Встретились в тюрьме диктатор и террорист…

Современная цивилизация отторгает диктатуры, в этом — одно из знамений ушедшего года

Современная цивилизация отторгает диктатуры, в этом — одно из знамений ушедшего года

Удивительным образом одно событие миновало внимание всех обозревателей, размышляющих об итогах уходящего года. А оно знаковое, можно сказать, письмена на стене. Стена тюремная. Тюрьма парижская.

В знаменитой тюрьме Санте встретились диктатор Норьега и террорист Ильич Рамирес Санчес по кличке Шакал Карлос. Карлос об этом отозвался так: «У нас есть общие знакомые. Мы говорили о прошлом».

Диктатор Норьега

Диктатура всегда Панама. Панамский диктатор генерал Норьега подрабатывал еще и тем, что был платным агентом ЦРУ. При этом он контролировал два канала денег, не считая панамского. С юга на север шел поток наркотиков. С севера на юг шли потоки оружия в тайной войне ЦРУ против сандинистов и других очагов левой герильи, которая в раскаленной атмосфере «холодной войны» воспринималась в Вашингтоне как часть всемирного фронта борьбы против коммунизма. Второй поток вынуждал американских стратегов закрывать глаза на первый. Такова была логика преисподней, и в этом был фарт панамского диктатора. Но во второй половине восьмидесятых годов ему не повезло. На другом конце света Горбачев начал перестройку, «холодная война» неожиданно испустила дух, и логика преисподней отступила. Зрение вашингтонских стратегов очистилось. Терпеть перевалку наркопотока, крышуемую собственным сукиным сыном, у себя под боком стало невмоготу.

В 1988 году Администрация по борьбе с наркотиками США сделала диктатору-агенту серьезное предупреждение. Он не внял, и тогда ему пришлось на собственной шкуре познать правоту латиноамериканской поговорки «Бог далеко, а США близко». В декабре 1989 года коммандос США высадились на территорию Панамы в качестве арестной команды (операция «Справедливое дело»). Норьега укрылся за оградой представительства Ватикана, но десять дней спустя сдался. Судили его в США. Первоначальный приговор — 40 лет лишения свободы за поощрение терроризма и торговлю наркотиками. Однако ЦРУ замолвило словечко за своего сотрудника с 20-летним стажем, и срок заключения скостили на 10 лет, вдобавок заключенному присвоили статус военнопленного, что обеспечило относительный комфорт во флоридской тюрьме. Так или иначе, сидеть ему полагалось до 2020 года, но диктаторы — личности востребованные. Обвинения в отмывании денег и контрабанде наркотиков дожидались Норьегу еще и во французском суде, и в 2010 году он был экстрадирован во Францию, где его приговорили к семи годам лишения свободы с конфискацией банковских счетов. Так причудливо распорядилась судьба, и все это, по-видимому, для того, чтобы устроить встречу с Шакалом Карлосом.

Это, однако, не конец истории. 11 декабря 2011 года Норьега был вновь экстрадирован — на этот раз из Франции в Панаму, где еще в 1995 году суд заочно признал его виновным в политических убийствах и приговорил к 20 годам тюрьмы.

Террорист Ильич

У венесуэльского коммуниста Санчеса было три сына. Одного экзальтированный папаша назвал Ленин, другого Владимир, третьего Ильич.

У Ильича Рамиреса Санчеса было два образования — Лондонская школа экономики и московский Университет дружбы народов. Он им предпочел третье — школу КГБ. В 1970 году его с шумом отчислили из университета «за подрывную деятельность», что, по-видимому, было сигналом: базовой наукой овладел, к подрывной деятельности готов. Распределение подающий надежды террорист получил самое перспективное — Народный фронт освобождения Палестины, Ливан, Бейрут. Боевую подготовку проходил в тренировочном лагере недалеко от Аммана. Боевое крещение — в ходе событий «черного сентября» в Иордании, сражаясь против иорданской армии.

Послужной список Шакала таков, что тайным его учителям не стыдно. Началось с попытки убийства в Лондоне в 1973 году видного еврея — вице-президента Сионистской федерации Великобритании бизнесмена Эдварда Шифа. И пошло-поехало. Нападение на израильский банк «Апоалим». Затем на три французских газеты, в ход пошли машины с взрывчаткой. Две гранатометные атаки на самолеты авиакомпании «Эль-Аль» в парижском аэропорту Орли, впрочем, неудачные. Взрыв в парижском ресторане, два человека погибли. Другие акции во Франции, о чем речь пойдет позже. В 1975 году Шакал Карлос застрелил двух полицейских, которые пытались его задержать, и был вынужден бежать в Ливан, где принял ислам.

