ДЛЯ КОГО КОММУНИЗМ?

У коммунизма два лика, один сияющий и прекрасный, манит в светлую даль. Но дорога приводит в кровавый тупик. Это именно тот случай, когда благими намерениями вымощена дорога в ад.

Оргия убийств «на классовой основе» постоянно оправдывалась родовыми схватками нового мира. Рождался новый мир, и при этом было «все позволено», как объяснялось читателям первого номера «Красного меча», газеты Киевской ЧК «Для нас нет и не может быть старых устоев "морали" и "гуманности", выдуманных буржуазией для угнетения и эксплуатации "низших классов".

Наша мораль новая, наша гуманность абсолютная, ибо она покоится на светлом идеале уничтожения всякого гнета и насилия.

Нам все разрешено, ибо мы первые в мире подняли меч не во имя закрепощения и угнетения кого-либо, а во имя раскрепощения от гнета и рабства всех .

Так для кого создавался «новый мир»? Для трудящихся? Для рабочих, крестьян? Посмотрим.

Социальные группы, к которым террор начал применяться еще до начала гражданской войны. Это следующие группы:

—политики небольшевистских партий, начиная с анархистов и кончая монархистами;

—рабочие, борющиеся за свои элементарные права: зарплату, работу, минимум свободы и уважения;

—крестьяне, часто дезертиры, вовлеченные в одно из крестьянских восстаний или волнений в частях Красной Армии;

—казаки, подвергшиеся массовой депортации как социальная и этническая группа, враждебная Советской власти. Расказачивание предвосхитило массовые депортации 30-х и 40-х годов (раскулачивание и высылка целых этнических групп) и подчеркнуло последовательность и связь ленинских и сталинских методов репрессий;

—«социально чуждые элементы» и другие «враги народа», «подозреваемые», «заложники», ликвидируемые превентивно.

Крестьянская война.

В начале революции крестьянство поддержало большевиков, пообещавших дать землю. Но очень скоро пришло прозрение.

В мае — июне 1918 года правительство большевиков приняло два решения, обозначивших начало периода, традиционно называемого «военным коммунизмом». Декретом ВЦИК и СНК от 13 мая Народный комиссариат продовольствия был наделен чрезвычайными полномочиями «по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими». Наркомпроду была поручена реквизиция продовольственных товаров на селе, и с этой целью он организовал «продовольственную армию»*.

Установление «диктатуры пролетариата» в завоеванных или отвоеванных городах проходило одинаково: разгон всех выборных органов предшествующей власти; запрещение свободной торговли — мера, которая тут же вызывала резкое удорожание всех товаров, а затем и полное их исчезновение; конфискация всех предприятий, национализируемых или муниципализируемых; наложение огромных денежных контрибуций.

Как только дело доходит до изъятия излишков продовольствия у крестьян, начинает вовсю проявляться уравнительный общинный рефлекс сельского общества; вместо того чтобы обрушиться лишь на зажиточных крестьян, груз реквизиций лег на плечи каждого. Это вызвало всеобщее недовольство. Начались крестьянские волнения, вызванные жестокостью продотрядов, действовавших при поддержке армейских частей или сил ЧК. К июню 1918 года волнения приняли форму настоящей крестьянской войны. В июле — августе сто двадцать крестьянских восстаний (большевики называли их «кулацкими мятежами», хотя в них принимали участие крестьяне всех категорий).

Выступая 29 апреля 1918 года на заседании Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, Ленин говорил:

«Да, мелкие хозяйчики, мелкие собственники готовы нам, пролетариям, помочь скинуть помещиков и капиталистов, но дальше пути у нас с ними разные. Они не любят организации, дисциплины, они — враги ее. И тут нам с этими собственниками, с этими хозяйчиками придется вести самую решительную, беспощадную борьбу»"

«Товарищи! Восстание пяти волостей кулачья должно повести к беспощадному подавлению. Этого требует интерес всей революции, ибо теперь взят «последний решительный бой» с кулачьем. Образец надо дать. 

