Глава 2. Наши мёртвые нас не покинут

 "Провинция", роман без вымысла

Часть 2. Реванш

 После моего выхода из отпуска последовали события, показывающие, как Базанков и компания "выстраивают живую память" о Дедкове.

Узнала, что некто "группой" ходил к губернатору просить о возвращении библиотеке имени Крупской, и результат не замедлит: вот-вот имя вернут - распоряжением губера.

Выяснять достоверность слуха у самих библиотекарей не хотелось. Спросила в департаменте культуры - там равнодушно пожали плечами: а разве библиотека снимала имя Крупской? Как висела на фасаде вывеска, так и висит.

Позвонила в пресс-службу губернатора: какой документ возвращает имя Крупской библиотеке? Попросили подождать ответа часок, и после добросовестно оповестили: а библиотека всегда носила имя Крупской и доселе остаётся: "Может, вы что-то путаете?"   

Не думала, что наяву попаду в "Замок" Кафки. Но не миновал этот кошмар.   

Пришёл в редакцию Негорюхин и посмеялся надо мной: "Да, имя Крупской вернули библиотеке распоряжением нового губернатора!"   

- Борис Николаевич, но почему об этом не сообщило ни одно костромское СМИ?  

 - А потому что кроме Вас, Вера Николаевна, это никого не интересует, а Вы в это время были в очередном отпуске!   Борис Николаевич довольно ухмылялся. Ещё бы! Обстряпали дельце...   

Но это было ещё не всё.   Негорюхин принёс в редакцию информацию, которую я собственноручно подготовила к публикации.      

Литература и искусство

  ПРЕМИИ НОВЫЕ И... СТАРЫЕ   

В департаменте по искусству и культуре областной администрации состоялся внеочередной (! - В. А.) совет по литературе и издательской деятельности.   Вёл его председатель Н.В. Муренин.

Обсуждались вопросы:   

- о выдвижении кандидатур на соискание премии Президента РФ в области литературы и искусства за 1997 год;  

 - о литературной премии областной администрации и Союза писателей РФ за лучшие издания произведений художественной и документальной прозы.   

 Совет также принял решение учредить ежегодную областную литературную премию имени А. Ф. Писемского за лучшее произведение художественной и документальной прозы.   

Что же касается литературной премии имени И.А. Дедкова, учрежденной несколько лет назад главой администрации области, то она по причине не разработанности положения о награждении существовала только в документах, а обсуждение этого вопроса в компетенцию Совета по литературе не входит, и его обсуждение было принято нецелесообразным.     

 Впору было сойти с ума.   

Душа открепилась от тела и еле-еле держалась в нём. Попытаюсь описать это странное состояние. Если, например, резко садилась на стул, то не вся: что-то не успевало за телом и оставалось вверху. В груди в этот миг ощущенье полной пустоты, и заполнялось оно постепенно - секунды за 3-4. Как поднятая воздухом пушинка медленно опускается, так и душа моя возвращалась на место.

Чтобы избежать этого "неземного" ощущения, надо было не резко, аккуратно вставать и садиться. Ни от кого о подобном не слышала... И сама ни раньше, ни потом такого не испытывала. Но, кажется, ведь и труднее мне никогда не было. Хуже - да, сколько угодно, но уже не трудней.

Я просто не знала, что предпринять в таких обстоятельствах. Но чувствовала, что должна предпринять, устранить этот кошмар.   

От отчаяния даже на планерке высказалась: совершается подлость - в полном безмолвии СМИ. Последние события - внятная попытка похоронить Дедкова второй раз - похоронить память о нём и сплясать от радости на его могиле. И что кроме "Северной правды", вступиться за память о нём некому.   

Гробовое молчание коллег было мне ответом.      

Попыталась взять интервью у Муренина.

Как председатель Совета по литературе и издательской деятельности, он бы объяснил, почему Совету оказалось проще учредить новую премию Писемского, чем разработать таки учрежденную уже имени Дедкова. Кому было поручено разработать положение о её учреждении и почему до сих задание саботируется?

И вообще, какие основания для отмены премии имени Дедкова?   

Муренин отвечал на вопросы по телефону.