Список его клиентуры беспредельно интернационален: Народный фронт освобождения Палестины, итальянские «Красные бригады», колумбийская организация M-19, японская «Красная армия», баскская ЭТА, НФО Турции. Захватив штаб-квартиру ОПЕК в Вене, Шакал Карлос достиг своего пика славы. Весь мир в напряжении следил, как держа под дулом сорок заложников, он и шесть его разбойников вытребовали самолет, на котором вылетели в Багдад, затем в Триполи (вам эти адреса ничего не напоминают?) и, наконец, в Алжир. За трансфер расплачивались, отпуская по несколько человек в каждом городе.

Пик славы, однако, автоматически означал конец карьеры. Теперь Карлосу не оставалось ничего иного, кроме как зарыться с головой, забиться в щель, только где эта щель? Шакал заметался: Аден, Венгрия, Сирия, Судан. Поздно. У государств-изгоев тоже есть свои меркантильные интересы. Французские власти упорно добивались экстрадиции преступника, и в 1994 году Судан выдал его. В декабре 1997 года Ильич Рамирес Санчес был приговорен к пожизненному заключению. В декабре 2011 года новый суд вынес Карлосу второй пожизненный приговор за организацию четырех взрывов на территории Франции, в результате которых 11 человек погибли, более 100 были ранены. Так что если у террориста, как у кошки, две жизни, то и это ему не поможет. Впрочем, тюремная жизнь Шакала Карлоса не беспросветна. Бывают и такие нечаянные радости, как встреча с экс-диктатором Норьегой.

Серийный падеж сатрапов

На мировой арене диктаторы и террористы живут душа в душу. Каддафи, Саддам, отец и сын Асады, правящие аятоллы, я уж не говорю о КГБ и его филиалах в странах инородной демократии, всегда были щедрыми спонсорами разномастных терроризмов. Правда, не обходилось и без размолвок, порой громких. В десятую годовщину 9/11 Ахмадинежад с трибуны ООН публично обвинил в подрыве башен-близнецов… президента Буша. Ликвидацию Усамы он очень логично охарактеризовал как операцию по сокрытию этого заговора президентом Обамой. Более тяжкого — к тому же посмертного — оскорбления Усаме бен Ладену было невозможно придумать.
(К слову сказать, Фидель Кастро на своем больничном одре пришел к столь же экстравагантным выводам.) Из подполья «Аль-Каида» извергла на Ахмадинежада вулкан сарказма и гнева. Любо-дорого было читать этот спор Геростратов между собой. Это, однако, не вопрос принципов. Это вопрос ревности. Саддам с Каддафи тоже не жаловали Усаму.

Ревность не отменяет того факта, что диктатуры и террор связывают узы идейной близости. В сердцевине того и другого — презрение к человеческой личности. Как выразился в адрес своих соотечественников Каддафи, в сердцах пообещав раздавить их танками: «Вы — никто, вы тараканы, вы крысы». И он бы исполнил обещанное, кабы не Запад. Терроризм — это диктатура дула у виска. Главный инструмент диктатуры — террор. И то и другое — абсолютные преступления. Как ни странно, у нас в стране понимание этого приходит с трудом.

Помнится, в 1989-м, когда арестовали Норьегу, самозваному мировому шерифу сильно досталось от наших политиков, которые все как один встали на защиту суверенитета независимой Панамы и международного права. 2011 год был отмечен симметричной дискуссией о несчастной судьбе Каддафи — похоже, за 22 года в нашем сознании изменилось не так много. Вообще-то всемирную отзывчивость стоило бы применять более избирательным образом. Суверенитет это не карт-бланш сатрапам на «что хочу, то и ворочу». «Суверенная диктатура» — такой же нонсенс, как и «суверенная демократия» (если не одно и то же). Международное право придумано не для того, чтобы ограждать диктаторов от народного гнева.

Современная цивилизация отторгает диктатуры — в этом как раз и состоит одно из знамений ушедшего года. То, что два десятилетия назад было экзотическим событием, в прошлом году стало трендом. Тунис, Египет, Кот-д’Ивуар, Йемен, Ливия. Еще раньше пали такие колоссы, как Милошевич и Саддам. Серийный падеж диктаторов говорит о том, что диктатуры явно исчерпали терпение своих жертв и того, что мы когда-то, правда, не совсем по адресу, называли прогрессивным человечеством. Фигура правителя, которому нет альтернативы, становится исторически архаичной.

