ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО И ВЛАСТЬ

Гражданское общество – могучая, а порой и страшная сила. На наших глазах она единым махом снесла крышу нескольким обществам Восточной Европы, с виду благополучным. Вчера еще два эти слова служили диссидентской отмычкой к западным грантам. Сегодня картинка "гражданское общество в объятьях власти" окаймляется сусалью. Но прежде чем лепить очередной "нерушимый блок коммунистов и беспартийных", постараемся понять, что же объединяет стороны и что заставляет их вступить в конфликт.

Гражданское общество, идентичность и власть

Любое общество (и гражданское в частности) отличается от простого набора общин, корпораций и групп тем, что они стянуты узами единой идентичности. Дюркгейм называл этот ядерный клей "общим сознанием". И в момент исторического вызова скрепляющий общенациональный дух пересиливает чары общинных, корпоративных и групповых духов, работающих на разрыв.

Захватнические империи-холдинги Македонского и Тимура, не обладая общим сознанием, рассыпались в момент смерти завоевателя. А Рим полтысячелетия торчал как утес среди волн нашествий все новых варваров, околдовывал, инфицировал их "римским гражданством", – и они пополняли ряды его легионеров и землевладельцев.

В кризисе-самоопределении общее сознание ломает границы общества и наощупь строит новые, отвердевая в них. Речь о границах не только территориальных, но и властных, экономических и правовых. Франция за два века пережила пять республик. Общество вручает власти свою идентичность, как собственник передает капитал в управление. Власть, готовая и способная хранить общее сознание и изменяться вместе с ним, приобретает харизму. Власть, пытающаяся опустить его до своих нужд, рискует потерять "мандат неба".

Стабилизирующая и разрушительная роли гражданского общества

Власть и гражданское общество – два игрока, перебрасывающие идентичность друг другу. Иногда как мяч, а иногда как гранату с выдернутой чекой.

В стабильном обществе большинство частей в основном идентифицирует себя с властью. Они стремятся к увеличению степени идентичности и оказывают давление на власть, чтобы сдвинуть ее в свою сторону, заставить полнее учитывать интересы каждого из гражданских меньшинств. В результате власть подталкивается к "центру масс" общего сознания.

В периоды трансформации идентичности, если власть оказывается неспособной к конструктивному самоизменению вместе с ядром гражданских союзов, между ними зреет разрушительный конфликт. Возникает тактический альянс разнообразных самостийных сил по поводу демонтажа власти. Альянс формирует временную, "негативную идентичность" и в случае победы производит на свет "негативную власть".

Она не имеет никакой содержательной программы, кроме миссии ликвидатора.

Негативная идентичность и негативная власть

Проблемы общего сознания до времени отходят на десятый план; на первом – проблемы приватизации государственного добра. Аппарат, эмансипировавшийся от власти, руководит процессом, вставляя себя во все приватизационные схемы в качестве неустранимого посредника. Лица и группы, лишенные гражданской общности, растаскивают собственность, лишившуюся хозяина. Но присвоение невозможно без идентификации, поэтому собственность оседает там, где есть идентичность – за рубежом.

Институты прежнего общего сознания также приватизируются, переходят в руки функционально специализированных маргиналов и пополняют ряды негативного альянса. Союз писателей замещается союзом борцов за освобождение от цензуры, ценители и исполнители запрещенных жанров занимают место композиторов, бывшие дикторы, а ныне политобозреватели разоблачают тех, чьи тексты озвучивали ранее.

Чем дальше заходит разрушение, тем меньше у "негативной власти" оснований и поводов занимать казенное место. В поисках таких поводов она начинает провоцировать кризисы и конфликты, реанимируя призрак давно поверженного противника. Складывается вдвойне негативный альянс кризисных управляющих приватизированными институтами: новые разрушения теперь творятся ради поддержания разрушительного статус-кво.

Гражданское общество, консолидация и новая идентичность

Рано или поздно жизнеспособные силы общества обращаются к поискам адекватных форм общего сознания – и по этому поводу вспоминают о координирующей роли государства. Но "негативная власть" абсолютно невменяема, а кроме того, лишена ресурсной базы, информационных каналов и силовых структур, которые давно приватизированы.

Важнейшим признаком жизнеспособности общества служит смена "негативной власти" на власть консолидирующую. Но в момент своего призвания та не располагает ни содержательной идентичностью, ни адекватными формами – ничем, кроме кредита доверия избирателей и человеческого ресурса новой команды.

Реальной опорой консолидирующей власти могут стать только силы гражданского общества, от которых ее отгораживает смычка приватизированных структур аппарата и СМИ. Институты обновленной идентичности вырастают из ткани новых общественных инициатив. По мере вызревания предстоит их "национализация", превращение в совместную собственность государства и гражданского общества.