Нам мало просто быть вдвоем - нам нужно быть вместе...

На модерации Отложенный

  Она крепко спит. Неплотно задернутая штора позволяет лунному свету струится на Её плечи. И он, не веря своему счастью, дымкой туманной растекается по комнате – собственной прохладой спеша остудить Её разгоряченное тело. Кожа у Неё бархатистая, матовая и поэтому лучи не отражаются, а словно впитываются в неё. И, наполнившись ароматами снов, испаряются - согретые теплом Её дыхания. Она сладко спит.


А я сижу на кровати рядом с Ней и смотрю в никуда. Слушаю пустоту и думаю ни о чем. Что ж разбудило меня? Может быть эта звенящая тишина, ревностно охраняющая Её сон. Или напротив - музыка Её мыслей, серебряными струями разлитая по комнате? Не знаю. Вполне возможно, я проснулся потому, что мне просто-напросто хочется курить. Встаю, собираясь идти на кухню, но вдруг вспоминаю, что курить я бросил (еще во втором классе) - и по этой тщедушной причине сигарет у меня в доме отродясь не бывало. Даром что на подоконнике стоит хрустальная пепельница. Отцовская. Иногда я вытряхиваю из неё пыль (которая скапливается в ней поразительно быстро), а вот пепла и окурков она не видала уже очень давно. Ведь я не курю. И практически не пью. А початая бутылка коньяку, что стоит в холодильнике нетронутой уже вторую неделю – лучшее тому доказательство. Мой друг заходил ко мне в последний раз дней десять или одиннадцать назад. Тогда, как обычно, я порезал тонкими ломтиками пузатый лимон, привычным движением протер салфеткой две заветные рюмки, достал тарелку с сыром и подсохшей копченой колбасой. Друг же украсил стол плиткой шоколада и пачкой печенья (наполовину пустой). Тонким ручейком коньяк разлился по жилам и вслед за ним потек неторопливый разговор. О жизни, о делах, о работе, о людях, немного о политике, снова о жизни – короче обычный кухонный треп. Воспоминания из прошлого перемежались с полуфантазиями "а как бы оно было хорошо, если бы…". Фраза за фразой, рюмка за рюмкой. Но бутылку мы в тот раз так и не допили. Осталось где-то примерно с четверть. Ну что ж – будет задел для следующей встречи…

Из холодильника я достаю бутылку лимонада и делаю несколько глотков. Не помогает. Сушняк оказался довольно стойким и потому приходится доставать заветную банку с рассолом. (Между прочим, хоть народная молва и нахваливает огуречный, но в таком щепетильном деле как борьба с похмельем - капустный подходит гораздо лучше). Уже всего лишь второй глоток этого поистине божественного нектара возвращает меня к жизни, а третий прочищает мозги – любезно предоставляя им возможность собраться с мыслями и вспомнить, что же было вчера. Ставлю банку обратно в холодильник, протираю пепельницу от пыли и иду на балкон – подышать свежим ночным воздухом. Захожу в комнату и обо что-то спотыкаюсь. Это "что-то" катится в сторону и со звоном ударяется в свою соседку. Включаю свет, считаю бутылки – одна, две, три. Четыре бутылки шампанского, одна семьсотграммовая бутылка белой и две бутылки сухаря. Немного – ведь я уже говорил, что не пью. Практически.
 
Вот вчера, к примеру, спокойно посидели впятером. Я, Она и ещё какие-то три невразумительные личности – две девчонки (то ли мои, то ли её подруги – не помню, такая мелочь не отложилась в моей памяти) и некий незнакомый мне хлыщ (который все-таки оказался неплохим парнем, потому что желание дать ему в морду, появившееся с самого начала, через полчаса куда-то улетучилось и больше не возвращалось). Эта троица оказалась неплохой массовкой для компании, а стало быть – для веселья. Поэтому тосты и анекдоты с каждым новым бокалом становились всё интересней и смешней, а Подруги, после четвертой рюмки, внезапно стали довольно-таки привлекательны и даже немного загадочны…

За что все-таки уважаю человечество – так это за умение (ну или хотя бы желание) танцевать.
Как мы ни кичились, всячески противопоставляя себя братьям нашим меньшим, но вот унаследованную от животных любовь к ритмичным движениям побороть так и не смогли. Потому что не захотели. Очень уж эти движения нас забавляют (а иногда и возбуждают) - вдвоем, втроем или всей кампанией в обнимку. Лезгинка под Элвиса Пресли, кан-кан под кислоту, полька-бабочка под соловьиные трели девчонок из вокально-инструментального ансамбля с непонятным названием (то ли ГРЫ, то ли ГРА). Крутимся-вертимся, скачем-прыгаем – выплескивая энергию в мировое пространство. (Тепло наших тел заполняет комнату, уплотняясь до киселеобразного состояния, и вот уже, не найдя выхода, проламывает стены и, расшвыривая в стороны брызги разбитых стекол, – вырывается на волю. После чего устремляется к звездам. И далее – до пределов вселенной, согревая всех тех, кто сейчас одинок; всех тех, чьи души мерзнут – не чувствуя присутствия любимых рядом с собою).

Весело. Глаза блестят, смех льется полноводной рекой. После десятой или пятнадцатой рюмки начинается волна признаний в любви и взаимной симпатии. Пустая бутылка из-под шампанского, неожиданно для себя, превращается в стрелку компаса – горлышком своим указуя местонахождение объекта для поцелуев. Щеки девчонок горят, а губы красны и без помады (которая давно уже перекочевала на наши с хлыщом лица; лоб, уши, нос, шея – все в красных отметинах). Дамы пьют уже пятый бокал...

Время далеко за полночь. Я смотрю на Неё, и Она, в знак согласия, на миг опускает ресницы. Хлыщ немедленно и бесповоротно объявляется героем нашего времени, но для подтверждения этого высокого звания ему предлагается совершить небольшой подвиг – лично сопроводить обеих подруг до дома. Одна из них (наиболее упрямая по причине остроалкогольного ничего-не-понимания) начинает пламенную речь в том смысле, что здесь ей очень понравилось и уходить куда-либо в течение ближайших трех дней она совершенно не собирается. Но её провожатый оказался довольно ловким парнем, и поэтому свою тираду она заканчивает уже на лестничной площадке. Я закрываю дверь и выключаю свет. Мир за стенами дома, с нетерпением ждавший этого условного сигнала, растворяется - забирая с собой всё то, что могло бы нам помешать сейчас.
И вот тогда мы остаёмся в этой вселенной совершенно одни. Только Я и Она…

Дверь на балкон отворяется с легким скрипом – впуская в квартиру прохладный Воздух позднего августа пропитан предчувствием осени, запахом мокрой травы и необыкновенной тишиной, которая падает на землю с черного неба вместе со звездным дождем. Я вдыхаю зябкую свежесть; хилый ветерок (наверное от нечего делать) лениво играет моими трусами; летучие мыши, ехидно попискивая, хрустят ночными мотыльками – все вернулось на круги своя…

Она спит. Я ложусь с Нею рядом и тихонько глажу Её волосы, разметавшиеся по подушке. Как хорошо, что она осталась со мною. Значит, сегодняшнюю ночь мы с ней проведем как нормальные взрослые люди – будем во сне перетягивать друг у друга одеяло. Она молодая и сильная, и, конечно же, в этом поединке она одержит победу. А я буду лежать, и улыбаться – ведь гораздо лучше спать без одеяла рядом с Ней, чем под кучей пуховых перин одному.