Автобус — это лотерея.

Так, заметно портится характер. Спасибо за это общественному транспорту. Вообще-то полжизни прошло в метро, и ничего. Стоишь, читаешь, музыку слушаешь. Никуда не опаздываешь. Не влез в вагон — через три минуты придет другой. Одним словом, пересаживаться на машину я категорически не хотела. А теперь захотела.

Дело-то ерундовое — забрать ребенка из школы. Минут десять пешком до остановки, еще десять — на ожидание автобуса, еще четверть часа — при хорошем раскладе — в автобусе, и опять десять — ножками до школы. Забираем ученицу — и назад тем же путем. 75 руб. за три билета, 1500 в месяц. Не так мало, между прочим, за тот более чем скромный сервис, который мы имеем.

Загаженная остановка у метро: окурки, обрывки, плевки. Толпа народу, курят. Синяя железная лавка. Металл в нашем климате самое оно. Впрочем, поместятся на ней максимум трое. А ведь автобус — стариковский транспорт. Ничего, постоят.

Тут же кафе местного значения, с надписью во всю стену: «Пиво, третий не лишний». Стену подпирают эти самые третьи, печального вида. Рядом — столики, опять числом три. Летом за ними народ, сейчас — меньше, но есть. С пивом, не с кофе.

Приходит автобус. Лезем в дверь, преодолеваем турникет. Лезешь — да и скажешь в адрес дорогого мироздания резкое слово. Особенно если гражданин покупает билет у водителя, телом перекрыв нам дорогу. Ларек с билетами на нашей остановке не предусмотрен, хотя собственно остановок здесь — ну да, три, и пришвартовывается к ним пять-шесть номеров автобусов.

Влезли. В стандартном «одинарном» автобусе — я посчитала — только 24 сидячих места. Маловато, особенно если учесть, что больше половины пассажиров, во всяком случае на том маршруте, которым я пользуюсь, — старики. Ничего, постоят!

Не знаю, чья светлая голова спроектировала наши автобусы и кому сказать спасибо за висящие над головой петли, до которых я (метр шестьдесят) дотягиваюсь только в прыжке, и за проходы, через которые надо даже не протискиваться, а пробиваться, если автобус хоть сколько-нибудь заполнен. Ну, пробиваешься. Да, локти. Портится характер «Чтоб вы сдохли», но это пока про себя. Пока.

В половине наших «пепелацев» имеется электронный экран, который показывает температуру внутри: плюс 18, плюс 19. Могло бы быть и поменьше.

Все-таки теплые одежды и плюс 19 — это перебор. Но что утешает — другой электронный экран. По нему гоняют астрологический прогноз, из которого следует, что все знаки зодиака увидят небо в алмазах прямо на этой неделе.

Ладно, едем. Рублевское шоссе, наша главная артерия. Выделенной полосы на нем нет. Это же Рублевка. А что это мы стоим? А зачем народ гудит? Перекрыли? Перекрыли. Встает и Кутузовский, и все прилегающее. И мы стоим, потеем в 19 градусах и желаем тем, кому нужнее, здоровья и успехов в труде. Какие-то слова вспоминаются, каким и в школе не учат.

Пробились с Рублевки. Ура, выделенная полоса. Если машин мало, мы летим по ней стрелой. Если много, то ползем. Я бы не сказала, что автомобили уступают нам дорогу. При хорошем раскладе мы доезжаем до места минут за 15, при нехорошем бывает, что и за сорок. Стало быть, либо выходим с запасом, либо ждем на месте. Автобус — это лотерея.

Вышел из него — будь бдителен, прохожий: пешеходам дали зеленый свет, а по зебре со свистом несется мелкий гад на большом джипе и с джипом же охраны. Граждане на переходе разражаются вслед ему проклятиями — и я вплетаю свой голос в этот хор. Нет, вообще-то я добрая. Но этот заслужил, однозначно.

Ну, теперь десять минут быстрым шагом до места. Мимо вечного недостроя за забором, мимо гаражей с дворняжками и алкашами. Автобус туда не идет, хотя там целые три школы, а до ближайших станций метро пешком 20—30 минут.

Две школы выходят прямо на улицу, третья спрятана в глубине квартала. Перед ними — нерегулируемый перекресток. Ну да, есть зебра, знак, лежачий. Но почему бы не поставить светофор? А лучше — не сделать подземный переход? Три школы, повторюсь: дети, родители, бабушки-дедушки. Будь все сделано по уму, ребенка можно было бы одного отправлять туда и обратно. Сейчас — ни за что: перекресток — даже не лотерея, а русская рулетка.

Перехожу перекресток и думаю: наземный транспорт у нас плох, неудобен, и граждане будут пересаживаться на машины при первой возможности. Половинчатые меры вроде выделенной полосы погоды не сделают, надо менять всю систему. Потом мы трясемся с дочкой в автобусе, она приваливается ко мне, а я описываю ей нашу скорую счастливую жизнь: пусть пробки, но в своей машине, с хорошей музыкой, без давки, без дорожной вони. И с хорошим настроением. Надеюсь.