Красный террор               95

1)      Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 за-
ведомых кулаков, богатеев, кровопийц.

2)  Опубликовать их имена.

3)   Отнять у них весь хлеб.

4)  Назначить заложников — согласно вчерашней телеграмме.

Сделать так, чтобы на сотни верст кругом народ видел, трепетал, знал,

кричал: душат и задушат кровопийц кулаков.

Телеграфируйте получение и исполнение.

Ваш Ленин.

Найдите людей потверже.»

Большевицкое правительство применяло все более и более жестокие меры. Были не только расстреляны тысячи дезертиров, но и объявлены заложниками члены их семей. Система заложничества применялась с лета 1918 года и была, по существу, рутинной практикой большевиков.

Об этом свидетельствует, например, Постановление Совета обороны о применении репрессий к лицам, саботирующим расчистку железнодорожных путей от 15 февраля 1919 года: «... в тех местностях, где расчистка снега производится не вполне удовлетворительно <... > взять заложников из крестьян с тем, что, если расчистка снега не будет произведена, они будут расстреляны»

Помимо системы заложничества большевистские руководители применили летом 1918 года другой репрессивный инструмент, возникший в России во время войны, а именно концентрационные лагеря. 9 августа 1918 года Ленин телеграфировал в Пензенский губисполком: «Необходимо произвести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь вне города».

«30 апреля 1919 г. Тамбовская губерния. Восстание шло под лозунгом: "Долой коммунистов! Долой советы!" Прибывший на помощь продармейцам 212-й отряд внутренних войск ликвидировал кулацкое восстание, 60 чел. арестовано. 50 расстреляно на месте, деревня, откуда вспыхнуло восстание, — сожжена».

«11 июня 1919 г. Воронежская губерния. Положение улучшается. Восстание в Новохоперском уезде можно считать ликвидированным. Бомбами с аэропланов сожжено село Третьяки — гнездо восстания. Операции продолжаются».

«Из Ярославля 23 июня 1919 г. Восстание дезертиров в Петропавловской вол [ости] ликвидировано. Семьи дезертиров были взяты в качестве заложников. Когда стали расстреливать по мужчине в каждой семье, зеленые стали выходить из леса и сдаваться. Расстреляно 34 вооруженных дезертира»

.

Тысячи подобных донесений говорят о беспримерной жестокости карательных мер, направленных против крестьянских восстаний.

Три процитированных отрывка показывают нам, какие методы усмирения в основном применялись: взятие заложников из семей дезертиров или «бандитов», бомбардировка и сожжение деревень.

За сентябрь 1919 года в десяти губерниях, о которых есть обобщенная информация, арестованы 48 735 «дезертиров» и 7325 «бандитов», 1826 человек убиты в бою и 2230 — расстреляны. Этот далеко не полный перечень жертв крупнейших крестьянских восстаний.

А такими восстаниями отмечено несколько периодов: март — август 1919 года — в районах Средней Волги и Украины; февраль — август 1920 года — в губерниях Самарской, Уфимской, Казанской, Тамбовской и снова на Украине

С конца 1920 года и в течение всей первой половины 1921 года крестьянские волнения, жестоко подавляемые на Украине, Дону и Кубани, достигают в России масштабов подлинной крестьянской войны с центром в Тамбовской, Пензенской, Самарской, Саратовской и Симбирской губерниях28. Пожар этой крестьянской войны погас только с наступлением самого страшного голода XX века.

Именно в двух богатейших губерниях, Симбирской и Самарской, на которые пришлась в 1919 году пятая часть всех хлебных реквизиций в России, отдельные крестьянские бунты превратились в марте 1919 года, впервые после установления большевистской власти, в широкое крестьянское восстание. Десятки сел были захвачены повстанческой крестьянской армией, насчитывавшей до 30 000 вооруженных бойцов. Чуть ли не на месяц советская власть утратила контроль над Самарской губернией. Восстание провозгласило политическую программу с требованиями прекращения реквизиций, разрешения свободной торговли, свободных выборов в Советы и уничтожения «большевистской комиссарократии».

