О пяти хлебах

как же Ему все-таки удалось накормить пятью хлебами и парой рыбин пять тысяч человек?

  О пяти хлебах

Сочинение ученика 34-го класса «А»

Сегодня с утра, выпив первую чашку кофе, получив первый за день новостной укол, и без калькулятора подбив семейный бюджет, вдруг, совсем неожиданно для себя, подумал, как же Ему все-таки удалось накормить пятью хлебами и парой рыбин пять тысяч человек? Ведь это невозможно! И глянув на спящую семью, еще раз вслух подумал: «не-воз-мож-но-но-на-до». Старшей обещал новую сотку еще с прошлого года, младшую кормлю завтраками по поводу телескопа тоже с квартал, жене – сапоги. И это еще без учета «хлеба и зрелищ», являющихся приоритетной статьей наших фиксированных расходов. Кассовые разрывы в конце месяца стали привычными и уже не так пугают. А они - мои посапывающие «последователи» -  верят мне, надеются, и лишь иногда короткий вздох и соответствующее выражение глаз напоминает мне о просроченных обещаниях.  И будут верить, потому что я – обычный, традиционный «папа» и «муж», может быть существующий только ради этой веры, ну а бремя ответственности досталось мне в нагрузку в соответствии с принятыми когда-то правилами.  Так и проходит наша жизнь, и одни неудовлетворенные запросы сменяют другие, сроки отодвигаются. Однако, груз невыполненных обещаний все же давит. Лично я, эту ношу эту чувствую, хотя справедливости ради нужно отметить, что таких «рефлексирующих придурков» наберется едва ли пятьдесят процентов, остальные, так сказать «не заморачиваются» - они идут вперед, не оглядываясь, не зря ведь говорят: «к быстро идущему пыль не пристает».      

Мысль о пяти хлебах не отпускала весь день, и когда я допивал последнюю чашку растворимого, все-таки пришел к выводу: не голод утолял Он вовсе, не в калориях дело, дело в честности или справедливости. Тысячная часть грамма имеет свой не только физический, но и социальный вес, будучи долей чего-то общего. И этот самый социальный вес, зачастую, является определяющим.  Человеческий опыт войн, революций и прочих прорывных моментов истории свидетельствует о том, что ощущение сопричастности является весьма существенным мультипликатором той самой звериной синергии, которая сметает на своем пути государства и цивилизации. Возвращаясь к своей семье, хочу провести параллель:  моя семья остается семьей до тех пор, пока наличествует это самое ощущение у всех ее разумных членов.

Не знаю почему, но мысль от заботы о своей семье помчалась дальше. Что в наше результатополагающее время способно сплотить членов социума? «Jus soli» или «jus sanguinis»? Конечно, вопросы крови и земли важны per se, но, как точно подметил классик, они настолько запутаны, что статус-кво исключен, если смотреть на проблему сквозь эти призмы. На нашем континенте демократической скорби все смешалось таким образом, что справедливость для одной группы интересов, как правило, оборачивается геноцидом для другой, а допущения Парето в условиях весьма и весьма ограниченного бюджета становятся убийственно очевидными.

Вернемся чуть назад, к проблеме пяти хлебов. Уверен, что вопрос нужно ставить, не «каким образом»  чисто технически утолить одну из физиологических нужд собравшихся, а зачем эти пять тысяч человек пришли в  то «пустынное место»? Что их объединяло? Вера ли, любопытство ли, но нечто такое, что позволило какое-то время мирно сосуществовать огромному количеству индивидуумов на очень ограниченном пространстве. Инстинкт на время перестал быть основным мотиватором. Что это? Чувство стадности, толпы?

Зачем они туда приходили? Поесть или послушать проповедь умного человека? Но ведь сказано «ели, и насытились все», то есть люди ушли удовлетворенными. Можно предположить, что собравшиеся получили простые и конкретные ответы на имевшиеся вопросы или обрели надежу на что-то лучшее, ну и ушли, так сказать «сытыми».

