Любовь к ненависти: как устроена повседневная агрессия на улицах и в соцсетях

Лишь 2% участников наших исследований отрицают, что в России существует проблема хамства. 89% россиян признают, что лично сталкивались с хамством в общественных местах или просто на улице.

Основная реакция на это — не обращать внимания и терпеть.

Каждый третий россиянин пытается возмущаться, но безрезультатно.

Только 13% протестуют против хамского обращения и добиваются более уважительного отношения к себе.

Тот факт, что большая часть жителей страны закрывает глаза на хамство даже в отношении самих себя, позволяет говорить о том, что агрессия стала нормой, к которой привыкли.

Например, пара молодых людей одного пола, целующихся в общественном месте, вызвала бы более негативную реакцию со стороны окружающих, потому что в российском обществе сформировано коллективное представление о том, что однополый союз — это табу, а агрессия — это, конечно, плохо, но допустимо.

Чем человеческая агрессия отличается от агрессии животных

Возможно, психологи со мной не согласятся, но мне не кажется очевидным, что у человека есть формы агрессии, принципиально отсутствующие у других животных.

Агрессия — фундаментальный элемент поведения. Без нее приспособиться к жизни в сообществе вообще невозможно.

Каждое животное, как и человек, пытается как-то охранять личное пространство, территорию, интересы, потомство от конкурентов.

Абсолютно ничего отсутствующего у других животных в человеческой агрессии нет, если мы не рассматриваем сложные общества.

Конечно, крупные межгосударственные войны с большими армиями — это уже чисто человеческая форма агрессии, но и она развивается как надстройка над обыкновенной агрессией.

Психологическая и нейробиологическая основа у человека такая же, как и у других приматов и других млекопитающих.

О том, что вызывает агрессию

Принято жаловаться на агрессию среди пассажиров общественного транспорта.

Но то же самое происходит в аналогичных обстоятельствах и у животных.

Выберите на свой вкус любых млекопитающих — белочек или крыс, напихайте их плотно в автобус и посмотрите, как они будут себя вести.

В стрессовой ситуации скученности многие животные — от муравьев до млекопитающих — станут бросаться друг на друга без всяких очевидных причин, потому что нарушается их индивидуальное пространство.

Мозг и психика приспособлены к определенным условиям: они держат некоторую дистанцию от сородичей, если вдруг их становится гораздо больше — выделяются гормоны стресса, которые провоцируют агрессивное поведение.

Но скученность — только один из факторов. Никогда не нужно стараться в таких сложных науках, как биология и психология, свести все к одной причине.

Австрийский зоолог Конрад Лоренц считал, что агрессия — это базовый инстинкт, потребность.

Если нет под рукой подходящего объекта агрессии, то эта агрессия копится, а потом выбрасывается на первый попавшийся объект.

Лоренц экспериментировал с аквариумными рыбками.

Если посадить в один большой аквариум две семьи, самцов и самок, они начинают отчаянно драться парами за территорию внутри этого аквариума.

Но если поставить между ними непрозрачную перегородку, то через некоторое время самцы начинают атаковать своих самок.

Это неадаптивное поведение (то есть вредное проявление полезного в целом инстинкта, который проявляется в нетипичной ситуации).

Если перегородка будет прозрачной, то они будут видеть врагов и пытаться атаковать их, а не своих самок.

Вполне возможно, что у человека есть подобные проявления.

Возникает какой-то агрессивный потенциал. Но в современном обществе нельзя бросаться на соседей или прохожих с кулаками, все решается цивилизованно.

И тогда накопленная агрессия выплескивается на что-то другое.

В иерархическом обществе существует смещенная агрессия — ее можно наблюдать как, например, у петухов, так и у людей.

Самый главный, доминант, клюет субдоминанта, те, кому некого клюнуть, клюют землю.

То есть агрессия выплескивается на неодушевленные предметы.

О природе словесной агрессии

Люди часто проявляют агрессию с помощью слов. У животных нет речи, но есть много способов проявить угрозу.

В большинстве случаев в животном мире до кровопролития дело не доходит. Драка опасна даже для сильнейшего: он может получить увечье и в столкновении со слабым, а ему это ни к чему.

Если он может просто напугать соперника, обратить его в бегство, это выгодно.

Поэтому у многих животных бывают угрожающие позы, символические действия, сигналы: я сильный, мощный, даже не начинай.