Лозунги всех этих восстаний были одинаковы: «Долой продразверстку, комбеды и чрезвычайки!», «Да здравствуют подлинно народные Советы!» Продовольственный грабеж поставил крестьянство перед выбором: либо свобода, добытая кровью, либо голодная смерть. Махно, Антонов, КАЛАШНИКОВ, САПОЖКОВ и другие народные вожди начинают войну под флагом «третьей революции».

В итоге, как докладывал глава Самарской ЧК в начале апреля 1919 года, 4240 повстанцев были убиты, 625 расстреляны, 6210 дезертиров и «бандитов» арестованы...

Едва погасили огонь в Самарской губернии, как он с новой силой вспыхнул на Украине.

После подавления «восстания вил» ламя крестьянских волнений снова распространилось на центральные и средневолжские губернии, также сильно затронутые реквизициями: Тамбовскую, Пензенскую, Самарскую и Саратовскую. Как признавал большевистский функционер Антонов-Овсеенко, руководивший репрессиями против повстанцев Тамбовской губернии, если бы план реквизиций (продразверстка) 1920—1921 годов был выполнен, это обрекло бы крестьян на верную смерть: им оставляли в среднем по пуду зерна и по полтора пуда картофеля на человека в год, в 10—12 раз меньше прожиточного минимума! Таким образом, крестьянам этих губерний с лета 1920 года пришлось вступить в борьбу за выживание. Этой борьбе предстояло затянуться на два года, пока с крестьянскими повстанцами не покончил голод.

Рабочий класс

С особой тщательностью новая власть пыталась скрыть репрессии против рабочего класса, от имени которого большевики взяли власть. Начавшись в  1918 году, эти репрессии применялись все чаще и чаще в течение 1919—1920 годов, чтобы достичь кульминации в хорошо известных событиях в Кронштад те 1921 года. Ослабление веры в большевиков у рабочих Петрограда наблюдается уже в первые дни 1918 года. После провала всеобщей стачки 2 июля 1918 го да второй подъем рабочих волнений в бывшей столице обозначился в марте

1919 года, после того как большевиками были арестованы многие ведущие эсеры и, в том числе, Мария Спиридонова, только что с триумфом завершившая целую серию блестящих выступлений на важнейших заводах Петрограда. Эти аресты, проведенные в сгущающейся атмосфере нехватки продовольствия, вызвали волну протестов и забастовок. 10 марта общее собрание рабочих Пути-ловского завода (10 000 участников) одобрило воззвание, осуждающее большевиков, чье правительство «представляет собой диктатуру Центрального Комитета партии коммунистов и правит с помощью ЧК и революционных трибуналов»8.

В воззвании были выдвинуты требования перехода всей власти к Советам, свободных выборов в Советы и заводские комитеты, отмены ограничений на ввоз рабочими продуктов питания из деревни в Петроград (разрешено было только полтора пуда (24 килограмма) муки в месяц на семью), освобождения всех политических заключенных из числа «настоящих революционных партий» и особенно Марии Спиридоновой. С целью обуздания все шире распространявшихся рабочих волнений 12 марта в Петроград прибыл сам Ленин. Однако, когда он попытался взять слово на захваченном бастующими рабочими заводе, его, как и Зиновьева, встретили свистом и криками: «Долой евреев и комиссаров!»

