Надо быть безумцем, чтобы бряцать оружием перед Россией

Гость в студии "Голоса России" - Виктор Николаевич Литовкин,ответственный редактор газеты "Независимое военное обозрение".

Ведущий - Евгений Грачев.

Грачев: У нас в студии гость - Виктор Литовкин. Виктор Николаевич Литовкин - один из ведущих российских военных экспертов, ответственный редактор газеты "Независимое военное обозрение", 30 лет в армии, прошел путь от рядового до полковника. Сейчас он - один из руководителей нашего ведущего военного издания, и он по-прежнему остается в строю, потому что, как я понимаю, бывших полковников не бывает. Или я не прав, Виктор Николаевич?

Литовкин: Сложно сказать, что такое - бывший полковник. Погоны снял, а знание армии, любовь к армии, понимание ее сути остается, куда ж денешься от этого.

Грачев: Ну, и, конечно же, связи с армией?

Литовкин: Безусловно.

Грачев: Сейчас очень много говорят о системе ЕвроПРО, о строительстве американских радарных станций и пусковых комплексов на территории Европы. Мы знаем наши ответные инициативы. Совсем недавно президент Медведев выступил с серьезным заявлением, в котором изложил точную позицию России по этому вопросу и нашу готовность, извините за тавтологию, быть готовыми ко всему.

Многие люди восприняли это так, дескать, наконец-то мы будем жить теперь в безопасности, вот теперь наконец-то все мы можем дышать свободно. А что раньше? Как мы жили вообще? Что, мы были беззащитными?

Литовкин: Нет, конечно, беззащитными мы не были. Но вопрос в том, что мы просто не всегда заостряли внимание на этой проблеме. Соединенные Штаты занимаются проблемой своей противоракетной обороны в рекламных целях. Был президент США Рональд Рейган со своей идеей "звездных войн", когда из космоса он был готов перехватывать все советские стратегические ракеты. Потом эта идея заглохла, несмотря на то, что, работая в области "звездных войн", они совершили огромный технологический скачок. Это - самое главное достижение "звездных войн".

Мы тоже провели какие-то работы, затратили огромные деньги, втянулись в гонку вооружений. У нас тоже были технологические достижения, но не такие значительные, как в Соединенных Штатах. Можно сравнить наши экономики, но это сравнение - не в нашу пользу. Потом было относительное затишье, работал Договор о противоракетной обороне 1972 года, который не позволял Соединенным Штатам заниматься противоракетной обороной всерьез, хотя они создавали свой противоракетный щит.

Они создали два позиционных противоракетных района - на Аляске и в Калифорнии - и проводили испытания своих противоракет. Испытания в большей части случаев были неудачными, хотя они максимально облегчали ракетам-перехватчикам мишени. То есть они в ракету-мишень вставляли как бы маячок и по этому маячку наводили ракету-перехватчик. Понятно, что в реальном бою никто сигнализировать, дескать, я здесь, лети ко мне, не будет.

Грачев: А мы не ставили такие маячки в свои ракеты?

Литовкин: Мы их никогда не ставили. Кстати, мы в первый раз в нашей стране перехватили ракетой ракету. Это сделал выдающийся советский конструктор Григорий Васильевич Кисунько, дважды Герой социалистического труда. Его первая система была А-35. Это было в 1961 году. Американцы этого не сделали до сих пор. Стратегические ракеты они до сих пор не перехватывают со стопроцентной гарантией. Я уже говорил, что показатели испытаний, которые они проводили, у них хуже, чем показатели по нашей "Булаве". Если у нас из 17 пусков "Булавы" неудачных было семь, то у них из 40 пусков неудачных было больше 25.

Грачев: Я вспоминаю начало космической эры, которую начал Советский Союз. Я был еще школьником и хорошо помню, какой ажиотаж поднялся в мире, когда мы запустили первый искусственный спутник Земли. Американцы тут же начали строить свои ракеты и пытаться запустить свой спутник.

Но дело в том, что у них тогда каждый пуск был неудачным. Ракеты взрывались прямо на старте, едва оторвавшись от стартового стола. Они взрывались на начальном отрезке территории или даже подняться не могли. А слово "спутник" на тот момент стало интернациональным, и американские журналисты тогда придумали для своих ракет слово "флопник" - от английского flop - "падать".

