Греческий кризис. Как это диагностировалось.

Посольство Канады, Вашингтон

Однажды весенним вечером группа ведущих мировых политиков собралась за ужином по адресу Пенсильвания-авеню, 501. Это здание в самом сердце правительственного района США представляет собой смесь модернистского и неоклассического стилей, которую некоторые архитектурные критики характеризуют как "игривую". Но обсуждаемая тема была донельзя серьезной: как спасти европейский валютный союз. Собравшиеся за столом министры финансов и председатели центральных банков группы семи промышленно развитых стран обсуждали возможность перерастания греческих проблем с государственным долгом в более широкий европейский кризис и дестабилизацию глобальной финансовой системы.

"Совершенно очевидно, что Америка со все большим скептицизмом и все большей тревогой наблюдала за неспособностью Европы к действиям, - вспоминает участник этой встречи Алистер Дарлинг (Alistair Darling), бывший министр финансов Великобритании. - Посыл был ясен: 'Почему вы не предпринимаете никаких действий? Вы же знаете, что нужно что-то делать'".

За одиннадцать дней до этого европейские лидеры и Международный валютный фонд пообещали Греции бэйлаут на 45 млрд. долларов. Но в ходе встречи в особняке по адресу Пенсильвания-авеню, 501 по приглашению министра финансов Канады Джима Флаэрти (Jim Flaherty) было установлено, что этого слишком мало.

"Была выражена весьма серьезная озабоченность по поводу опасности глобального распространения финансового недуга. Разговор был очень откровенным, - вспоминает европейский комиссар по финансам Олли Рен (Olli Rehn). - Было очевидно, что США и МВФ окажут поддержку. Американцы не злорадствовали. Они были готовы помогать и делиться своим опытом в области кризисного регулирования".

К тому моменту, как он и другие участники ужина, в том числе главы Федеральной резервной системы и Европейского центрального банка, а также председатели МВФ и Всемирного банка, вышли из стен посольства, потребность в срочных и коллективных действиях была признана всеми.

По прошествии почти полугода очевидно, что они едва успели. Многочисленные и обширные интервью с теми, кто оказался в эпицентре бедствия, показывают, насколько близкой к краху была единая валюта - и насколько спасение самого осязаемого символа европейской интеграции зависело от внешних игроков: международных институтов и американской администрации.

И теперь, когда рынки облигаций демонстрируют глубокую обеспокоенность экономическими и фискальными перспективами таких членов еврозоны, как Ирландия и Португалия, не говоря уже о Греции, уроки апреля и мая как нельзя более актуальны. Они говорят нам о том, что, сколь бы медлительными ни казались процедуры принятия решений в ЕС, его лидеры сделают все от них зависящее, дабы удержать евро на плаву.

Ведь евро, в отличие от других валют, - больше, чем платежное средство и средство сбережений. Это символ стремления Европы к признанию в качестве сообщества суверенных государств, осуществляющих уникальный эксперимент по объединению в мире и процветании. Но, как показывает анализ событий этого года, политикам пришлось исправлять конструктивные просчеты и экономические слабости, которые были изначально присущи европейскому проекту.

24 апреля, суббота

Штаб-квартира МВФ, Вашингтон

В 7 утра, через два дня после ужина в посольстве, президент ЕЦБ Жан-Клод Трише (Jean-Claude Trichet), Рен и министр финансов Греции Йоргос Папаконстантину (George Papaconstantinou), собрались в просторном, светлом кабинете Доминика Стросс-Кана (Dominique Strauss-Kahn), управляющего директора МВФ. Там они заключили соглашение о спасении Греции: МВФ внесет свой вклад, составляющий половину от вклада еврозоны. Впервые после появления евро в 1999 году государство ЕС спасали от гибели во имя европейского единства и глобальной финансовой стабильности.

К воскресенью, 2 мая, счет за спасение Греции увеличился до 110 млрд. евро, из которых 80 миллиардов должно было поступить от еврозоны, а 30 миллиардов - от МВФ. Но в следующие пять дней, по мере распространения на мировых финансовых рынках паники, угрожавшей поглотить Ирландию, Португалию и Испанию, лидеры ЕС были вынуждены составить второй план на невиданную прежде сумму - 750 млрд. евро - для всей еврозоны, состоящей из 16 государств, подкрепленный беспрецедентной инициативой ЕЦБ по скупке государственных облигаций.

