Красная лента.

КРАСНАЯ ЛЕНТА

                                                                  Александра Чернышева

Моя бабушка Анисья и бабушка моей подруги Ключниковой Шуры – Акулина, были заядлыми рыбаками. Они не рыбачили на удочку, не ходили с бредешком. Они ловили рыбу саком. Это такое, довольно примитивное устройство. Сгибали в дугу гибкую толстую ветку, стягивали её концы крепкой верёвкой, а потом крепили на эту основу треугольный мешок из грубой мешковины. На самый конец мешка пришивали ячеистую сетку (мотню), чтобы вода при подъёме сака быстрее уходила из него. Ставили сак у берега под куст и загоняли в него рыбу, колотя дубинкой по воде. После войны в деревне жилось голодно и рыба была хорошим подспорьем. Поэтому наши бабушки два-три раза в неделю уходили на рыбалку и никогда не возвращались домой без улова. Обычно они ходили вдвоём, а однажды раздобрились и взяли с собой меня и Шуру.

- Будете рыбу таскать, - сказала моя бабушка и повесила мне на шею полотняную сумку под рыбу.

Вышли рано утром. Идти не далеко, километра два, не больше. Сразу за мельницей начинались бабушкины «угодья», где они обычно рыбачили. Мы с Шурой, совершенно счастливые и гордые, как же, на рыбалку нас взяли, бежали вприпрыжку впереди бабушек. Всё кругом было так интересно. Лёгкий ветерок приглаживал к земле белый ковыль. То тут, то там среди него виднелись сиреневые дикие ирисы, или петушки, как называли их все деревенские. Кузнечики разлетались в разные стороны из-под наших ног, кружились, как в хороводе, жёлтые бабочки. Вдоль дороги столбиками стояли суслики. При нашем приближении мгновенно прятались в норки или улепётывали вглубь ковыля. Мы ловили кузнечиков-броневиков, гонялись за бабочками и сусликами, и всё время беспричинно смеялись. Так нам было хорошо и весело.

Речка Кувай за мельницей довольно мелкая. Только по правому, обрывистому берегу, поросшему ивняком, попадались небольшие омуты. Вдоль левого пологого берега, куда ни глянь, тянулась песчаная коса, поросшая широкими серебристыми листьями коровяка.

Бабушка Акулина облюбовала омуток с нависшими над ним ветвями ивняка. Установила сак. Моя бабушка зашла вперёд шагов на десять и стала длинной дубинкой колотить по воде и тыкать ею в берег под водой.

- Шибче, шибче бей! – кричала ей бабушка Акулина, одной ногой баламутя воду чуть в стороне от сака.

Когда моя бабушка подступила почти вплотную, бабушка Акулина стала поднимать сак, но не очень быстро. Из него, вдруг, взметнулась большая рыбина, перевалилась через край и тяжело плюхнулась в воду.

- Акулька, разъязви тебя! Кто так вытаскивает, безрукая?! Такую рыбину упустила! – истошно закричала моя бабушка, бросаясь на помощь.

Когда сак был поднят, в его мотне трепыхались рыбины, на ячейках повисли раки. Три крупных налима и пять раков – были первым уловом. Бабушка положила налимов в мою сумку, отчего я сразу почувствовала, как лямка врезалась в шею. Раков побросали в ведёрко, которое несла Шура.

Мы продвигались вдоль берега довольно долго. Бабушки напеременку то сак устанавливали, то рыбу загоняли, при этом орали друг на друга, обвиняя в неудачах. К полудню все устали. Моя сумка была полна рыбы. Я не несла её уже на шее, а волокла по земле, крепко взявшись за лямку. Шурино ведёрко было переполнено раками, Верхние то и дело шлёпались на землю и Шуре приходилось останавливаться, чтобы подобрать их.

- Хватит, Казимировна, - сказала бабушка Акулина моей, - Домой пора.

