Достоинство разума

Человек управляется отнюдь не только собственными рационально осознанными и логичными решениями. И не только своим подсознанием и интуицией. В природе человека существует некоторая инерция чувств и аффектов, которую можно назвать нелогической основой поведения, сформированной веками социальной эволюции. Эта инерция, остатки прошлых моделей поведения, вплетается в то, что называют «социальной эстафетой». Она и обеспечивает принципиальную преемственность в развитии общества. И когда в СССР возникла необходимость либерализировать общество, правящая номенклатура и сама не была готова и в массах не могла найти поддержку, поскольку ни элита ни масса не обладали нужной разновидностью «остатков», ибо ни в дореволюционной России с её менталитетом крепостничества, ни в СССР они не были сформированы. С массой могут работать два типа правителей: «лисы», или макиавеллиевские «львы». У нас не было ни тех ни других. У нас были партруководители которые разрубили страну по живому не думая об искусственных границах между республиками, о последствиях для народов, её населяющих, для экономики, которая складывалась годами.

(Никколо Макиавелли (1469 – 1527) – философ итальянского Возрождения, симпатии которого были на стороне активного городского населения, но не на стороне опустившегося плебса, дворянства и духовенства. Он критиковал теократическое государство, считал, что в основе человеческих действий лежит интерес, и прежде всего собственнический, его и нужно использовать. Власть не должна посягать на чужое. Государство возникает не по божественной воле, а чтобы регулировать столкновения людских интересов и защищать людей друг от друга. Он писал: «Расстояние между тем, как люди живут и как должны бы жить, столь велико, что следует учитывать реальные качества людей, а люди далеко не безупречны. Они эгоистичны, завистливы, лживы, лицемерны, трусливы, коварны, ленивы». Поэтому политик должен быть освобожден от морали, так как «Правитель погибнет, если он не будет хитрым, как лиса, и свирепым, как лев». Правитель должен держать слово, только если это политически целесообразно, «уметь скрывать в себе это лисье существо и быть великим притворщиком и лицемером: ведь люди так просты и так подчиняются необходимости данной минуты»).

Люди, захватившие власть ночью 25 октября 1917 года были не рабочие и не крестьяне, не специалисты-интеллектуалы в западном смысле этого слова и не интеллигенты во втором веховском смысле.  Организаторами переворота были слетевшиеся со всех концов мира политэмигранты, долгие годы проведшие за границей. Ленин, начиная с 1900 года вплоть до апреля 1917 в России не жил. Троцкий на две недели позже него приплыл из США... Это были хорошо финансируемые «профессиональные революционеры». Естественно, терпеть независимых интеллигентов они не могли. Они могли только использовать «спецов», к чему призывал Ленин. Они могли только оседлать «мужиков», о которых писал Франк.
Возникла диктатура непрофессионалов, власть людей, удержавшихся у власти с помощью насилия и страха. Такой способ удержания власти запустил механизм процесса, назваемого противоестественным отбором. На место высокоинтеллектуальных и высоконравственных специалистов — Чаяновых, Кондратьевых, Вавиловых — вставали менее интеллектуальные, менее нравственные и профессиональные люди, их сменяли кадры, стоящие еще на ступеньку ниже... Какое там достоинство разума? Образованцев надо было штамповать! Спецов-технарей, напрочь лишенных гуманитарных знаний, идеологически обработанных, политически лояльных, исторически зомбированных. Как писали в тогдашних характеристиках «морально устойчив, идеологически выдержан». Разумеется, штамповать надо было и самих работников идеологического фронта. В единичных случаях, самоизолируясь, сохранялись самоучки-гуманитарии вопреки системе, но это была редкость.