Литовкин: Я не собираюсь защищать американцев.

Грачев: Я говорю это к тому, что приоритет у нас был давно.

Литовкин: Вопрос в том, что у них это было открыто, и они о каждом пуске писали и сообщали. А то, что мы попали ракетой в ракету, - это был страшно большой секрет. Об этом сказал Хрущев на Генеральной Ассамблее ООН. Он сказал, дескать, мы научились попадать ракетой мухе в глаз, но не раскрывал, где, что и как произошло. Об этом факте мы узнали в конце 1980-х годов.

Тут просто постижение истины, прогрессу всегда сопутствуют какие-нибудь неудачи. Сегодня мы знаем о каждом пуске "Булавы" и о каждой неудаче. У всех стратегических ракет, которые сегодня стоят на защите нашей страны, удачные пуски начинались с 20-30 раза. Измерительная аппаратура и проверочная база в те годы были недостаточными. Кроме того, деньги считали не так, как сегодня. Много тратили на оборону, поэтому одной лишней ракетой взорвалось - Бог с ним.

Грачев: Правда, стоял вопрос о безопасности страны.

Литовкин: Безусловно. Он стоит и сегодня, и мы более рачительно подходим к нему. Может быть, еще не настолько рачительно, насколько надо, но все же. Мы не участвуем в гонке вооружений, и нас на нее провоцируют. Это создание американской ПРО в Европе, когда Соединенные Штаты вышли из Договора по ПРО 1972 года. Это был 2002 год. Они пытались развернуть на территории Польши и Чехии свои элементы третьего позиционного района. Они пытались втянуть нас в гонку вооружений - дескать, мы должны на это резко ответить своими расходами на оборону, созданием каких-то мер противодействия.

Я поддерживаю руководство нашей страны в том, что мы не поддались на эту провокацию. Мы спокойно начали критиковать их, участвовать в переговорах по этому поводу, предостерегать по поводу того, что мы можем принять какие-то меры. Мы начали предлагать им свое участие в этой программе, потому что они прикрывались, как они делают это до сих пор, угрозами со стороны Ирана.

Давайте, господа, мы оценим эти угрозы - насколько они реальны? Чего достиг Иран? Куда он может продвигаться и когда он может создать такую ракету, которая способна будет долететь до Европы или, тем более, до Соединенных Штатов?

Оказалось, что когда к власти пришел Барак Обама, он отказался от системы глобальной стратегической ПРО Соединенных Штатов. Как я уже сказал, она не оправдывала тех денег, которые в нее вкладывали. Обама отказался от размещения в Польше и Чехии своих элементов, в Чехии - радара, а в Польше - противоракет.

Но он отказался не из-за того, что он хотел сделать доброе дело для России, прослыть миротворцем, хотя некоторые на Западе посчитали его именно таковым и дали ему авансом Нобелевскую премию мира. На самом деле он просто сэкономил американские деньги, потому что у американцев был более развитый, более эффективный способ защиты от ракет - это система Aegis с ракетой SM-3, стандарт Missile-3. Она размещена у них на крейсерах и на эсминцах. Сегодня они пытаются разместить ее по границам нашей страны.

Грачев: А какова возможность этих ракет? Они действительно могут перехватывать наши баллистические?

Литовкин: Баллистические ракеты бывают разные. Мы говорим сегодня о стратегических ракетах. Да, они могут перехватывать ракеты средней и меньшей дальности - те, которых у нас нет.

Грачев: По Договору?

Литовкин: Да. Мы вместе с американцами уничтожили эти ракеты. Что такое ракеты средней и меньшей дальности? Это ракеты, которые летают на расстоянии от 500 километров до пяти с половиной тысяч километров. Таких ракет у нас нет.

Стратегические ракеты начинаются с расстояния пять с половиной тысяч километров со скоростью боеголовки где-то около семи километров в секунду. Я имею в виду скорость ракеты, когда она стартует. А когда боеголовка летит к цели уже по нисходящей траектории, у нее гиперзвуковая скорость гораздо выше, чем семь километров в секунду. Там ее сбить нельзя. Так вот, они могут сегодня сбивать ракеты средней и меньшей дальности.

Грачев: Тогда в чем смысл?

Литовкин: Дело в том, что они сбивают ракеты средней и меньшей дальности пока. Но у них стоит программа совершенствования этих ракет, увеличения их мощности, увеличения ступеней, стартовых и разгонных ступеней, улучшения программы. Примерно к 2020 году они научатся сбивать стратегические ракеты. Вот в чем опасность. То есть после адаптивного подхода, который пройдет в эти четыре этапа, к 2020 году они будут угрожать не Ирану или Северной Корее, а нашему стратегическому оружию, размещенному на европейской части России.

Грачев: При этом и они, и их союзники по НАТО не устают повторять, что эта система ПРО никак не направлена против России.

Литовкин: В том, что она никак не направлена против России, они не берут на себя юридических обязательств под различными предлогами.

Грачев: Отвечая на посыл Запада ("это не против России"), наш президент неспроста сказал, дескать, это не против вас, но это для вас. Что в этом кроется?

Литовкин: В этом кроется ряд мер по противодействию американской системе ПРО, о которых заявил наш президент. Президент сказал, дескать, если вы будете размещать свои системы противоракетной обороны на границах Европы, мы тоже на границах нашей страны разместим свои ударные комплексы. Он подразумевал, конечно, оперативно-тактический комплекс "Искандер-М", который может стрелять на дальность до 500 километров.

Мы говорили, что мы уничтожили ракеты дальностью от 500 до пяти с половиной тысячи километров. Поэтому мы не имеем права делать ракеты, которые стреляют на дальность 500 или 501 километр. Наш "Искандер" может стрелять на дальность 490 километров. Но этого радиуса вполне достаточно, чтобы, если американцы разместят свои противоракеты в Польше, достать их со стороны Калининградской области.

Если мы, например, пойдем дальше вместе с нашим союзником Белоруссией, договоримся и разместим на территории Белоруссии российскую военную базу с комплексами "Искандер-М", тогда с территории Белоруссии мы можем простреливать практически всю Польшу.

Со стороны Ставропольского края, где мы тоже можем разместить ракеты, - практически всю Турцию. Надо понимать, что "Искандер" может иметь еще и крылатую ракету, которая стреляет на расстояние до двух тысяч километров.

Грачев: Мы беседуем о проблеме ЕвроПРО, о нашей реакции на твердую позицию американцев, которые, уверяя на словах, что эта система не направлена против России, тем не менее создают ее рядом с российскими границами, причем не только сухопутным - в Чехии и Польше, - но и в морях и океанах. Там американские крейсера несут боевое дежурство.

Мы говорили о том, что ракета "Искандер" может поражать вероятные цели на расстоянии до 500 километров, а может быть, даже чуть-чуть подальше. Американцы в свое время очень легко вышли из Договора по ПРО 1972 года. Не кажется ли вам, что они подают хороший пример и для нас? Почему бы нам тогда не выйти до Договора по ракетам средней и меньшей дальности также легко и спокойно?

Литовкин: Я думаю, просто нам это невыгодно. Нам это невыгодно не только политически, но и экономически, и с военной точки зрения. Во-первых, потому, что тогда начнется гонка вооружений. Американцы тратят на свою оборону 700 миллиардов долларов в год. Это больше, чем все остальные страны мира вместе взятые. Мы можем потратить 50-60 миллиардов долларов в год.

Советский Союз развалился и по той причине, что мы взяли на себя непомерную ношу в гонке вооружений с США. Мы добивались паритета по каждому параметру. Сегодня этот паритет не нужен. Неважно, сколько раз одна страна может уничтожить другую - 20 или 2 раза. Достаточно 1-2 раза. Сегодня порог чувствительности любого государства, такого как США, или европейского цивилизованного государства, очень низок или очень высок - все зависит от того, с какой точки зрения смотреть.

Вспомните, что случилось с Соединенными Штатами после того, как два самолета Boeing ударили в Центр международной торговли в Нью-Йорке, или ураган "Катрина", который обрушился на Новый Орлеан. Где-то - стихийное бедствие, где-то - удар террористов, но никто не хочет ядерной войны. Если, не дай Бог, над такими городами, как Брюссель, Париж, Лондон, Нью-Йорк взорвется ядерная боеголовка, мало никому не покажется. Я думаю, никто этого не хочет. Но, правда, кто-то хочет военного преимущества для того, чтобы диктовать другим свою волю.