Каково бы ни было точное количество жертв красного террора осенью 1918 года (а мы можем пользоваться лишь сведениями прессы, которые позволяют считать, что их было никак не меньше 10—15 тысяч), этот террор решительным образом закрепил большевистскую практику рассматривать всякое несогласие, реальное или потенциальное, с точки зрения беспощадной классовой войны, у которой, как утверждал тот же М. Лацис, «законы свои». Стоило только рабочим начать забастовку, как весь завод тотчас же объявлялся местными властями «в состоянии мятежа». Так было в начале ноября 1918 года на большом оружейном заводе в Мотовилихе близ Перми, когда рабочие выступили против большевистского принципа снабжения «в зависимости от социального происхождения» и против превышения власти местными органами ЧК Никаких переговоров с забастовщиками: увольнение всех рабочих, арест зачинщиков, поиски «контрреволюционеров-меньшевиков», подозреваемых в организации забастовки22. Такая практика была обычной в течение всего лета 1918 года. Однако в ноябре того же года в Мотовилихе местная ЧК, вдохновляемая призывами из центра, пошла дальше: более 100 забастовщиков были расстреляны без всякого суда.

16 марта войска Петроградской ЧК взяли штурмом Путиловский завод. Около 900 рабочих были арестованы немедленно. В последующие дни примерно 200 забастовщиков были бессудно расстреляны в Шлиссельбургской крепости в пятидесяти километрах от Петрограда. Согласно новому порядку, уволенные забастовщики могли быть вновь приняты на работу только после подписания ими заявления, в котором они признавались, что поддались на «подстрекательства контрреволюционных зачинщиков» и совершили преступление10. Отныне рабочие находились под неусыпным надзором. С весны 1919 года секретный отдел ЧК имел на всех важных заводах осведомителей из рабочей среды, которым было поручено поставлять регулярную информацию о настроениях на том или ином заводе.

Весна 1919 года отмечена жестоко подавленными забастовками во многих рабочих центрах России: в Туле, Сормове, Орле, Твери, Брянске, Иваново-Вознесенске, Астрахани11. Требования рабочих повсюду были почти одинаковы. Доведенные до голода нищенским жалованьем, которого едва хватало на оплату скудных (полфунта хлеба в день на человека) карточных рационов, забастовщики требовали уравнивания их пайков с солдатскими пайками Красной Армии. Но, главное, они выдвигали и политические требования: отмена привилегий для коммунистов, освобождение всех политических заключенных, свободные выборы в заводской комитет и в совет, прекращение набора в Красную Армию, свобода союзов, слова, печати и т. п.

Репрессивные меры против забастовщиков и бунтовщиков предпринимались самые разнообразные: от массовых локаутов с лишением продовольственных карточек («костлявая рука голода» была эффективным орудием большевистской власти) до массовых — сотнями человек — расстрелов.

Среди наиболее значительных эпизодов подобных репрессий в марте — апреле 1919 года следует назвать события в Туле и Астрахани. 3 апреля 1919 года Дзержинский лично прибыл в Тулу, чтобы ликвидировать забастовку на оружейных заводах. Зимой 1918—1919 годов эти жизненно необходимые Красной Армии заводы, производившие 80% винтовок, уже становились ареной забастовок и кратковременных остановок работы («волынки»). Они достигли пика 27 марта во время громадного «марша за свободу и против голода», собравшего тысячи рабочих и железнодорожников. 4 апреля Дзержинский распорядился арестовать еще 800 «зачинщиков» и очистить заводы, уже в течение нескольких недель занятые бастующими. Все рабочие были уволены. Сопротивление было задушено рукой голода. В течение многих недель карточки рабочих не отоваривались. Чтобы получить новые карточки на 250 граммов хлеба и вернуться на предприятия, рабочие должны были подписать прошение о приеме на работу, в котором указывалось, что всякая остановка работы приравнивается к дезертирству, влекущему за собой наказание вплоть до смертной казни. 10 апреля работа возобновилась. Накануне 26 «зачинщиков» были расстреляны.

Необходимо отметить чрезвычайную жестокость, с которой была подавлена в марте 1919 года стачка рабочих в Астрахани.