Совсем дикие сразу бросаются кусаться, а нормальные животные сначала рычат, распушают шерсть, бьют хвостом.

Это создает впечатление, что животное крупнее, чем на самом деле.

Кто поменьше, послабее, тот убегает.

У человека есть рудимент древнего рефлекса: волосы встают дыбом или кожа покрывается мурашками от страха и от возбуждения.

У нас не осталось шерсти на теле, но мышцы, которые поднимали шерсть торчком на теле наших предков, сокращаются — отсюда и мурашки.

Причем у сильно вооруженных хищников есть своеобразная мораль: во внутригрупповых конфликтах волков и других крупных хищников крайне редко дело доходит до убийства.

Они сдерживают себя. Бывают турниры у копытных, например у оленей: они бьются рогами, но не пытаются пырнуть острым рогом в бок или выпустить кишки сопернику.

В Московском зоопарке живут гориллы: один самец, две его жены и детеныши.

Когда их кормят, служители зоопарка сначала выводят горилл из вольера, а потом складывают еду в кучу.

Первым начинает есть самец — все остальные ждут, когда он попробует пищу.

Он должен показывать, что он самый главный, и таким образом поддерживать свое положение.

Точно так же ведут себя другие обезьяны и люди.

О том, что сдерживает агрессию

Человек — слабо вооруженный примат.

Он никогда не имел сдерживающих инстинктов, потому что обезьяны плохо вооружены.

Потом люди взяли в руки камни, палки, копья и получили гораздо больше возможностей для убийства себе подобных, а сдерживающих инстинктов не получили.

У первобытных охотников-собирателей кровопролития было чудовищно много.

Археологические данные показывают, что в разных первобытных обществах от 5 до 30% смертей случались в драках, войнах, стычках. Дальше произошла не биологическая, а культурная эволюция. Появились правила, нормы поведения и мораль, поэтому после перехода к производящему хозяйству крови проливать стали меньше.

Сегодня нам кажется, что в мире становится все больше насилия, но на самом деле уровень жестокости снижается.

Почему нам кажется, что он растет? В частности, из-за того, что усилились моральные нормы.

В Средние века войны и казни были нормой жизни. Сейчас же акты насилия вызывают мировые скандалы.

Население огромное, больше семи миллиардов, и случаев жестокости много в силу этой статистики, а так как СМИ мгновенно оповещают нас о случившемся, то складывается ощущение, что мир становится более жестоким.

В действительности же все иначе: исследователь Стивен Пинкер подсчитал, что если бы в XX веке уровень кровопролитности был таким же, как в каменном веке, то в войнах и конфликтах погибло бы не сто миллионов человек, а два миллиарда.

Бывают небольшие скачки, конечно, но в целом после Второй мировой количество войн и количество погибших постоянно снижается.

Наша планета становится все более безопасным и приятным для жизни местом.

О том, как пропаганда манипулирует человеческой агрессией

Очень легко воспламенить сидящие в нас древние инстинкты при помощи пропаганды.

У нас сохранилась мощнейшая врожденная психологическая предрасположенность становиться грудью на защиту своих против чужих — группы, которая в нашем воображении представляет угрозу для своих.

Мы это наблюдаем в России последние пару лет: например, когда толпы людей, насмотревшись телевизора, хватали оружие и мчались воевать на Донбасс, чтобы убивать тех, кого считали врагами.

Кто мог себе представить, что такой кошмар может начаться между Россией и Украиной?

Телепропаганда за несколько месяцев может это сделать. На этих же дремучих инстинктах основаны драки футбольных болельщиков.

Об отличиях женской агрессии от мужской

У многих животных самцы агрессивнее самок. Этот феномен очень хорошо объясняется теорией полового отбора.

Самцам, которые мало участвуют в судьбе потомства, выгоднее стремиться к максимизации числа половых партнерш, тогда как самкам это не настолько выгодно.

Поэтому женский репродуктивный ресурс, как правило, в дефиците, а мужской — в избытке.

Человек относится к видам, для которых типичен мужской вклад в потомство.

То есть встречаются, конечно, мужчины, которые придерживаются стратегии мачо: вместо семьи заводят много связей и добиваются репродуктивного успеха, максимизируя число партнерш.

Но все-таки устойчивые связи и совместная забота о потомстве более типичны для нашего вида.