Большой натяжкой было бы считать, что после революции 1917 года новая «интеллигенция» объединенная «пролетарской» партией составила костяк «пролетарской интеллигенции». Там были выходцы из марксистских кружков и из большевистского подполья. Среди русских социал-демократов были интеллигенты такие как Плеханов, Мартов. Но с конца 1917 года начал формироваться новый правящий эксплуататорский класс. Его ядро составила не компартия, а партноменклатура. После смерти Ленина и «ленинского призыва», проведеного Сталиным, численность членов партии резко возросла, но образования у партновобранцев или не было или было в основном начальное, т.е. читать и писать с трудом умели. Рядовые члены партии только платили взносы, выполняли указания парткомов и единогласно (это обязательно!) одобряли указания ЦК. Сталинская номенклатура стала другой: "тончайший слой профессиональных революционеров" растворялся, перемалывался, уничтожался, кстати, порой заслуженно. Номенклатура жестко и последовательно формировалась в основном из людей исполнительных, не рассуждающих, лично преданных, которые если и колебались, то «вместе с линией партии». Отсюда – приспособленчество, безответственность, несамостоятельность машления. Если сначала среди партийцев вообще было мало образованных, то затем развернулось производство образованцев. Образованцы же, если в единичных случаях и становились образованными да ещё и интеллигентами, то их быстро отсеивали и отстреливали, как элемент чуждый и опасный. Во властной элите интеллигенты если и появлялись, то не проявлялись — так как гражданская позиция, отличающаяся от линии партии, решительно пресекалась. Оставалась только «фига в кармане».
Но в областях профессионального знания (математика, физика, естественные науки) непроницаемого для непрофессионалов труднее было установить контроль. Не случайно самыми интеллектуальными и идеологически свободными были наукограды вроде Обнинска, Дубны, Новосибирского Академгородка, «номерных» закрытых и прилично снабжавшихся городков. Если в сталинские времена малейший писк карался, то позже в  некоторых областях философии (философские вопросы фундаментальных наук и естествознания, методология науки, логика, теория систем) имелись успехи, чего не скажешь о проницаемых для непрофессионалов беззащитных гуманитариях «идеологического фронта». Поэтому не желающие заниматься идеологическим сервилизмом, и в то же время опасающиеся попасть в диссиденты, зачастую сознательно выбирали темы исследований, непроницаемые для непрофессионалов и годами занимались, скажем, античной эстетикой или математической логикой…

Жизнь в годы «застоя» была проста и понятна.

Цены и зарплаты не менялись годами, пионерские лагеря, речевки «Кто идёт так дружно в ряд? - Юных ленинцев отряд!» К морю ездили «дикарями» со своими палатками. В «Правде» не было известий, а в «Известиях» не было правды. Крупной коррупции не было, но с предприятий тащили всё, что могли. Товары были дефицитом, но олигархов не было. Очереди были, но можно было что-то «достать». Границы были неприкосновенны и на замке, но в Болгарию с разрешения месткома и парткома некоторые товарищи изредка ездили. В День выборов на избирательных участках появлялись буфеты с хорошими конфетами, но в бюллетенях для голосования был отпечатан всего один кандидат от «нерушимого блока коммунистов и беспаритйных», кандидатура которого была одобрена парторганами соответствующего уровня. За него «голосовало» (т.е. не читая и не заходя в кабинку опускали чистый бюллетень в урну) от 98,9 до 99,8% избирателей. Другая страна - другая жизнь.
Говорят «лис» Горбачев сам того не желая привел к власти «льва» Ельцина. Да не были они ни лисами ни львами! Влияния интеллигенции в этом процессе нет. Её никто и не спрашивал, просто сработала социальная ситуация в целом, отсутствие тех личностных качеств, тех социальных эстафет, тех традиций, которые могли бы сработать иначе.
Расхожим стал миф о том, что перед «вошедшими во власть» демократами — выходцами из интеллигенции — стояла задача отбросить свое диссидентство и начать осуществлять демократические преобразования. Но миф о демократах у власти только дескредитировал идею представительной демократии и правового государства. Не случайно у народных умельцев появились словечки «дерьмократы», «либерасты» и т.п. А реально у власти осталась всё та же номенклатура или её креатура. Правящий класс наменклатуры никуда деться не мог, хотя та его часть, которая оказалась не у дел и кричала о необходимости «вернуть власть (и собственность) народу». Как будто то и другое у него когда либо были! Правящий класс был озабочен объединением в своих руках и власти и собственности при снятии с себя ответственности. В свое время у него была власть, и через нее — доступ к материальным благам. Теперь властный класс трансформировался в собственника. «Номенклатурную приХватизацию» провел Чубайс и иже с ним. А могла ли осуществиться иная приватизация? И если бы социально ориентированный капитализм развивался, а то ведь дикий... Понимание свободы как вседозволенности и слияние власти с собственностью - основной источник крупномасштабной коррупции в России.
Свобода — это ответственный выбор при наличии возможности выбирать на основе собственных знаний и по своей воле. (Правда, мы никогда не уверены, что "своя" воля не обусловлена какими-то неосознаваеми нами влияниями, в в проблему свободы воли здесь углубляться не будем). Возникает другой вопрос: а к какой свободе мы готовы? Или для нас свобода — когда одни воруют, а другие мечтают о сильной руке?  
Интеллигент - это интеллектуал, образованный профессионал - специалист в той или иной области, но этого мало, отличительной чертой русского интеллигента является неравнодушие к судьбам России, творческое самовыражение, гражданственность, нравственность, основывающаяся на знании, а не на морализаторстве от имени потусторонних «Абсолютов».
Патриотизм - это не бездумное восхваление Родины, а «любовь к Родине с открытыми глазами», с осознанием её недостатков в сочетании с посильным стремлением принести своей стране благо. Какое бы у России не было геополитическое место, оно не даёт права на мессианство и ксенофобию.