Она началась в первых числах марта по причинам как экономическим (снижение продовольственного рациона), так и политическим (арест социалистических активистов). 10 марта, когда красноармейцы 45-го пехотного полка отказались стрелять в рабочую демонстрацию, проходившую по центру города, стачка приняла другой характер. Присоединившись к забастовщикам, солдаты двинулись к зданию горкома партии, разгромили его и убили нескольких ответственных работников. СМ. Киров, председатель Временного военно-революционного комитета Астраханской губернии, приказал «уничтожать безжалостно белогвардейских гадов». Оставшиеся верными правительству части и отряды ЧК, заблокировав все подступы к городу, начали методическое вытеснение мятежников из занятых ими кварталов. Когда тюрьмы оказались наполненными до отказа, забастовщиков и солдат-бунтарей погрузили на баржи и с привязанными на шею камнями сотнями сбросили в Волгу. От двух до четырех тысяч пленных было расстреляно и утоплено в дни 12—14 марта.

Астраханские убийства долгое время рассматривались в ряду других, более или менее жестоких эпизодов войны между белыми и красными, но теперь, в свете документов из ставших доступными архивов, они предстают как наиболее грандиозная расправа большевиков с рабочими, если не считать Кронштадта 1921 года.

В последние месяцы 1919 и в начале 1920 года отношения между большевистской властью и рабочим классом осложнились еще больше ввиду перевода на военное положение более чем двух тысяч предприятий. Главный защитник идеи милитаризации труда Лев Троцкий в марте 1920 года в докладе IX съезду РКП(б) «Очередные задачи хозяйственного строительства» развивал следующую концепцию. Троцкий объяснял, что человек по своей природе склонен лениться. При капитализме рабочий вынужден искать работу, чтобы прокормить себя. Это и есть капиталистический рынок, побуждающий работать. При социализме «на место рынка встает рациональное использование трудовых ресурсов». Задача государства — направить, взять на учет и организовать рабочих, которые должны по-солдатски подчиняться рабочему государству, защитнику интересов пролетариата. Таковы были основные положения и смысл политики милитаризации труда,

На деле эта политика означала запрещение забастовок, которые приравнивались к дезертирству из действующей армии в военное время, укрепление дисциплины и усиление роли дирекции и функций управления, полное подчинение профсоюзов и производственных комитетов, чья роль отныне ограничивалась вопросами производства, запрещение рабочим самовольно покидать свои рабочие места, установление наказаний за прогулы и опоздания, весьма частые в ту пору, когда рабочим приходилось тратить немало времени на долгие и чаще всего напрасные поиски пропитания.

К недовольству рабочих, вызванному милитаризацией, прибавились все возрастающие трудности повседневной жизни. Вот характерное донесение ВЧК правительству от 6 декабря 1919 года: «В последнее время продовольственный кризис все более и более обостряется, рабочие массы все сильней сжимаются голодом. Рабочие обессиливают, теряют всякую физическую силу работать у станков и под влиянием тяжелых мук голода и холода прекращают работы. На этой почве на целом ряде московских металлообрабатывающих предприятий рабочие близки к открытому выступлению — стачка, массовое волнение, — если не будет решен в ближайший срок продовольственный вопрос»

Призванная «обеспечить порядок» на предприятиях, милитаризация труда привела, вопреки замыслу, ко многим случаям «волынки», приостановкам работы, забастовкам и волнениям, безжалостно подавляемым.

77% крупных и средних предприятий России были в первом полугодии 1920 года охвачены забастовками. Важно отметить, что больше всего волнений происходило в металлургии, на шахтах и железных дорогах,

Самые высокие партийные руководители, в числе которых был Ленин, требовали показательной расправы над забастовщиками. 29 января 1920 года Ленин, обеспокоенный развитием рабочего движения на Урале, телеграфировал председателю Реввоенсовета 5-й армии Смирнову: «Мне донесли о явном саботаже среди железнодорожников <... >. Мне говорят, что рабочие Ижевска также участвуют в этом. Я удивлен Вашим примиренчеством и тем, что Вы не осуществили массовой расправы с саботажниками»18.