Мы все вернулись к мельнице и там, в небольшом овражке, в тени карагача, бабушки стали чистить рыбу и раскладывать её на две кучки. Старались подбирать рыбу по размеру одинаковых. Если не получалось, то в одну кучку бросали большую рыбину, а в другую две поменьше. Когда всё закончили, моя бабушка велела мне отвернуться.

- Кому? – спросила она.

- Бабушке Акулине, - откликнулась я. Бабушка Акулина тут же выразила своё недовольство.

- Опять тебе  одна крупная досталась, а мне вся мелочь!

- Окстись, Ивановна! – возмущённо сказала моя бабушка. - Когда делили – согласна была, а теперь что?

Моя бабушка стала складывать свою рыбу в сумку.

- Хочешь, возьми себе всех раков, - великодушно предложила она бабушке Акулине.

- Больно они мне нужны, твои раки, - резко ответила она и поджала губы. Так, слово за слово – они разругались.

- Чтоб я ещё пошла с тобой рыбачить?! Пропади ты пропадом! Всё тебе не эдак и не так. Тьфу!

Бабушка взяла меня за руку.

- Пойдём, дочка, пойдём скорее от этой сквалыги.

Возвращение было совсем не радостным. Бабушки, шагая в некотором отдалении друг от друга, продолжали переругиваться. Мы с Шурой, каждая рядом со своей, понуро плелись по дороге. У деревенского колодца разошлись каждый в свою сторону. Я оглянулась, Шура тоже оглянулась. Мы помахали друг другу руками. Бабушка Акулина резко дёрнула Шуру за руку и та больше не оборачивалась.

Ближе к вечеру моя бабушка, вдруг, спохватилась:

- Ахти! Ножик-то, ножик забыла в овраге! Это всё Акулька виновата! – возмущалась бабушка. – Через неё я всё позабывала. Чё делать-то?

 - А давайте, я позову Шуру и мы сбегаем, принесём ножик? – с готовностью предложила я.

- Найдёшь ли?

- А то? Найду. – уверила я бабушку.

- А и правда, сбегайте. Чё вам. Одна нога здесь, другая там, - Бабушка засмеялась, потрепала меня за щеку, похвалила. – Умничка ты моя.

Я побежала к Ключниковым. Шура с Раей Кочемазовой, третьей нашей подружкой, сидели во дворе, лепили из глины кирпичики и раскладывали на гусиной травке для просушки. Я тут же присоединилась к этому увлекательному занятию и нож вылетел у меня из головы. Вспомнила, когда солнце своим краешком коснулось горы, куда оно всегда пряталось.

- Ой, девчонки! – Всплеснув руками запричитала я. – Обещала бабушке сбегать на мельницу за ножиком. Она его там оставила нечаянно и забыла. Давайте вместе быстренько сбегаем, а?

Шура с Раей переглянулись, посмотрели на солнце, потом на меня и опустили головы.

Наконец Шура, не поднимая головы, сказала:

- Не, мы не пойдём. Правда, Рая? Скоро солнце сядет, а на мельнице черти водятся. Страшно!

Я растерялась, не ожидала от них такого. Стало обидно до слёз.

- Но я обещала бабушке принести ножик!

- Ты обещала, ты и иди, а мы никому ничего не обещали.

- Пойду, я обещала, - упрямо, как попугай, повторяла я. – А вы, предательницы, а ещё подругами называетесь.

- А давай на спор, что и ты не пойдёшь? Не меньше нашего боишься чертей.

- Вот пойду и принесу, вот увидите.

В ответ они обе рассмеялись.

- Если принесёшь, - сказала Шура, - я тебе свою красную ленту отдам.

Надо сказать, что эта шёлковая красная лента была предметом вожделения всех наших сверстниц. Ни у кого в деревне не было ничего подобного.

- А не принесёшь, - сказала Шура, - отдашь мне свою куклу, что тебе привезли с Новосергиевки. Согласна?

Я в знак согласия молча кивнула головой.

- Мы тебя будем ждать у колодца, - добавила Шура.