Достоверно никто не знает, очевидцев нет, ну а из того, что написано в книгах, как уже отмечалось, ничего «не происходило на самом деле никогда». Не знаю как вам, но я уверен, что люди приходили за ощущением справедливости, не чувством, а именно ощущением. И вот здесь микроскопическая доля чего-то общего действительно способна «накормить». Звучит наивно, ну и пусть. Всю свою жизнь убеждаюсь в правоте когда-то и кем-то сказанного, и каждый раз принимаю это за «откровение». O sancta simplicitas !!!!

Таким образом, людям помимо упомянутых «хлеба и зрелищ», нужно еще и ощущение справедливости, и это, наверное, та самая «киноварь», тот самый последний компонент, превращающий свинец в золото, а толпу в разумный социум. В этой формуле «ощущение справедливости» нельзя заменять ничем, и опять возвращаясь к классикам - «в мире компонентов нет эквивалентов».

За мной мои вялые софисты, нырнем в суть. Что способно объединить нас - граждан удивительной страны, разбросанных  по отдельным квартирам и раздавленных теленегативом, расфасованных по социальным упаковкам и изнемогающих под кредитным гнетом, нервно сигналящих на перекрестках и мастурбирующих в темных интернет закоулках, циничных и жадных, и все-таки ждущих, любящих и надеющихся.

Религия?  Вера во что-то, будь то в светлое будущее или в отпущение грехов? Возможно, но мы такие разные: одним дзэн, другим Яхве, третьим Тенгри, четвертым же и так хорошо, ну или плохо без привязки к какой-либо конфессии. Там, за океаном, в той «салатной чаше», где перемешаны культуры и религии, понятие «белого англосаксонского протестанта» является пикантным «вустерширским соусом», придающим неповторимый вкус этому американскому салату.  У нас, уверен, такой рецепт в ближайшей перспективе невозможен, по крайней мере, я был бы против.  

Патриотизм? Что это? Любовь к Родине? Что такое Родина для человека, родившегося в Алма-Ате, будучи на половину казахом, говорящим на русском, учившимся в московской средней школе, затем в Университете штата Висконсин, ныне живущим в Варне?  Где она Родина? Алма-Ата, Москва, а может быть СССР или ТС? Да он казах по паспорту, да он знает все семь колен, да он ест конину, любит Есенберлина, дружен чуть ли не с Магауиным, да он навсегда возненавидел великорусский шовинизм, да ему не безразлично, что творится в стране, и он гражданин по статусу, черт возьми. В то же время он опускает глаза и морщится при виде маргинальных ребят на вокзале первой Алматы, презирает казахских «историков-почвенников», недолюбливает вороватых либералов, разочаровался в эффективных менеджерах, похожих на преуспевающих японских бизнесменов, не верит ни единому слову, доносящемуся из телевизора, и имеет вид на жительство в одной из европейских стран. Что способно сплотить его и, скажем, Сергея Тимохина - механика, проживающего в селе Ольгинка Северо-Казахстанской области, или Джабая Утемисова - жителя поселка Кульсары, что на западе страны, и Евгения Полтораки – южноказахстанского предпринимателя, Нургали Барболшина, лениво вываливающимся из Феррари и того же безработного аульного парня? Что, кроме записи в паспорте?

Для меня-наивного ответ опять очевиден. Только чувство сопричастности, скажу сразу не электоральной, а реальной сопричастности в виде денег, пусть в виде депозита, пусть в нашем же утлом банке, пусть немного, пусть чуть-чуть, но это будет моя доля. А «моя доля – моя воля»: захочу пропью, а захочу положу на счет, но я должен знать, что дивиденды от акций АО «Моя страна» (открытого типа) будут капать на мой счет всегда.  К величайшему моему сожалению, но единственное, что сплотит наше меркантильное общество – это корысть, быть в доле – это то, за что все вышеперечисленные перегрызут глотку не только внешнему врагу, покусившемуся на общий пирог, но друг другу, в случае нарушения статуса кво.