И половой отбор работает по-другому. Конкуренция между женщинами тоже обычно сильная, в том числе за хороших брачных партнеров.

Женщина старается привлечь побольше потенциальных партнеров, чтобы выбрать из множества кандидатов лучшего.

Поэтому, согласно теории полового отбора, мы можем ожидать значительный уровень агрессии не только у мужчин, но и у женщин.

Что, мне кажется, и подтверждается.

Но культура, которая эволюционирует гораздо быстрее, чем наши гены, может накладывать свои ограничения.

Во многих обществах женщина оказалась очень сильно подавлена.

Возник партиархальный уклад, в котором женщины были лишены физической возможности проявлять агрессию.

Конечно, внутри гарема между женами какого-нибудь султана могли быть конфликты вплоть до убийств.

Но, как правило, в таком обществе женщина — забитое, бесправное создание, которое не конкурирует ни с кем ни за что.

Наша цивилизация выросла из этого патриархального общества.

Отсюда и статистика, по которой большую часть преступлений, связанных с насилием, совершают мужчины.

Но эта разница по мере роста равноправия будет постепенно сходить на нет.

О том, почему люди агрессивно ведут себя в интернете

Интернет — это коммуникативная среда, которая совершенно не похожа на то, что существует в природе.

Здесь мы можем только с удивлением наблюдать, как наши психологические черты, развивавшиеся в других условиях, проявляют себя в этих новых и необычных обстоятельствах.

В социальных сетях мы не видим собеседника, не слышим его, только читаем, что он написал, и поэтому у нас не включается механизм эмпатии, способности понимать и разделять чужие эмоции.

А этот механизм у людей вообще очень сильно развит: мы умеем по выражению лица собеседника реконструировать его внутренний мир, поэтому отчасти становимся на его позицию.

Когда мы сопереживаем собеседнику, это подавляет нашу агрессию по отношению к нему; если мы его видим, у нас срабатывают зеркальные нейроны (нейроны головного мозга, которые отвечают в том числе за эмпатию. — Прим. ред.): это тоже человек, возможно, свой, он говорит на том же языке, к нему нужно относиться по-человечески.

С определенными ограничениями, но эти механизмы действуют.

А в интернете зеркальные нейроны не работают, мы видим только голый смысл. Если этот смысл нам не нравится, то собеседник мгновенно переводится в ранг чужака, врага — и на него можно выливать свой гнев сколько угодно.

О том, что побуждает людей быть агрессивными по отношению к незнакомым

Людей побуждает к агрессии каждый раз какая-то уникальная история.

Помните, в «Дне сурка» герой Билла Мюррея в одном из бесконечных повторений своего дня начинает бить людей, которых встречает в миллионный для себя раз.

А для тех, кого он бьет, это встреча единственная.

Они не понимают его поведения и, скорее всего, будут объяснять эти выпады его дурным нравом или обострением психоза, например.

Это простые объяснения, которые скорее утешают пострадавших, чем отражают мотивы самого агрессора.

И чтобы понять уникальные мотивы человека, желательно его о них расспросить. Чаще всего такой возможности нет, но можно попробовать самим понять, что может приводить людей к агрессивным действиям.

В психологической науке есть множество теорий, которые объясняют агрессию разными причинами: личными особенностями, биологическими эволюционными программами поведения, разрушительными инстинктами или реакцией на препятствия к удовлетворению потребностей.

Но чаще всего на агрессивное поведение влияют смыслы — те значения, которые люди придают поступкам и намерениям окружающих.

Иными словами, человек может действовать агрессивно, если попал в ситуацию, которую он понимает как повод для нападения или контрнападения, словесного или физического.

В культуре есть целая система сильных ограничителей: норм, предписаний и запретов, которые лучше не нарушать.

Но иногда границы приличий становятся условными — и появляется санкция их нарушить.

Это так называемая легитимизированная агрессия, когда причинять вред другому человеку кажется нормальным и законным.

Яркий пример наших дней — нападения на людей, которые выходили на улицы с антивоенными пикетами или в поддержку дискриминированных сообществ.

Эти нападения становились возможными, потому что в обществе стало актуальным деление на своих и врагов.

И если человек в чем-то противоречит доминирующему взгляду на события, то его автоматически относят к врагам, а нападать на врагов — это не агрессия, а героизм.

Не менее злободневный пример — насилие по отношению к женщинам, которые в чем-либо «сами виноваты».

