее важных вещей были изобретены вовсе не людьми науки. Сделаны они были людьми, не получившими почти никакого образования, людьми, которые подбирали только крохи знаний и производили опыты самыми первобытными способами. Писец у стряпчего Смитсон, инструментальный мастер Уатт, железнодорожный кондуктор Стивенсон, ученик ювелира Фультон, мельничный мастер Ренни, каменщик Тельфорд и сотни других, имена которых остались неизвестными, были по верному выражению Самуэля Смайльса «настоящими творцами современной цивилизации».

Профессиональные же ученые, имевшие под руками всевозможные способы для опытов и приобретения знаний, изобрели очень мало из того громадного количества орудий, машин и двигателей, которые показали человечеству, как пользоваться силами природы. При этом, на сотню случаев, где механические изобретения шли впереди открытия научного закона, придется, может быть, один обратный случай.

Выражение «прикладная наука» совершенно ошибочно, так как в большинстве случаев изобретение не только не составляет приложения к науке, но, наоборот, создает новую отрасль науки. Американские висячие мосты вовсе не были приложениями теории сопротивления материалов, но появились раньше этой теории, причем теория, развиваясь одновременно с практикой, дополняли друг друга. Теория взрывчатых веществ не способствовала изобретению пороха, который уже употреблялся в течение нескольких веков, прежде чем действие газа в ружье было подвергнуто ученому анализу. Конечно, всякое изобретение пользуется приобретенным запасом знаний и выработанными способами мышления. Но, в большинстве случаев, оно представляет собою скачок за пределы известного, что открывает целый ряд новых фактов, подлежащих исследованию.

Сильный полет изобретательского ума, который проявился у рабочих при зарождении промышленности, отсутствует у наших профессиональных ученых. И он будет отсутствовать, пока, чуждые жизни, они будут оставаться среди пыльных фолиантов, вместо того, чтобы, стоя перед плавильным горном, около станка, около машины, работать вместе с рабочими. Наши учителя искусства - Рескин и другие – постоянно твердили нам, что нельзя ожидать возрождения искусства, пока ремесло остается в своем настоящем виде. Греческое и средневековое искусство были порождены ремеслами и оба питали друг друга. Это вполне верно и относительно ремесла и науки. Их разделение ведет за собой упадок того и другого.

Общество, основанное на началах труда всех, было бы настолько богато, что каждый член его, достигнув известного возраста, мог бы быть освобожденным от нравственного обязательства принимать непосредственное участие в ручном труде и имел бы возможность посвятить себя излюбленной отрасли науки и искусства. Свобода изысканий в новых отраслях знания и искусства и свободное творчество были бы, таким образом, обеспечены. И в таком обществе не было бы нищеты рядом с громадным богатством.

9/10 населения стран, вывозящих хлеб (как, например, Россия), половина населения стран, которые (подобно Франции) питаются хлебом внутреннего производства, получают, как древние рабы, только крупицы от почвы, которую они возделывают, так как налоги, арендная плата и ростовщичество держат их возможно ближе к жизни впроголодь. Теперь, в XX веке, громадное большинство людей живет в той же неуверенности в завтрашнем дне и также лишено образования. А когда они пробуют взбунтоваться, против них, как и в былые времена, посылают их же вооруженных сынов.

Если человек сам создает почву и, отчасти, даже температуру и влажность, которой требует каждое растение, то добывание годового пропитания семьи, при рациональной культуре, требует так мало работы, что этот труд мог бы представлять собой только отдых от других занятий.

Если воспользоваться тем, чему научил нас опыт, опираясь на науку и технические изобретения, всегда готовые к нашим услугам, то всякий будут поражен количеством и разнообразием пищи, которую он добудет из земли.  И восхищен количеством знаний, которое приобретут его дети, помогая взрослым в работе, а, также, быстрым развитием их разума и легкостью, с которой они будут знакомиться с законами природы».

Кропоткин Петр Алексеевич – Поля, фабрики и мастерские. Промышленность, соединенная с земледелием, и умственный труд с ручным. М., 1918, с.13, 14, 15, 63, 93, 103-105, 125, 128, 187-188, 192-194, 196-197, 202, 205, 208, 210-216, 219-220.

Думаю, что лучше трудно сформулировать большинство проблем образования и воспитания молодого поколения.

                        Александр Рашковский, краевед, 27 ноября 2010 года.