Увы, это не значит, что с 1 января узурпаторы-суверены переведутся. Никакого автоматизма тут пока нет, а жаль. То, что происходит де-факто, пора конвертировать в де-юре.

Диктатура есть нарушение законов мира и тягчайшее преступление против человечности. Как геноцид. Эту давно назревшую норму следовало бы инкорпорировать в международное право отдельной «диктаторской» статьей. С неотвратимой санкцией в виде помещения любого реального претендента на эту роль в тюремную клеть. На какой срок? Тут вряд ли могут быть два мнения. Масштабу и амбициям властителей на вечные времена более всего соответствует пожизненное заключение. Кстати, такое решение послужило бы надежной гарантией как от пули в лоб, так и от петли и уже в этом смысле было бы очевидным проявлением гуманизма.

От темы диктаторской перейдем к теме терроризма. Последние 10 лет не было более актуальной темы.

Под знаком 9/11

10 лет назад мы увидели, как рушится крыша мира, оседают и рассыпаются 110-этажные башни-близнецы Международного торгового центра. Мы не верили своим глазам. Наши выводы были под стать: это без объявления пришла «война миров» или «война цивилизаций».

Мы сильно ошиблись. В некотором роде рухнувшие башни-близнецы были вершиной капиталистического мира, современной финансово-экономической цивилизации, так что удар был рассчитан точно. Но какой такой мир, пусть даже антимир, какую конкурирующую цивилизацию представляли налетчики? Явление окрестили «мировой терроризм». С перепугу его поставили в один ряд с коммунизмом или фашизмом. Это был явный перебор. Обе эти системы претендовали на то, чтобы стать некой антитезой мирового развития (и даже столбовой дорогой), именно поэтому противостояние сначала фашизму, а затем коммунизму были главным содержанием ХХ века. Терроризм даже с мировой сетью стал не более (хотя и не менее) чем формой психической атаки, способом реванша, сильнодействующим лекарством от комплекса неполноценности.

Ждали нападений на ядерные станции. Ждали чумы на все наши дома — в буквальном смысле слова — бактериологической заразы, которая поразит страны и континенты. Взрывы на Бали, в Мадриде, Лондоне, налет в Мумбае были кошмарны, но до апокалипсиса недотягивали.

Злой демон нового мирового страха Усама бен Ладен не стал ни Сталиным, ни Гитлером. От силы — доктор Но из фантазий Яна Флеминга. Только у него в распоряжении не было даже острова — один отгороженный от всего мира особняк в пакистанском Абботтабаде. Какой уж тут новый халифат?!

10 лет спустя в результате кинжальной вылазки спецназа США бен Ладен получил пулю в лоб. Вместе с телом Усамы «морские котики» прихватили с собой больше сотни электронных носителей. Информация, содержащаяся на них, сродни анализу ДНК. В ней духовный портрет не только абботтабадского затворника, но и самой «Аль-Каиды».

Вся деятельность мирового страшилища была направлена на пиар. Регулярные послания из небытия, которыми Усама напоминал о себе, полны мистицизма и мировых претензий. Сохраненные на жестких дисках его реальные мечты были куда скромней. Заполучить клок земли, над которым можно было бы водрузить флаг «своего государства», — в Азии, Африке, где угодно, вот чем он грезил. Далеко до мирового господства. Но и эта цель оказалась неисполнима. Как дома «Аль-Каида» чувствовала себя лишь в трех местах — в глухих провинциях Афганистана, на территориях племен между Афганистаном и Пакистаном и в Сомали. Общее тут то, что эти три точки оказались черными дырами современной цивилизации. То есть не только не по силам было новому калифу создать собственное государство. Ровно наоборот, выживать его сторонники могли только там, где существующие государства провалились, где не оставалось никакой власти. И то до поры.

Мировая организация «Аль-Каиды» оказалась мифом. Локальные терроризмы — движения и группы в разных концах света, набивая себе цену, готовы были брать напрокат имя, ставшее брендом мирового страха. И бен Ладен успешно торговал этим брендом. Загнанный в угол, он сдавал его в лизинг.

«Спросите Усаму…»

В 2011 году в джунглях Колумбии был убит Гильермо Леон Саенс, более известный как Альфонсо Кано — лидер ФАРК. Колумбийская революционная армия оказалась обезглавлена — впервые за 47 лет своих действий.