Забастовок, вызванных милитаризацией в 1920 году, было много: в Екатеринбурге в марте 1920 года было арестовано и приговорено к исправительно-трудовым лагерям 80 рабочих; на Рязано-Уральской железной дороге в апреле 1920 года было осуждено 100 железнодорожников; на Московско-Курской дороге в мае 1920 года — 160 железнодорожников; на Брянском металлургическом заводе в июне 1920 года осуждено 152 рабочих. Можно множить и множить примеры забастовок, сурово подавленных в процессе милитаризации труда.

Казаки

Среди различных эпизодов войны, которую большевики вели против крестьянства, расказачивание, т. е. устранение казаков Дона и Кубани как социальной группы, занимает особое место

Расказачивание, неудавшееся с первой попытки весной 1919 года ввиду отступления большевиков, возобновилось с новой силой в 1920 году, когда большевики вернулись на казачьи земли Дона и Кубани

Секретная резолюция ЦК партии большевиков от 24 января 1919 года: «Учитывая опыт гражданской войны против казачества, признать единственным правильным политическим ходом массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно. Провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью»

В течение нескольких недель с середины февраля до середины марта большевистские отряды уничтожили более восьми тысяч казаков37. В каждой казачьей станице революционным трибуналам требовались минуты, чтобы просмотреть списки подозреваемых; как правило, всех их приговаривали к «высшей мере» за «контрреволюционное поведение». Перед лицом такого разгула репрессий казакам ничего не оставалось, как поднять восстание.

«Мы, казаки, не против Советов. Мы за свободно избранные Советы. Мы против коммунистов, коммун и жидов. Мы против разверстки, грабежа и безобразий, причиненных большевицкими охранками»

Один из руководителей ВЧК латыш Карл Ландер, назначенный полномочным представителем ВЧК на Дону и Северном Кавказе, орга-

* Врангель так объяснял свое решение: «Приходилось искать новые источники пополнения». (Белое дело. Летопись белой борьбы, Берлин, 1928, т. VI, с. 116.). (Прим. ред.) 

118        Государство против своего народа

низовал на месте специальные трибуналы (тройки) по расказачиванию. За один только октябрь 1920 года эти тройки приговорили к смерти с немедленным исполнением приговора более шести тысяч человек41. Семьи, а иногда и просто соседи зеленых и казаков, еще не попавших в руки властей и боровшихся с оружием в руках против большевиков, повсеместно арестовывались, объявлялись заложниками и попадали в концентрационные лагеря, представлявшие собой, по сути, лагеря смерти. Вот красноречивое свидетельство Мартына Лациса, в то время председателя Украинской ЧК: «Заложники — женщины, дети, старики — изолированы в лагере недалеко от Майкопа, выживают в страшных условиях, при холоде, октябрьской грязи <... >. Дохнут, как мухи <... >. Женщины готовы на все ради спасения, и стрелки, охраняющие лагерь, этим воспользуются»42.

Наиболее быстрым и распространенным методом расказачивания было разрушение казачьих станиц и депортация их обитателей. В архиве С. Орджоникидзе, крупного большевистского руководителя, направленного в те дни на Северный Кавказ, сохранились документы, относящиеся к одной такой операции в октябре — ноябре 1920 года44.

23 октября С. Орджоникидзе приказал:

«1. станицу Калиновскую сжечь

2.               станицы Ермоловская, Романовская, Самашинская и Михайловская отдать беднейшему безземельному населению и, в первую очередь — всегда бывшим преданным соввласти нагорным чеченцам, для чего:

3.               все мужское население вышеназванных станиц от 18 до 50 лет погрузить в эшелоны и под конвоем отправить на Север для тяжелых принудительных работ;

4.               стариков, женщин и детей выселить из станиц, разрешив им переселиться на хутора или станицы на Север;

5.               лошадей, коров, овец и проч. скот, а также пригодное имущество передать Кавтрудармии <... >».

Три недели спустя в донесении, адресованном Орджоникидзе, так описывался ход операции:

«— Калиновская: <... > полностью выселена.

Ермоловская — от жителей очищена (3218)

Романовская — выселено 1600; остается к выселению 1661 чел.

Самашинская — выселено 1018 чел.; остается к выселению 1900 чел. 

«Грязная  война»              119

Михайловская — выселено 600 чел.; остается к выселению 2200 чел.

Кронштадтский мятеж

2 марта 1921 года гарнизон сильнейшей в России морской крепости отказался подчиняться власти большевиков и поднял знамя восстания. Кронштадт был последней попыткой рабочих и крестьян, одетых в матросские бушлаты и красноармейские шинели, свергнуть тиранию большевиков и создать подлинно социалистическое общество.

На последнем этапе Гражданской войны трудящиеся поняли, что большевики не собираются отменять «военный коммунизм», что разруха и голод будут продолжаться, и никаких свобод от них не дождешься. Начался новый подъем народного движения за землю и волю

Кронштадт пристально следил за происходящим в Питере. В крепости находилось 26 тысяч моряков, красноармейцев и рабочих, на приколе стояли линкоры «Петропавловск», «Севастополь» и несколько кораблей рангом поменьше. Многие моряки летом побывали в отпуске и увидели, что творится у них в деревнях. В экипажах были в основном кадровые моряки, у многих за плечами были не только Гражданская, но и мировая, и даже русско-японская войны. Кронштадтская организация большевиков насчитывала 1116 членов. После начала восстания свыше 800 человек вышли из партии.

На «Петропавловске» коммунистом был каждый шестой, и именно этот линкор стал центром восстания. 28 февраля общее собрание экипажа приняло резолюцию, которую Ленин назвал мятежной.

Моряки требовали немедленных перевыборов Советов, отмены продразверстки, освобождения арестованных анархистов и членов социалистических партий, свободы слова и торговли. На следующий день резолюцию поддержали моряки всех кораблей Кронштадтской базы флот, и на Якорной площади прошел митинг, в котором участвовало около 15 тысяч человек.

Из Питера прибыл Михаил КАЛИНИН.

Вместо ожидаемого объявления об отмене продразверстки и упразднении заградительных отрядов он завел старую песню о мировой революции и пролетарской сознательности. Площадь взорвалась криками: «Тепло тебе, Калиныч, и одежда у тебя справная, а нашим бушлатам третий срок вышел! Сытый голодного не разумеет!» «Всероссийского старосту» выпроводили за ворота крепости, и старший писарь «Петропавловска» Степан ПЕТРИЧЕНКО зачитал резолюцию своего экипажа, которую приняли единогласно. Восстание началось. Основной его лозунг: «Власть Советам, а не партиям!»

Большевики стянули к берегам Финского залива войска численностью в 45 тысяч человек, артиллерию и самолеты. Согнанные на подавление солдаты не хотели идти против своих братьев-матросов. Уже 3 марта отряд, посланный в разведку к форту «Милютин», перешел на сторону кронштадтцев. Началась бомбардировка крепости. За два дня по Кронштадту было выпущено свыше 5 тысяч снарядов, а 8 марта состоялся первый штурм.

После первой неудачи большевики провели в своих частях «воспитательную работу». Только в Ораниенбауме за один день поставили к стенке 41 бойца 237-го Минского пехотного полка. С Петроградской морской базы отправили на Черное море 3 тысячи «ненадежных» моряков, сочувствовавших своим товарищам.

Еще до штурма делегация повстанцев во главе с членом Ревкома ВЕРШИНИНЫМ вышла на лед, чтобы вступить в переговоры, но была арестована и казнена. После штурма ВРК послал в Питер еще одну делегацию с предложением разрешить конфликт миром, но ее постигла участь первой. Ленин и Троцкий хотели крови.