В норме агрессия по отношению к женщинам табуирована сильнее, чем по отношению к мужчинам.

Но есть множество случаев, когда женское поведение оценивается как повод для нападения.

Например, когда, по мнению мужчины, женщина ведет себя уверенно и конкурирует с ним в чем-то.

Или когда ее поведение трактуется как слишком свободное или провоцирующее.

Это оборотная сторона патриархальной «галантности» — чтобы обеспечить себе безопасность, женщина должна демонстрировать, что она не конкурирует и не провоцирует.

Еще одна патриархальная особенность — легитимность агрессии старших по отношению к младшим.

И по возрасту, и по званию, и по социальному статусу.

Считается нормальным накричать на подростка в метро, толкнуть или даже ударить.

Считается, что начальник пользуется меньшим уважением, если не кричит и не оскорбляет подчиненных.

В конфликтах на улице или магазинах можно услышать фразу «Да кто ты такой!».

Это распространенный способ снизить статус оппонента, ведь с «никем» можно позволить себе больше грубости и оскорблений.

С другой стороны, близкий статус людей тоже часто дает повод для легитимизации агрессии — в семьях, коллективах, дружеских компаниях.

Если свой, значит, можно не церемониться.

Об агрессии в больших городах

Люди в городах не более агрессивны, а иначе агрессивны, потому что у них другие проблемы по сравнению с маленьким городами и селами.

Город и его отдельные районы могут быть перенаселены, отчего стресс от повседневного совместного проживания усиливается.

Самый простой пример — вы на большой скорости идете по узкому тротуару в час пик и, сами того не желая, толкаете других прохожих.

Нормально или нет толкать людей намеренно — это вопрос нашего самоопределения как общества.

Нормально ли причинять людям боль, если что-то в них нам не нравится?

Если исходить из ценностей психологической профессии, то это отклонение от нормы — люди имеют право на безопасность.

Другое дело, что сейчас в нашем обществе идет конкуренция разных норм.

И с гуманистическими и правовыми нормами конкурируют нормы неформальных сообществ — криминальных, мачистских, экстремистских.

Того, что называется жить по понятиям.

Согласно этим нормам агрессия и насилие — это естественная часть жизни, часть традиционного устройства общества.

И насилие оправданно, если жертва сама заслужила его своим низким статусом или неправильными «по понятиям» действиями, если она «сама виновата».

Власть поддерживает жизнь «по понятиям», избирательно карая за насилие — защищая от него только лояльных людей и применяя его к несогласным.

Мы как общество проходим через особый период нормативной утряски, результат которой непредсказуем.

Может оказаться, что агрессия по отношению к «тем, кто сам виноват» действительно станет официальной нормой.

И тут многое зависит от активности людей, которые не готовы такую норму принимать.

Об особенностях агрессии в России

Особенность российского менталитета состоит в том, что мы часто преувеличиваем свою особенность.

Как в плане самокритики, так и в плане самовосхваления.

Если правильно помню, писатель Михаил Идов называл это где-то самоэкзотизацией — очень удачно, на мой взгляд.

Поэтому мне не хочется поддерживать версию, что жители России какие-то особенно агрессивные, но можно говорить о местных особенностях агрессии.

Менталитет — это не статичная законсервированная данность, а постоянно обновляющееся самоописание общества.

Сейчас агрессивность становится главной чертой российского менталитета.

«Русский бьет первым», «Не смеши мои «Искандеры» — эти угрожающие высказывания конституируют агрессию как норму жизни.

Миролюбие, готовность договариваться при таком подходе воспринимаются как слабость, а враждебность, готовность нападать, жестокость начинают быть социально привлекательными.

Конфронтация становится главным способом решать повседневные проблемы.

Мы живем в сложном обществе, которое изо всех сил пытается быть простым.

Культурные, этнические, религиозные, классовые, мировоззренческие различия есть в любых странах, но у нас это многообразие различий особенно велико как в бывшей империи.

И многие люди ощущают это многообразие как проблему, которую надо решать единообразием и группомыслием.

Хотя различия — это не столько проблема, сколько данность.

А проблема в том, какие способы реагирования на эти различия доминируют в культуре.

За мнения стыдят и винят, за взгляды могут признать врагом.

Наверное, это культурное наследие большевизма, которое сейчас снова стало актуальным. С другой стороны, это доминирующий способ справляться с когнитивным диссонансом.

