«Волки никого не отпускают». Случай в пути.

Эту историю рассказал нам за праздничным столом друг моего мужа, завзятый путешественник, о котором я уже упоминала в своем блоге (пост «Собаки, когда умирают, уходят из дома»). Привожу её в первозданном виде, от первого лица.

В позапрошлом году я свернул на Лумшоры, в Карпатах. Дело было под вечер. Устроил привал у озера. К моей палатке вскоре подошел паренек и на западенской мове расспросил, кто я такой. На всякий случай я  ответил, что «с Киеву». Тогда он перешел на украинско-русский суржик и рассказал, что дежурит в лагере УНА-УНСО, что тут рядом. И предложил, если хочу, переночевать у них. Но я решил подниматься в горы.

Дорога-грунтовка. Груз большой,  велосипед и мешок где-то под 35 кг. Вокруг тишина, как в песне. План был заночевать или наверху, или уже спустившись вниз. Погода ни то ни се. Пасмурно. Мне хотелось выйти в долину. Раз тропа есть, то и выход будет. Не думал, что на самый верх залезу, но оказался там где-то к шести-семи вечера. Гора так и называется – Острая. Там есть бетонка, которая идет вверх – то ли радар, то ли еще какой-то объект от оборонки стоял, который контролировал обстановку. Я рассчитывал, что бетонка перейдет в дорогу и я по ней спущусь в сторону долины.

Никого нету. Тишина абсолютная до звона в ушах. Иду и вдруг слышу звук мотора сзади. Др-др-др. Как будто мотоцикл едет. Останавливаюсь и жду, когда он меня догонит. Туман. Видимость метров 20. Постоял немного. Звук пропал. Куда же он делся? Непонятно. Снова вперёд. Преодолеваю ещё метров 20-25, а подъем очень крутой, опять звук мотора. Что за напасть? Останавливаюсь, вслушиваюсь. Опять пропадает. И только на третий раз я понял, что это стучит моё сердце. В этой тишине при крутом подъеме стоит мне сделать полсотни шагов, как мотор в груди начинает отзываться у меня в ушах.

А в голове возвышенные мысли: человек должен активно пройти свой жизненный путь, чтобы уйти именно на подъёме.

Я уже почти на верхней точке. И тут на меня стали быстро наваливаться плотные облака. Одно из них перевалило через меня, после чего как припустил дождь и ветер. Достал из бардачка велосипеда вьетнамскую пленку, легкий плащ, натянул на себя. Но почти сразу шквалистый порыв ветра с горизонтальными потоками воды прямо мне в лицо разорвал его в клочки.

И тут я заорал: «Подожди, я еще не готов! Я еще в пути. Я хочу перелезть эту гору. Не забирай меня!». Чувствовал кайф и восторг от ветра, облаков, драйва движения вверх. Справа от меня, где слегка разошлись облака, неожиданно обнаружились развалины какого-то дома. Откуда они здесь? А прямо перед носом вдруг возник здоровый католический крест. Всё, вершина.

Постоял, потом немного приспустился, чтобы понять, куда мне идти. И в одну сторону, и в другую пробиты тропы. Непогода как-то успокоилась, всё притихло. Я выбрал дорогу примерно в том направлении, куда и двигался. Переоделся в сухое и стал спускаться. Миновал плато с мягкой изумрудно зелёной травой, ну прямо веллингтонской зеленью. Под ногами стелилась не тропка, а как будто заросшая колея. Через метров 500-600 она стала сужаться, слева и справа возникли неясные уступы. Сплошной туман не позволял рассмотреть окрестности. Я вышел вроде бы на мост и увидел, что снизу поднимаются облака. Летят на меня, переваливают через меня и опять, с другой стороны, уходят вниз. С подъемом и спуском. Вроде бы я оказался в какой-то седловине, через которую ветер и облака мокрые прогоняются туда-сюда.

Посмотрел вокруг. Из растительности только трава и низкие кустики.

Прохожу седловину, дорожка какая-то утоптанная. Справа краснеются низкие кустики. Приближаюсь, чтобы разглядеть и понимаю, что это заросли брусники с полпальца величиной! Всё усеяно ею. Мох, кустики, а сверху сплошной ковёр ягод. Ну, пройти мимо я не мог. Велосипед с поклажей прислонил стоймя к краю колеи и на коленках стал собирать бруснику.