В 2011 году баски вышли из подполья — после десятилетий вооруженных операций они отказались от войны в пользу политики. Еще раньше это сделала ирландская ИРА.

В 2011 году был нанесен смертельный удар и мировому терроризму бренда «Аль-Каида». Операция в пакистанском Абботтабаде ценна своей уникальностью, но еще больше как раз тем, что она поставлена на высокотехнологичный конвейер. У Америки к терроризму персональный счет. На профессиональном языке ЦРУ это называется «High-Value Targets». Поражение «Особо ценных мишеней» роботизировано.

В этом специальном смысле, пожалуй, действительно можно говорить о сшибке цивилизаций. И тут следует признать, что это очень неравная схватка.

Изоляция бен Ладена была почти абсолютной. Из всех возможных средств связи ему оставалось лишь то, что надежно действовало еще во времена халифов, — два гонца. Из техники он мог позволить себе лишь видеомагнитофон. Завернувшись в одеяло, он бесконечно смотрел на себя, любимого, прокручивая собственные страшилки — обращения к Америке и миру. Видимо, это доставляло ему удовольствие, только для оперативного управления этого было недостаточно. Мобильный телефон, электронная почта были для него табу. Как и для №2 «Аль-Каиды». В итоге по телефонным счетам пришлось заплатить жизнью трем подряд №3 Хамзе Рабипу, Мустафе Абу аль-Язиде и Атие абд аль-Рахману. В 2005 году американский дрон настиг первого, в 2010-м  — второго, в августе 2011-го — третьего.

Для «Аль-Каиды» американские дроны — воистину небесная кара. Какой уж тут мой дом — моя крепость. На другом конце света, в штате Вирджиния, оператор нажимает на кнопку, а в провинции Вазиристан взлетает на воздух, скажем, лидер пакистанского «Талибана» Байтулла Мехсуд — прямо у себя дома. Или в пустыне Йемена — Анвар аль-Авлаки, самый известный пропагандист «Аль-Каиды». В отличие от других «Особо ценных мишеней», его смерть не назовешь бесшумной. Она сопровождалась громкой дискуссией в США: какое право имело ЦРУ действовать таким образом? Г-н Авлаки, конечно, террорист, но ведь он еще был и американским гражданином, а раз так, то находился под защитой американской Конституции! И юристам из администрации Обамы пришлось вырабатывать специальный меморандум, суть которого сводилась к тому, что в исключительных случаях, когда опасного заговорщика против безопасности США невозможно подвергнуть аресту, правомерно действовать и таким способом…

Дроны — сложная и дорогостоящая система. Каждый дрон обслуживают сто пятьдесят специалистов. В целом программа обходится в миллиарды долларов. Но ведь не в триллионы, которые исчезли в топке двух войн — афганской и иракской, нерасчетливо развязанной администрацией Буша-младшего в праведном гневе после 9/11. В конце прошлого года Обама вывел боевые части из Ирака. В нынешнем году сократится на треть военное присутствие США в Афганистане. Полный вывод планируется на середину 2014 года.

Что не обходится без сопротивления. Противники из республиканского стана обвиняют президента Обаму в том, что он «сдает позиции», «умиротворяет террористов». В демократии действующая власть отвечает за все сущее, тем более в год выборов. Даже за мировой кризис.
И это нормально. Это в недодемократиях «национальный лидер» не отвечает ни за что… Однако отравленная стрела про «умиротворение террористов» пролетела мимо цели. Эйфория всемогущества в Америке прошла, как после Вьетнама. Пришло осознание того, что возможности экспорта цивилизации небезграничны. Что после десятилетней войны Америка не может гарантировать не только «демократии» в Ираке и Афганистане, но даже мало-мальски некоррумпированного правительства. Три четверти американцев — за выход из Ирака и Афганистана. Им жалко родной крови и денег.

А своим оппонентам Обама ответил так: «Спросите Усаму бен Ладена и 22 из 30 командиров «Аль-Каиды», которых мы убрали с поля боя, что это за умиротворение. Или кто там у них остался, спросите их об этом».

Диктатуры и терроризм — две чумы на мировой дом. Война против терроризма — оправданный и закономерный ответ. В этой войне разные средства могут быть хороши. Кроме одного: это не может быть война. Война — это не продолжение политики иными средствами. Это конец всякой политики. Как диктатура. Или терроризм.

Автор:Александр Пумпянский

Постоянный адрес страницы: http://www.novayagazeta.ru/comments/50545.html