Если люди, которых я считаю своими — друзья, коллеги, соседи, соотечественники, — придерживаются чуждых мне взглядов и как-то иначе себя ведут, то мой внутренний баланс нарушается.

И чтобы его восстановить, мне нужно либо заставить их перестать так думать и так себя вести, либо перестать считать своими, либо признать их право на взгляды, отличные от моих.

Этот третий вариант в нашей реальности часто даже не рассматривается.

Большинство людей разрываются между первым и вторым — либо переделывают друг друга, либо отвергают.

Более того, в политической и социальной риторике сейчас этот третий вариант клеймится как толерантность, как будто это что-то плохое.

Как быть, если ты стал жертвой повседневной агрессии

Экспресс-реакция на бытовую агрессию — сразу сфокусироваться на своем теле.

Попробовать дышать глубже, на пару секунд крепко сжать и разжать кулаки, ногами почувствовать точку опоры.

Полезно бывает отрефлексировать собственные эмоции, чтобы с ними не сливаться.

Любое чувство — страх, стыд, вина или гнев — может подняться как волна, а потом пройти.

Необязательно глубоко в него погружаться. Ведь задача агрессии — выбить человека из колеи, лишить самообладания и этим подчинить.

Поэтому важно не пытаться оценить, прав оппонент или не прав, а попробовать отследить, какие слова и физические приемы он использует, чтобы доминировать.

Агрессия — это в каком-то смысле технология унижения и подчинения, которую люди воспроизводят.

И если она становится изученной и прозрачной, то человеку легче не вовлекаться в такое взаимодействие.

Мне не хочется давать сейчас конкретных рецептов.

Ситуации бывают настолько разные, что полезная для одного случая рекомендация может принести вред в другом.

Но общий принцип — нужно показать агрессору, что вы не собираетесь нападать, что у вас мирные намерения.

Но при этом продемонстрировать, что вы можете и защитить себя в случае необходимости.

Можно предложить человеку выбор, альтернативу: мы можем сейчас ругаться и причинять друг другу вред, а можем поговорить мирно и с взаимной пользой.

Иногда важно обозначить ситуацию нападения, но без обвинения.

Можно просто сказать, что вам сейчас неприятно, что вам не нравится такой стиль общения.

Ответные обвинения и оскорбления могут только раззадоривать агрессора так же, как растерянность и робость.

По отзывам людей, с которыми я работал, одна из самых полезных стратегий в такой ситуации — вести себя не по шаблону.

Агрессор часто ждет либо ответной агрессии, либо самозащиты — оправданий, уговоров, переубеждения.

Разрывом шаблона может быть неожиданное поведение — например, предложить получше познакомиться или восхититься тем, как прекрасно человек умеет нападать и оскорблять.

О механизмах агрессии в интернете

Раньше считалось, что интернет способствует проявлениям агрессии, потому что общение в нем анонимно — и это снимает с людей многие ограничения. В первую очередь личную ответственность и эмпатию.

Если оппонент не сидит прямо перед тобой, ты не видишь его лица, а он твоего, то сказать можно гораздо больше и резче.

Но с приходом социальных сетей ситуация с анонимностью и сниженной ответственностью изменилась.

Теперь большинство людей остаются под своими именами, можно найти про них подробную информацию — и от ответственности за свои действия уйти сложнее.

Тем не менее градус агрессивности в интернете по-прежнему высок и вероятность получить оскорбительное сообщение здесь выше, чем в реале.

Люди в интернете оказываются коммуникативно расторможенными — в каком-то смысле недержание аффектов и мнений здесь не только технологически возможно, но даже приветствуется.

Это эффект хулигана, который быстро пробежал мимо, обматерил — и след его простыл.

Так и в интернете: человек заскочил в комменты и дальше убежал.

К тому же хейтерство в комментах уже стало сложившейся практикой, которую люди просто воспроизводят.

Надеюсь, эта практика со временем станет маргинальной.

Особенно если большинство людей не будут ее поддерживать чтением таких комментов и реакцией на них.

О кибербуллинге и травле в соцсетях

Кибербуллинг технологически очень легко инициировать и поддерживать.

Интернет дает эту возможность как среда быстрой и постоянно вовлекающей новых участников коммуникации.

Тут большие технические возможности для травли.