Наслаждался. Молочный туман то рассеется немного, то сгустится. Как рассеется, вижу огромную красную брусничную поляну. Красота.

Наелся ягод, передохнул и дальше в путь. Какое-то ощущение заставляет меня обернуться. Вижу собаку сзади, метрах в пяти. Как только я обернулся, она резко остановилась и присела. Средних размеров, серая, как дворняга.

Думаю, слава богу. Значит жильё недалеко. А то просто жуть берёт: ну никого. Раз собака есть, значит пастухи рядом.

Впереди показался шалаш из старого сухостоя, а за ним сразу лес. Шалаш заброшенный. Подходить к нему не стал. Решил заночевать в лесу. Луна уже понемногу присвечивает. За шалашом небольшая возвышенность, а на нем стоит какая-то собака. Смотрит на меня.  Та, что за мной шла? Нет, поворачиваюсь и вижу, что первая собака, которую раньше увидел, продолжает идти за мной. Метрах в 10. Молча. И как и тогда, стоило мне  обернуться, опять остановилась. А на взгорке стоит вторая. Ну стоит и стоит. Я на это не обратил внимания.

Захожу в лес, через полсотни метров натыкаюсь на ручей, перегородивший дорогу. Через него перекинуто дерево. Сам прошёл по нему, а велосипед провёл по воде. Сырость, мрак, неуютно, негде поставить палатку. Надо искать другое место. Моя дорожка переходит в каменный жёлоб и входит в настоящий тоннель из деревьев, в котором темь и ничего не видно. В жёлобе обрывки засохших веток, обрубков древесины, щепок, коры. Видимо, по нему спускали вниз срубленные деревья. Влезаю в этот крутой желоб с велосипедом, которые еле удерживаю двумя тормозами. И по существу лечу вниз. При этом заднее колесо у меня старается стать передним. Пролетев с километр, оказываюсь снаружи.

Еще с километр хода и на пути появляется избушка с привязанной рядом лошадью. Рядом парень. Спрашиваю у него, как к долине выйти. Он интересуется:

- А ты откуда?

- Сверху.

- На велосипеде?

- Да.

Он странно смотрит на меня.

– А сам откуда?

- Из Москвы.

- А-а, да ты москаль! Только москали у нас могут с велосипедами по горам ходить.

- Ну да. А как в долину-то выйти?

- Да подожди. Входи в дом.

Заходим. Там еще молодой человек. Первый и говорит ему:

- Дывысь, Мыкола, - и кивает на меня. - Из Москвы.

- Откуда?

- Сверху.

 - Как сверху?

- Турист. – объясняет первый. И это звучит как «придурок».

Они переглядываются. И второй спрашивает:

 - А не боялся?

- А чего бояться? Мне 60 лет.

Он непонятно посмотрел на меня и говорит:

- А волков не боялся?

- Каких волков?

- Яких волков, - передразнивает он. – У нас тут волки.

Тут-то я и понял, что это были за собаки.

- Слушай, Мыкола, а как же они его отпустили? – спрашивает тот, что встретил меня у избушки.

Другой отвечает:

- Да я и сам дивлюсь, как они его отпустили. – Слушай, москаль, сюда, - говорит он мне. – У нас одного-двух человек в сезон волки едят. И не остается ни ботинок, ничего. Они не кусают как собаки. У них задние зубы разрубают кость, поэтому при нападении от людей ничего не остаётся. Раз мы ружье нашли. Даже с ружьём гибнут. Не успевает человек выстрелить. Волки не отпускают. Как ты прошел? Ты их видел?

- Видел собак. Думал, что собаки.

Он мне и говорит:

- Ну, это твоё счастье. Если б ты подумал о волках, то испугался. А они сразу чуют испуг и не отпускают. И второе. Они тебя не определили, потому что ты вёл велосипед. Если б  был один, - пропал бы. Счастливый! И куда ты дальше?

- Вниз.

Мыкола поручил своему напарнику проводить меня подальше от этих гор. «Как бы волки его не занюхали и не встретили опять».

Это был конный патруль, как у них там называют. Парень на лошади провожал меня вниз где-то километров 7, пока я не оказался в полной безопасности. А испугался я, как говорится, только задним числом. 

Источник фото: http://photo.99px.ru/i/?pid=663