7 мая, пятница

Штаб-квартира ЕС, Брюссель

История возникновения этого второго плана также началась за ужином - со спаржей и тюрбо - во время саммита президентов и премьер-министров европейских стран. Большинство из них свыклось с упреками от руководства ЕС за неэффективное управление государственными финансами. Но таких апокалиптических прогнозов, как в тот вечер, они еще не слышали. К тому моменту, как Трише огласил свой бескомпромиссный вердикт, ни один лидер не сомневался в том, что судьба евро висит на волоске.

Пользуясь графиком, иллюстрирующим, как финансовые рынки повышали процентные ставки по облигациям правительств ослабевающей еврозоны до опасно высоких уровней, Трише объявил, что теперь кризисом объята не только Греция. Как вспоминает один из участников, "Трише сказал: 'Это проблема не только одной страны. Это несколько стран. Это Европа. Это глобальная проблема. Эта ситуация, ухудшающаяся с крайней быстротой и интенсивностью'".

Его замечания возымели задуманный эффект. До того момента лидеры менее крупных страны еврозоны, не полностью подключенных к мировым финансовым рынкам, слабо осознавали глубину кризиса. Но казалось, что были потрясены и более опытные лидеры. Один посол Европейского Союза вспоминает, как выглядел президент Франции после того, как было объявлено об угрозах: "[Николя] Саркози побелел от шока. Никогда не видел его таким бледным", - говорит он.

Трише сообщил лидерам, что кризис разразился отчасти по их вине, поскольку после введения евро они слишком часто игнорировали призывы ЕЦБ к фискальной дисциплине. По его словам, ЕЦБ неоднократно предупреждал о необходимости строгого контроля над государственными заимствованиями и расходами. Это был единственный способ удержать вместе группу государств, которые использовали одну валюту, но не состояли в политическом или фискальном союзе подобно американским штатам. Но правительства манкировали своими обязанностями и теперь расплачивались за это. Пора держать ответ, торжественно объявил Трише.

Дискуссии были горячими и напряженными. Саркози призывал ЕЦБ последовать примеру Федеральной резервной системы и Банка Англии, которые после мирового финансового кризиса пошли на рискованный шаг и начали покупать государственные облигации для того, чтобы разморозить кредитные рынки. Как вспоминает один европейский политик, "Саркози кричал: 'Давайте, давайте, хватит колебаться!''". Французского лидера поддержали премьер-министры стран Южной Европы, в том числе Италии - Сильвио Берлускони и Португалии - Жозе Сократеш.

Однако на защиту ЕЦБ встала канцлер Германии Ангела Меркель, заявившая, что лидерам ЕС не подобает давать указания центральному банку, независимость которого прописана в договоре о Европейском Союзе. Все присутствующие внимательно ее выслушали. Германия - не только мощнейшая экономика Европы. В тот самый день ее парламент одобрил выделение 22,4 млрд. евро на спасение Греции - это больше, чем вклад любой другой страны. Горячую поддержку Меркель оказали Ян Петер Балкененде и Матти Ванханен, премьер-министры Нидерландов и Финляндии.

Что касается Трише, то он хорошо знал, что приобретение Европейским центральным банком государственных облигаций - это вариант. Крайне неоднозначный по причине потенциальных инфляционных рисков, но необходимый в чрезвычайной ситуации. Однако после заседания управляющего совета ЕЦБ в Лиссабоне в четверг он заявил на пресс-конференции, что они с коллегами даже не обсуждали этот вопрос, что формально было правдой, так как он не был включен в повестку дня.

На саммите ЕС в пятницу Трише не мог пойти на попятную, чтобы при этом не показалось, что он уступил давлению Саркози и его союзников. Любой ущерб репутации ЕЦБ как независимого института мог оказаться непоправимым.

Поэтому Трише перешел в наступление на критиков. Он напомнил им о том, что начиная с августа 2007 года ЕЦБ вложил в банковскую систему Европы ликвидности на сотни миллиардов евро, чтобы защитить ее от коллапса, но никогда не просил лидеров еврозоны принять те или иные меры в качестве quid pro quo. "Об этом Трише говорил очень резко, - вспоминает один из участников. - Он сказал: не просите меня ни о чем. Мы сделаем то, что сами сочтем уместным".