Ответы сводились к следующему:   Поручение было дано писательской организации в лице Михаила Базанкова, напоминал ему об этом руководитель помощников зам. главы администрации области по гуманитарному развитию области Анатолий Кирпичник, сам Муренин неоднократно напоминал Юрию Лебедеву и Базанкову, но ничего сделано не было, и потому премия Дедкова хоть и была учреждена губернатором в апреле 1995 года, но ни разу не вручалась. Он, Муренин, не понимает, зачем надо было сталкивать лбами Писемского и Дедкова. На Совете голосовал против отмены Дедковской премии вместе с Васей Травкиным и Витей Елмановым.

Но почти всё Правление писательской организации входит в Совет, а решение, как известно, принимается большинством голосов.   

Закончила интервью напоминанием, что Совет по литературе и издательской деятельности при областном департаменте культуры имеет право рекомендательного голоса, значит, отменять решения глав администрации не его компетенция.

Муренин согласился.   

Когда пришла к нему визировать интервью, он долго думал, мялся, правил карандашиком свои ответы и, в конце концов, отказался от публикации.

Бесповоротно.

  Я хотела задать те же вопросы Ермакову и Базанкову - строителю живой памяти о Дедкове... Но оба они, сделав дело, гуляли в очередных летних отпусках.      

Сидела в редакции и в который раз повторяла себе, что не может, не может, НЕ МОЖЕТ так просто обернуться для базанковского комплота, мечтающего похоронить память об Игоре Александровиче... и так безысходно для меня.

Впервые думала о себе в единственном числе. Оттого было горько вдвойне. Неужели действительно одна? Неоткуда ждать помощи? Леоновича нет, Игнатьев самоустранился, Радченко, конечно, может оказать помощь, но в частном порядке... морально.   

Безусловно, понимала: Игорь Дедков непотопляем. Пройдут годы, и всё будет: книги, памятник, библиотека имени...

Но почему эти годы должны пройти в торжестве пошлости и ничтожества, против чего было направлено всё творчество, всё существо Дедкова?!

Трудно переоценить его редкостно уместный вклад в нравственное здоровье общества, который оно принять не может ввиду глубокой болезни...  

Чтение Дедкова на тот момент было единственным подтверждением, что свет, разум, нравственность в чистом виде - существуют! Открыла наугад его монографию "Сергей Залыгин". На 111 странице глаза сразу обнаружили предназначенное на этот момент мне:

 "... с редким почтением и осмысленностью звучат в рассказе имена людей, оставивших по себе долгую, долгую память: кажется, от простого присутствия тех имен на мемориальных досках, уличных табличках жизнь становится чуточку разумней и значительней..."   

В трудные минуты не впервые нахожу ответ на сомнения в его текстах, раскрывая их наугад. Может ли человек быть уверен в правоте, когда остается один против большого количества людей?

Даже те, кто с энтузиазмом поддержали сначала - Игнатьев, Иноземцева - теперь советуют отступиться, не "карабкаться на стену".

Да, глупо карабкаться.

Но если... ради того, чтобы "жизнь стала чуточку разумней и значительней", то, может, всё не так уж глупо, вовсе не глупо. Пусть еще долго плыть нам до такой разумности, как библиотека имени Дедкова...

Словами из монографии о Залыгине Дедков избавил меня от беспросветного отчаяния.   

Сидела за редакционным столом, смотрела в небо, туда направляя, очевидно, свою мольбу о помощи. Нет, не Богу. Беспокоить Всевышнего в вопросах, с которыми люди должны управляться сами, не следует. А просто обратилась, как к хорошо знакомому чловеку: ИГОРЬ, ПОМОГИ МНЕ. ТЫ ЖЕ ВИДИШЬ, БОЛЬШЕ НЕКОМУ.   

Произошедшее далее за чудо не считаю. Просто не мог Игорь Александрович не помочь.  

Хотя было поздно, время давно не рабочее,  вдруг вошёл главный редактор Петров, остановился на пороге и сказал:   

- Ну ладно, делай что-нибудь. Я готов опубликовать письмо губернатору - если его подпишут известные люди.