Пока мы спорили, солнце наполовину скрылось за горой. Полная решимости, я со всех ног бросилась бежать к мельнице. Миновала последние постройки – конюшню и кузницу. Дальше открытая степь. Решимость моя поубавилась. Дальше я бежала только из упрямства, чувствуя, как страх сковывает меня всю. Жаль было куклу, если она достанется Шуре. Таких кукол в деревне тоже ни у кого не было. Мне её привезла двоюродная сестра. Маленькая, голенькая, розовая куколка. Сделана как-будто из резины. Мама  сшила для неё платьице. Я так любила эту куклу, что не расставалась с ней даже ночью, укладывала её спать рядом с собой. И теперь отдать её Шуре? Нет, нет и нет! Пусть меня хоть водяной в речку утащит! Я добежала до края овражка. Карагач, под которым мы сидели, был от меня в нескольких шагах. Но я смотрела не на него, а на мельницу, там внизу у реки. Солнце село. В сгущающихся сумерках мельница выглядела зловеще. Над водой колыхался лёгкий туман, завиваясь в кольца. Сквозь туман мне чудились искажённые лица страшных существ. Волосы на моей голове от страха зашевелились. В сумерках всё казалось каким-то таинственным и зловещим.

- Ой, мамоньки! Ой, мамоньки! – запричитала я дрожащими губами и заплакала. Преодолев несколько шагов до карагача, я упала на колени и, рыдая навзрыд, судорожно шарила в траве руками, пока не наткнулась на рукоятку ножа. Крепко зажав его в руке, я бросилась бежать назад, домой, каждую минуту ожидая встречи с каким-нибудь чудищем. Сердце от страха колотилось у самого горла, слёзы застилали глаза. Я бежала в кромешной тьме и мне казалось, что вся нечисть, что живёт на мельнице, гонится за мной.

В деревню влетела совсем обезумевшая от страха. Стрелой пронеслась мимо колодца, где на травке сидели Шура с Раей. Они что-то крикнули мне в след, но я не остановилась. Вбежала в избу. Бабушка была одна. Она стояла у лавки и цедила молоко. Плача навзрыд, я с разгона уткнулась ей в подол, чуть не выбив из рук подойник.

- Что ты, касатка, что ты? Кто тебя обидел? – встревожено спросила бабушка. Отставила подойник и стала фартуком утирать мне слёзы.

- Ой, бабушка! Я так боялась, так боялась!

- Кто же тебя так напугал?

- Там, на мельнице, так страшно было, так страшно! А я совсем одна. – Я протянула ей ножик. – Вот возьми.

- Ты что же это, глупая девчонка, только сейчас туда ходила? – строго спросила бабушка.

- Да, я заигралась с Шурой и Раей, а потом они со мной не пошли, - всё ещё всхлипывая, начала я рассказывать. – Мы поспорили. Я сказала, что одна пойду, а они говорили, что не пойду.

- И тебе не надо было ходить. Я бы сама завтра поутру сбегала, - крепко обнимая меня, говорила бабушка. – Мыслимо, такого страху натерпелась, бедное моё дитятко.

Она всё гладила меня по голове, я успокаивалась и мне становилось хорошо-хорошо и уютно.

- А вот, и твои подружки, - вдруг сказала бабушка.

Я оглянулась. В дверном проёме торчали две головы.

- Вот он, ножик! – торжествующе крикнула я и показала на нож в бабушкиной руке.

- Это как же вы, негодницы, подружку одну оставили? - Сердито бросила им бабушка.

Головы моментально исчезли.

- А ты не дружи с ними, раз они такие. Нако вот, попей молочка, тёпленького.

Бабушка подняла глиняную крынку к самым моим губам. Вместе с тёплым молоком в меня вливалось одно желание – спать, спать, спать. Бабушка взяла меня на руки, Не успела она донести меня до кровати, как я уже крепко спала.

…На следующий день Шура Ключникова принесла мне свою красивую, шёлковую, красную ленту.

Было нам в ту пору по 6 лет.

Васильевка – Орск, 2010 г.