Саммит угрожал превратиться в непродуктивное противостояние между двумя философиями валютного союза, непримиримость которых была очевидна задолго до появления евро: немецким видением фискальной прозрачности и независимости центрального банка и французским видением "экономического правительства" Европы под руководством избранных политиков.

Однако в практическом плане решение было необходимо найти до открытия азиатских рынков в понедельник. Шестнадцать лидеров поручили Европейской комиссии создать "механизм стабилизации", чтобы защитить еврозону, и дали указание министрам финансов ЕС собраться на экстренное заседание в воскресенье 9 мая для одобрения этого плана.

8-9 мая, выходные

Брюссель

"Я планировал лететь в Финляндию и выступить в телешоу, но понял, что нужно остаться в Брюсселе, - говорит Рен. - Войска были построены рано утром в субботу, и свои предложения мы разрабатывали в течение 24 часов, чтобы они были готовы к часу дня в воскресенье".

По злой иронии судьбы встречу министров не удалось начать в назначенный срок. По прибытии в Брюссель министр финансов Германии Вольфганг Шойбле (Wolfgang Schäuble) заболел и был госпитализирован. "Отсутствие Вольфганга стало шоком, - вспоминает его французская коллега Кристин Лагард (Christine Lagarde). "Я сказала: 'Без Германии нам не обойтись, давайте подождем'. Но это был принципиальный вопрос, поскольку время уходило. Мы знали, что дискуссии необходимо завершить до открытия азиатских рынков, поскольку в тот момент решалась судьба евро".

Шойбле заменил Томас де Мезьер (Thomas de Maizière), министр внутренних дел Германии. Его, прервавшего воскресную прогулку по лесу под Дрезденом, доставили в Брюссель на правительственном самолете. Однако еще до его прибытия было ясно, что Германия находит предложения Комиссии неприемлемыми.

План Комиссии предусматривал создание многомиллиардного фонда спасения еврозоны, действующего под контролем ЕС и продающего облигации, подкрепленные гарантиями правительства. Но Германия не хотела, чтобы фонд создавался под эгидой ЕС, и настаивала, что любая страна, нуждающаяся в финансовой помощи, должна получать ее - как ранее Греция - в форме двусторонних кредитов от других государств.

Между тем, эксперты ЕС по юридическим вопросам предупреждали Комиссию о том, что ее план несовместим с законодательством Европейского Союза. Рен добавляет: "Если бы Германия одобрила предложения Комиссия, то они были бы приняты с легкостью. Но немцы настойчиво подчеркивали, что могут возникнуть проблемы с прохождением предложений через их конституционный суд".

После телефонных переговоров Меркель и Саркози была достигнута договоренность, согласно которой, независимо от того, откуда будут взяты деньги, объем этого фонда составит умопомрачительные 500 млрд. евро - 60 миллиардов евро из средств ЕС, гарантированные бюджетом блока, и 440 миллиардов правительственных гарантий стран еврозоны. Более того, к тому времени Стросс-Кан уже заверил лидеров ЕС, что, какую бы сумму ни согласовали европейцы, вклад МВФ составит половину от нее. Это означало 250 млрд. евро, и, таким образом, на спасение еврозоны должно было пойти 750 миллиардов.

Звонки президента США Барака Обамы Меркель и другим европейским лидерам помогли переговорщикам сконцентрироваться - так же, как и телефонная конференция с участием министров семи ведущих экономических держав мира, в том числе четырех европейских. "Параллельно шло несколько процессов - переговоры 27 лидеров ЕС в Брюсселе, встреча "большой семерки" и телефонные разговоры Саркози и Меркель, - говорит Лагард. - Я была связующим звеном между "семеркой" и EC-27, поскольку Элена [Сальгадо (Elena Salgado), министр финансов Испании] председательствовала на заседании ЕС, а Шойбле был в больнице. Иногда мне приходилось говорить сразу по двум телефонам: в одном ухе - 'семерка', в другом - Брюссель".

На окончательное оформление договоренности ушло какое-то время. Совсем недавно были выделены деньги на спасение Греции, и другие правительства опасались обращаться к своим парламентам с очередным запросом на миллиарды евро для незадачливых соседей. Они хотели, чтобы был выработан другой механизм, но никто не мог представить себе, какую он будет иметь форму. