Деревенская трагедия

Деревенская  трагедия, или так жить нельзя

Валерий Гудошников

 Каркнул ворон на заборе,

 На подворье пёс рычит.

 У доярки Нюрки – горе,

 Как копна живот торчит.

 Под горой мычит корова, 

 Где-то хряк весь день визжит.

 Нюркин муж напился снова,

 У крыльца в грязи лежит.

 А проспится – бац по харе.

 Проститутка… твою мать!

 Твоё место на кошаре,

 Будешь там щенков рожать.

 Хоть бы дольше не проспался, 

 Хоть замёрз бы. Боже мой!

 Он ещё и обоссался,

 Весь в грязи придёт домой.

 Ах, как жизнь эта постыла!

 Всё в душе её остыло.

 Жаль детей, их трое было.

 Нервно фартук теребя,

 Подошла к трюмо, застыла,

 С грустью смотрит на себя.

 Боже, как распёрло брюхо,

 Хоть натягивай корсет!

 Перед ней стоит старуха,

 А старухе – тридцать лет.

 В небе – жаворонка трели,

 В речке – вешняя вода.

 На дворе – конец апреля,

 А ночами холода.

 Хочешь - нет, а надо печку

 Ближе к ночи протопить,

 За водой сходить на речку,

 Чтоб скотину напоить.

 Приготовить детям ужин:

 Хлеб, картошки, да сальца…

 А мужик лежит не тужит –

 Только храп из под крыльца.

 Зря в семнадцать вышла замуж,

 Может, лучше бы нашла,

 Только вот случилось так уж,

 Не хотела, да пошла.

 Вскоре первенец родился,

 И пол года не прошло.

 Муж на радостях напился

 Раз, другой… потом пошло…

 На деревне сплетни в моде,

 Насудачат – волком вой.

 Нашептали ему, вроде,

 Сын-то, Ванечка, не твой.

 Он пришёл и с ходу – в рыло.

 Я – орёт – убью его!

 Признавайся ты, кобыла,

 Нагуляла от кого?

 Коль родители бы были –

 Убежала б от него,

 Но они давно в могиле,

 Нет у Нюрки никого.

 Подняла повыше сына

 И, обиды не тая,

 Закричала: глянь, скотина,

 Это ж  копия твоя!

 А потом второй родился

 В месяц август - золотень.

 Муж тогда опять напился,

 Впрочем, пил он каждый день.

 Так уж на Руси ведётся:

 Жизнь, чем хуже, чем бедней –

 Тем всё больше водки пьётся

 И рождается детей.

 Парадокс! В кругах научных

 Всё пытались объяснить

 Тем, что на Руси сподручно

 И рожать, и водку пить.

 Что учёные, им можно

 Языком-то полоскать,

 А ответ найти несложно,

 Коль, конечно, поискать.

 Мчались дни, недели, годы…

 Жизнь – не жизнь, сплошная ночь.

 У доярки снова роды,

 Родилась в апреле дочь.

 Время выписки настало.

 Слёзы выплакав до дна,

 Нюрка мужа ждать устала,

 Добралась домой одна.

 На дворе ещё не лето,

 Очень холодно в избе.

 Ваньки нет – гуляет где-то,

 Дети – сами по себе.

 Подбежали, обнимают,

 А в глазах немой вопрос.

 Догадался младший: знаю,

 Это аист нам принёс!

 Аист, аист. В воскресенье

 Зря ль летал вокруг двора.

 Принимайте пополненье,

 Есть у вас теперь сестра.

 И вот снова… Кто теперь-то?

 Ах, рожать ведь так и так.

 Звук удара. Глядь, а дверь-то

 С петель сбил Иван дурак.

 К ней шагнул – удар под почку.

 Слышишь, старая кила,

 Мне сказали, что ты дочку

 От Степана прижила!

 Если, правда – душу выну

 У Степана… в бога мать!

 А тебя – прибью скотину,

 Век свободы не видать!

 Назови хотя бы имя,

 Это кто ж тебе сказал?

 Ты придирками своими

 Мне всю душу истерзал.

 Это всё от самогона,

 Ведь нельзя так дальше жить!

 Поклянись мне – вот икона,

 Что не будешь больше пить.

 Ах, ты, стервь!.. Удар по почке,

 А второй пришёлся в грудь.

 Забирай-ка свою дочку

 И катись… куда-нибудь!

 Боль пронзила поясницу.

 Нюрка так и замерла,

 Не присесть, ни наклониться.

 Через час и родила.

 Дочь родилась неживая.

 Даже плакать нету сил.

 Ты ж, головушка дурная,

 Своего дитя убил!

 Ванька гробик из картона

 Смастерил на три кило…

 Отнесли вокруг Затона

 На кладбище за село.

 На деревне так ведётся,

 Кто весёлый – тот поёт,

 А дурак – мужик напьётся –

 Смертным боем бабу бьёт.

 Что ж, всегда в России пили,

 Загляните в глубь веков,

 А, напившись, женщин били,

 Коль нет рядом мужиков.

 Как-то раз топила баньку

 Нюра, чтоб помыть детей,

 В это время пьяный Ванька

 С кулаками снова к ней…

 Ах, ты, тварь, вонючий хахаль!

 И не помнит до сих пор –

 От отчаянья, от страха ль, –

 Как схватилась за топор.

 Ваньку, что ж, похоронили,

 С дочкой рядом теперь спит,

 Ну а Нюрку посадили,

 До сих пор ещё сидит.

 Говорить ей надо б было,

 Сам упал, мол, на топор,

 А она твердит – убила

 И… закончен разговор.

 Дети? Дети все в детдоме

 Прописались на пять лет,

 Ведь у них же Нюрки кроме

 Никого на свете нет.

 Скот с подворья, что имелся,

 По соседям развели,

 Только кот куда-то делся,

 Так найти и не смогли.

 Заодно и вещи тоже

 Не забыли унести.

 Пропадут ведь – так не гоже,

 Ты уж, Нюра, нас прости.

 Дом стоит теперь бесхозный,

 На подворье – лебеда,

 Впрочем, дом-то – он колхозный,

 Разворуют – не беда.

 Как сейчас дела в деревне

 Я не знаю, не скажу,

 Если буду там проездом,

 Обязательно спрошу.

                           2001 г