А подвергающийся травле человек оказывается более уязвим в информационном и эмоциональном плане — здесь ему сложнее спрятаться, закрыться, он оказывается доступен в любое время суток.

И даже если человек не выходит в интернет, то можно причинить ему отсроченную эмоциональную боль, распространяя про него клевету.
Главная мишень буллеров — это социальный статус и самооценка человека, которого они преследуют.

И их задача — создать у жертвы ощущение, что ее статус и самооценка словно бы находятся в их руках.

Это прежде всего способ установить власть — втянуть в коммуникацию, где они окажутся более эффективны.

И важно эту власть не поддерживать, не подчиняться ей.

Прежде всего, не втягиваться в прямую коммуникацию.

Буллеры ожидают шаблонных эмоциональных реакций — страха, стыда, злости, — чтобы дальше эти чувства растравливать.

Поэтому важно не кормить ни троллей, ни буллеров — ни ответами, ни спорами, ни оправданиями.

Если буллинг происходит в вашем аккаунте, то лучше блокировать всех, кто оставляет оскорбительные и угрожающие комментарии.

Естественно, чувства все равно будут возникать, но важно их прожить не в процессе общения с буллерами, а отдельно, самостоятельно и с поддержкой близких.

Важно помнить, что самооценка человека не принадлежит другим людям, они над ней не властны.

Оскорбления, насмешки, угрозы — это не информация о человеке, которому они адресованы, а инструмент причинения эмоциональной боли.

Инструмент ничего не говорит о том, кому пытаются боль причинить.

Если агрессивные реплики все же затрагивают самооценку, заставляют сомневаться в себе, то важно вспомнить людей, которые не согласятся с негативными высказываниями в ваш адрес и смогут рассказать что-то хорошее о вас.

Если вы стали свидетелем травли, то хорошо бы поддержать человека, который ей подвергается.

Об особенностях онлайн-общения в России

Для меня главная особенность российского интернета — его перегруженность смыслами и функциями.

Социальные сети у нас становятся не просто местом для выкладывания фото после отпуска, а площадкой для социальной и политической полемики.

И агрессивный настрой может быть реакцией на эту перегруженность одного канала коммуникации важными социальными функциями.

Интернет стал у нас общиной веб 2.0 — своеобразной практикой коллективных обсуждений всем миром, местом для столкновений и конкуренции мнений.

Думаю, это может быть полезно в плане развития гражданского общества и развития культуры полемики.

Но пока что эта культура только начинает развиваться.

Обычно говорят, что история человечества — это история войн.

Это, мягко говоря, большое упрощение. Про войны легко и интересно рассказывать: там, как правило, понятно, кто, с кем и за что рубится, все драматично, есть яркие герои, подвиги и все такое прочее.

Мирное время, торговля, развитие земледелия и ремесел, медленный технологический прогресс — это сложно и скучно, как бухгалтерские книги.

Но если приглядеться, самые существенные перемены человечество переживает именно так, медленно и скучно.

Никакая война не ведется ради самой войны — всякий раз ее целью провозглашается более совершенный мир.

При всей своей воинственности человечество неизменно тяготеет к миру. Вот только накажем злодея, который у царя жену похитил, или выгоним захватчиков с нашей исконной земли, или научим этих дикарей правильным законам — и тогда заживем.

Про Первую мировую в свое время говорили, что это «война за то, чтобы прекратить все войны».

Прямо скажем, не очень получилось, но сама постановка задачи свидетельствует: человечество предпочитает мир войне.

И чем дальше, тем больше это осознает.

Сам факт того, что мы сокрушаемся по поводу окружающей нас агрессии, — это очень важный симптом: мы уже не воспринимаем агрессию во всех ее проявлениях как нечто само собой разумеющееся, мы пытаемся отыскать ее причины и как-то ее умерить.

Медленно и скучно война перестает быть естественным состоянием человечества — и не только на уровне государств, но и на уровне отдельных людей. Это, конечно, пока еще далеко не свершившийся факт, но устойчивая тенденция.

Это не отменяет всплесков насилия — в диапазоне от толчеи в метро до Сталинградской битвы, но мы уже не так упиваемся красотой войны и агрессии, как наши предки.

Мы находим все более изощренные и все менее кровопролитные способы регулировать наши отношения и решать наши споры.

От этого история становится все запутаннее и все скучнее, но, честно говоря, и слава богу.