Грачев: Кстати, о способах диктовать свою волю другим. Немного отвлекусь от нашей темы. У нас только что состоялись парламентские выборы. Они прошли по всей стране. Я не буду анализировать их результаты, итоги - они известны.

Дело в том, что госпожа Клинтон уже сказала, что она озабочена тем, как прошли выборы в нашей стране, что это вызывает беспокойство. Такое же беспокойство начали выражать и в европейском сообществе. Я думаю, что у них есть больше поводов беспокоиться по поводу своей экономики, по поводу состояния своих стран. Там люди выходят на улицы с требованием дать им возможность жить и работать.

Литовкин: Пусть они по поводу своих выборов. Потому что, когда у них происходят какие-нибудь нелепицы на выборах, например, как в США - выборщики выборов - какая это демократия?

Грачев: Да знаем мы, как у них проходят выборы, как пересчитывают голоса, как там какие-то дырочки накалывают в перфокартах.

Литовкин: Да, как Джордж Буш победил Гора.

Грачев: С непонятными сотыми долями процента, которые чуть ли не булавками накололи в этих дырочках. Так вот, это и есть как раз такой способ давления, использование военного преимущества? Но, насколько я понимаю, самого преимущества все-таки нет?

Литовкин: В каких-то вооружениях у США, безусловно, преимущества большие. Это флот, общевойсковые вооружения и боевая техника. Но дело же не в этом. Мы не будем заниматься арифметикой, у кого больше ракет, кораблей или подводных лодок.

Дело в том, что ты не можешь обладать серьезным преимуществом, ты не можешь диктовать другому волю. У твоих вероятных друзей есть очень яркий и эффективный ответ на твои действия, и лучше не рисковать. Можно говорить все что угодно, но чтобы предпринимать какие-то меры против такой страны, как Россия, чтобы бряцать оружием против нас, надо быть безумцем.

Грачев: Дело в том, что на сегодняшний день Россия - единственная страна, которая не поддается ничьему диктату, с какой бы стороны он ни исходил.

Литовкин: Это правда. Россия - единственная страна, которая может уничтожить США. В США об этом прекрасно знают.

Грачев: К сожалению, наверное, не все. Даже те государственные деятели, которые, наверное, не обладают всей полнотой информации и должной степенью подготовки, берутся рассуждать о состоянии наших внутренних дел и давать нам советы из-за бугра.

Литовкин: Я думаю, что они все прекрасно знают, но считают, что им все дозволено. Американское высокомерие - это болезнь.

Грачев: Видимо, еще и в расчете на своих союзников, а тем более, на страны третьего мира, которые сейчас бурлят. Кстати, когда мы говорим о наших вероятных ответных мерах, я хочу напомнить, что начальник Генштаба Вооруженных сил России Николай Макаров в свое время заявил, что у нас в качестве ответной меры может начаться разработка и создание новейшей межконтинентальной жидкостной ракеты, способной преодолевать противоракетную оборону. Это действительно что-то новое?

Литовкин: Я не знаю, насколько это новое. Еще не были заявлены ее параметры и тактико-технические характеристики. Пока разрабатывается ее проект, сама ракета еще не делается, потому что стоит вопрос, где ее делать.

У нас сегодня есть один завод, который делает твердотопливные ракеты - это Воткинский машиностроительный завод, где делают наш "Тополь-М", "Ярс" (межконтинентальные сухопутные комплексы) и морскую стратегическую ракету "Булава". Кстати, там же делают ракеты для "Искандера". Есть еще один завод в Красноярске, который делает жидкостную ракету для атомных подводных лодок. Сначала пусть сделают хотя бы макет ракеты, испытают, а потом будут думать, куда запускать ее в серийное производство.

Грачев: Если на таком уровне заявлено, что есть такие проекты, то, наверное, ждать осталось недолго, чтобы узнать что-то подробнее?