Командовал подавлением восстания Михаил ТУХАЧЕВСКИЙ, будущий палач тамбовских крестьян. Многие красные полководцы запятнали себя кровью Кронштадта: ДЫБЕНКО и ВОРОШИЛОВ, ТЮЛЕНЕВ и ФЕДЬКО, БУБНОВ и ПУТНА

Второй штурм начался на рассвете 17 марта. «Каждый дом приходилось брать приступом, - вспоминал Дыбенко (кстати, сам в прошлом кроштадтский матрос), - С каждым часом боя наши потери увеличивались. Во многих частях совершенно не оставалось командного состава». Моряки дрались яростно и умело. С моря ухали пушки линкоров, пуская на дно подходящие подкрепления. К пяти часам дня наступавших выбили из города и прижали их к берегу. Матросы на автомобилях гоняли по улицам и косили из пулеметов прорвавшиеся группы. В этот момент исход боя решил кавалерийский полк, который по льду атаковал крепость и ворвался в город, рубя опьяневших от близкой победы «братишек».

Штурм продолжался до полуночи, но уже к вечеру смолкли линкоры. Моряки больше не хотели проливать кровь таких же рабочих и крестьян, вымыли палубы, помылись в бане и оделись в чистое. Они знали, что их ждет.

Матросская голгофа.

18 марта начали свою смертную работу трибуналы. Свыше восьми тысяч моряков сумели уйти по льду в Финляндию, остальных судили. По делу было привлечено более 10 тысяч человек. По официальным данным 2103 кронштадтца были расстреляны, 6459 заключены в концлагеря – на Соловки и в Холмогоры.

Старожил города Анатолий Егорович КУЛИГИН вспоминал, что у причальной стенки палач расстреливал моряков из ручного пулемета, сидя на стуле. Он видел, как их убивали поодиночке выстрелом в голову. Екатерина Семеновна ФЕДОРОВА-ТОСКИНА рассказала, что один раненый моряк упал в могилу, а ночью выбрался и дошел до деревни. Он две недели прятался у нее на чердаке. Звали моряка Демьяном. Наталья Васильевна АЛАБЫШЕВА запомнила, как моряков на грузовиках везли из казарм на Казанское кладбище в Царское село, и они кричали рабочим: «Вы нас предали!»

Летом 1921 года большевики объявили амнистию, и 80 процентов ушедших в Финляндию вернулись на родину. Их тут же арестовали. Расстрелы повстанцев продолжались до лета 1922 года.

В Кронштадте была подавлена последняя попытка добиться свободы.

Политическая оппозиция

В политическом плане ужесточение диктатуры выразилось весной 1918 года в окончательном запрещении всех небольшевистских газет, роспуске всех Советов, где у большевиков не было большинства, жестоком подавлении многочисленных забастовок. В мае — июне были закрыты двести пять газет социалистической оппозиции. Советы Калуги, Твери, Ярославля, Рязани, Костромы, Казани, Саратова, Пензы, Тамбова, Воронежа, Орла, Вологды, в которых преобладали меньшевики и эсеры, были разогнаны силой36. Сценарий повсюду был почти одинаков: через несколько дней после победоносных для оппозиционных партий выборов и формирования Совета большевистская фракция обращалась к помощи вооруженной силы, чаще всего к отрядам ЧК, объявлялось военное положение и производились аресты оппозиционеров.

Так для кого же осуществлялась «диктатура пролетариата», для кого велась классовая борьба, если большевики репрессировали все слои населения?

Выходит что единственная ее цель — собственная ничем не ограниченная власть. Цель - ВЛАСТЬ! А средства ее достижения и удержания — ложь и тотальный террор.

Использовано:

http://izhevsk.avtonom.org/2011/03/01/278/

http://blackrotbook.narod.ru/index.htm