ТАЛЕЙРАН, НЕПРЕВЗОЙДЕННЫЙ ГЕНИЙ ИНТРИГИ Часть3

3. У РОКОВОЙ ЧЕРТЫ


Накануне Великой французской революции ситуация в стране была крайне напряженной и нестабильной. Генеральные штаты, созванные по велению Людовика XVI, вместо того, чтобы найти выход из острейшего финансового кризиса, в котором оказалось королевство, только усугубляли и без того запутанное положение. (Генеральные Штаты, (франц. Etats Generaux), высшее сословно-представительское законосовещательное учреждение Франции. В компетенцию этого органа входило утверждение экстраординарных налогов и сборов общегосударственного масштаба. - Из «Большой энциклопедии Кирилла и Мефодия».)

Хуже того: яростные споры на ассамблеях подливали масла в огонь межсословных конфликтов, который буквально на глазах перерастал в общенациональный пожар.

Талейран всё это прекрасно видел, понимал и потому с самого начала вёл рискованную игру: на шумных ассамблеях своего сословия - он был депутатом от духовенства, поддерживал требования буржуазии, но в то же время тайно сносился с «партией власти», то есть - с высшей аристократией, поддерживающей Людовика XVI.

Его лукавая позиция в точности отражала одну из главных черт характера Талейрана - его абсолютную беспринципность, если дело касалось денег или власти. Вот его слова:

«Общество разделено на два класса - стригущих и стриженных. Нужно всегда быть с первыми против вторых».

Однако ситуация была крайне неоднозначной. С одной стороны, он понимал, что третье сословие не только гораздо многочисленнее дворянства и духовенства, но и сильнее. С другой же, - власть пока была у короля. Но были в той непростой ситуации и другие каверзные моменты: как далеко зайдет третье сословие в своих требованиях, и насколько решительно Людовик XVI будет защищать свою королевскую власть и привилегии поддерживающих его сословий?

Образно говоря, до тех пор, пока это будет возможным, Талейран пытался усидеть на двух стульях, тем самым оставляя себе запасной выход при любом развитии политической ситуации.


Человеком он был незаурядным, дальновидным, обладал феноменальной интуицией, и потому уже накануне революции ясно видел беды, грозящие привилегированным сословиям.

Епископ Отенский был прекрасно образованным человеком и потому не мог не знать об ужасах Английской революции, произошедшей всего лишь полтора века назад. (Английская революция XVII века, социально-политический переворот 1640 - 1660-х годов в Англии, сопровождавшийся гражданскими войнами, казнью короля, провозглашением республики, и закончившийся установлением режима парламентской монархии. - Из «Большой энциклопедии Кирилла и Мефодия».)

«Если Французская революция окажется даже втрое менее кровожадной, братоубийственной и разорительной, - размышлял Талейран, поглядывая на других депутатов от духовенства, - то и в этом случае нас ждут тяжкие испытания. Оно и без гражданской войны или, не приведи, господи, суда на Людовиком, положение в королевстве весьма отчаянное. Но пока не безнадежное. Третье сословие осмелело, и с каждым днем его требования всё более дерзки по форме и всё более и неприемлемы по своей сути. С другой же стороны, лучше поступиться частью, чем рисковать всем. Тем более, что пока окаянные депутаты третьего сословия требуют не так много… Будь Людовик умнее, то он своим Высочайшим манифестом сам бы отменил пережитки феодализма и прочие несуразности, которые так раздражают буржуа. Тогда бы третье сословие разом умиротворилось: «Слава в вышних Богу, на земли мир, в человецах благоволение!»

В задумчивости епископ задался другим, не менее важным вопросом: «На какую лошадку ставить?

На дворянство? На духовенство? - Он полюбовался своим золотым перстнем с аметистом. - На буржуазию? Впрочем, на духовенство не стал бы ставить и папа римский: как политическая сила церковь слаба и несамостоятельна…»

(Кольцо с аметистом является обязательным атрибутом высшего духовенства и вручается при рукоположении в сан епископа. Поэтому аметист часто называют камнем епископов. - Прим. авт.)

Он повернул перстень камнем вовнутрь и продолжил: «Тогда выбор упрощается: дворянство или буржуазия. И, черт возьми, я бы поставил на короля, если бы не знал, насколько он непоследователен, нерешителен и недалек. Правительство под стать Его королевскому величеству: ни одного толкового министра. Один граф Неккер чего стоит… Мало того, что в финансах он разбирается слабо, - именно благодаря его некомпетентности и разразился невиданный ранее финансовый кризис, так в политике он и вовсе наивный простак. Нужно быть глупцом, чтобы при созыве Генеральных Штатов предоставить третьему сословию двойной перевес в числе депутатов. Такое начало не сулит ничего хорошего…» (Неккер Жак (1732 - 1804), французский финансист и государственный деятель, министр финансов. Отец Жермены де Сталь. - Из «Большой энциклопедии Кирилла и Мефодия».)

«Что же тогда остается? Ставить на темную лошадку? На буржуазию? Тоже весьма сомнительно. Многое будет зависеть от случая: найдутся ли среди буржуа настоящие лидеры, способные увлечь за собой простой народ? Если да, то красная, но молодая и горячая кровь может потягаться с «голубой», но застоявшейся и холодной.
К тому же, и об этом нужно помнить, на стороне буржуазии не только численный перевес, и у них не только больше денег… На сторону буржуазии открыто перешли многие аристократы и священники, обойденные милостями короля, что само по себе только осложняет и без того запутанную ситуацию. Но, пожалуй, еще хуже другое: среди них есть прирожденные ораторы, способные подтолкнуть чернь к неповиновению властям и даже к открытому бунту. К примеру, мой друг Мирабо, с его красноречием и неистовостью, способен на такое».

Талейран снова покосился на свой перстень: «Обедневшие аристократы, бедные протестанты и молодые аббаты без аббатств на содержании у разбогатевших буржуа… М-да, ничего хорошего это не сулит».

Епископ Отенский надолго задумался... Со стороны казалось, что он просто скучает на заседании: настолько непроницаемо и невыразительно было его лицо. Но это было обманчивое впечатление, его беспокойные мысли кружили вокруг трудного вопроса: на какую лошадку ставить?

Только очень проницательный человек смог бы заметить крохотную искорку, сверкнувшую в его равнодушном взгляде: Шарль-Морис де Талейран нашел решение каверзной задачи.

«Начать с того, - суммировал он свои размышления, - что забег будет не единственным: слишком уж ценен главный приз скачек. И это в корне меняет не только тактику, но и стратегию борьбы: на первом этапе политического конкура нужно думать не о том, как вырваться в лидеры, а о том, как удержаться в седле. Ну а заодно - приглядеться к другим лошадкам. И не смотря на кажущуюся сложность данной задачи, она имеет достаточно простое решение: нужно в королевской конюшне поставить на самую резвую лошадь, например, на графа д'Артуа, брата короля. А свою хромую лошадь следует записать за конюшней буржуа: их конюхи не столь привередливы и надменны. Тогда я не проиграю при любом раскладе…»