Литовкин: Сделать новую ракету не так просто. Мы "Булаву" делаем уже лет 15. После экономического провала, который был у нас в последние 20 лет, воссоздать производство ракет очень сложно. Но только наша страна в состоянии это сделать. Германия или Япония, которым было запрещено выпускать боевую технику после Второй мировой войны, - ведущие мировые страны, они необычайно развиты технологически. Мы во многом отстаем по технологиям, которые есть в этих странах. Но японцы до сих пор не создали приличного истребителя. Немцы тоже одни не могут сделать его, потому что потеряна школа. Мы чуть не потеряли школу производства стратегических ракет.

Грачев: Неудачи "Булавы" рано или поздно кончатся. Я вспоминал наши первые космические старты, наш прорыв в космос, СССР был первым. И первые советские ракеты вошли в космос. У нас был первый искусственный спутник, мы первыми облетели Луну, у нас первый космонавт. И в этих условиях вдруг что-то у нас не удается? По-моему, это сказано не про нас.

Литовкин: К сожалению, про нас. Но мы просто пожинаем плоды того, что мы 20 лет не занимались этими проблемами, и за это время многие высококвалифицированные специалисты ушли из этих отраслей, молодежь не привлекали, технологическое оборудование на предприятиях не меняли. В общем, очень много проблем, которые надо исправлять сегодня. И в программу вооружения до 2020 года, и в программу переоснащения производственных комплексов до этого же срока вложены огромные деньги. Мы постараемся ликвидировать это отставание.

Грачев: Давайте поговорим о новой РЛС (радиолокационной станции), которая заступила на боевое дежурство под Калининградом. Наши возможности расширяются, но до ее вступления в строй наша космическая оборона… Она создана у нас не вчера.

Литовкин: Безусловно, такие радиолокационные станции, системы предупреждения о ракетном нападении давно стоят на боевом дежурстве. Одна из них стоит в Оленегорске на Кольском полуострове. Она следит за северным, северо-западным сектором. Другая станция стоит в Печоре в Республике Коми. Она тоже следит за северным и северо-западным сектором.

Совершенно новую станцию построили и запустили два года назад под Санкт-Петербургом, в Лехтуси. Она тоже следит за западным сектором. Это новая станция, станция высокой заводской готовности, называется "Воронеж-М". Она видит на дальность до 6 тысяч километров и может контролировать одновременно 500 целей.

Станцию немножко поменьше этой сейчас поставили в Калининградской области. Она называется "Воронеж ДМ" - она дециметровой длины волны, но с таким же достоинствами. Она заменила станции, которые были когда-то в Скрунде в Латвии. Они были взорваны в 1995 году после того, когда Латвия стала независимой.

Грачев: А что на восточном направлении?

Литовкин: Еще у нас есть станция в Белоруссии в Барановичах. Когда-то были две станции на Украине, но украинцы их загубили. Новая станция стоит в Армавире, она тоже высокой заводской готовности - примерно такая же, как в Калининграде, называется "Воронеж-ДМ". Есть станция в Габале в Азербайджане. Она старая, но действующая, вместе с Армавиром она контролирует практически всю Азию и Индийский океан, а также захватывает немножко Австралию.

Такая же примерно станция стоит у нас в Сарашагане - это на Балхаше в Казахстане, есть станция и в Иркутске. Это станции предупреждения о ракетном нападении. Надо понимать, что это наземный комплекс предупреждения о ракетном нападении. Есть еще космический комплекс - это спутники. Есть еще оптико-электронные станции - они в Таджикистане и Карачаево-Черкесии. И есть станции контроля космического пространства, они тоже разбросаны по всей территории России. Этого достаточно.

Грачев: Наверное, сплошного поля нет ни у кого?

Литовкин: Когда-то у Советского Союза было сплошное поле.

Грачев: Дай Бог, что и сейчас мы небеззащитны. Если я правильно понимаю, так или иначе у нас есть и щит, который надежно закрывает страну, и меч, который пока в ножнах. Так и должно быть. У страны, которая идет своим путем, развивается по своим схемам, не оглядываясь на кого-то, а прокладывает свой путь для своего народа, для того, чтобы мы жили спокойно, развивались, процветали, должно быть все. Я правильно понял?

Литовкин: Да, в достаточном количестве.