История интеллигентствующего отщепенства начинается ещё до её зарождения, в эпоху правления Анны Иоановны: Самодержавие не допустило образованных людей к участию в государственных делах, что привело к недовольству интеллектуальной элиты, позже к её отщепенчеству от власти. Самодержавие, закручивая гайки, растило своих могильщиков. Тем не менее обвинения всей русской интеллигенции в в том, что она была предтечей тоталитаризма в его интернационал-социалистическом варианте, несостоятельны. Истоком его было разложение царизма, бездарность Николая Второго, представление о том, что «всякая власть от Бога», распутинщина, гапоновщина… Истоком  была Первая мировая война, люмпенизация масс, военное ожесточение, обесценивание человеческой жизни, невежество, псевдорелигиозное манихейство, деление мира на на ад настоящего и светлую мечту о будущем. И финансируемая Германией (и не только ею) деятельность революционеров. Романтики мечтали о мировой пролетарской революции «любой ценой», а вот о чем мечтал встречавшийся с Лениным изобретатель сценария уничтожения Российской Империи Гельфанд (Парвус), он же финансист большевиков – можно только догадываться. Впрочем, и союзники по Антанте не были заинтересованны в усилении России и в выходе её к проливами и в Средиземное море в качестве страны-победительницы, так что их "интервенция" была не всерьёз.

Но перейдём ко дню сегодняшнему.

Нынешнее потребительство это не только разложение, но и переход к желанию «жить достойно», к осознанию зависимости качества жизни и количества получаемых благ от количества и качества собственного труда. Это путь к гражданскому обществу и правовому государству, его обслуживающему. Государство не является «орудием насилия», но оно должно уметь жестко преодолеть коррупцию, ввести прогрессивный налог, смягчить имущественное расслоение, гармонизировать интересы социальных групп, защитить права граждан. Власть нужна честная и экономика не затратная, не разрушающая человека и окружающюю среду. В условиях глобального экономического и экологического кризиса, который ставит под вопрос само существование человечества в ближайшем будущем понадобятся механизмы разумного самоограничения. В этот переходный и ответственный период жизни человечества интеллигенция очень даже нужна.

Интеллектуалы-граждане, интеллектуалы-патриоты есть духовная квинтэссенция общества, творящий разум человечества, аристократы духа, сохраняющие достоинство разума. Их абсолютное меньшинство. Но они - Интеллигенция. Слово прекрасное и звучит достойно.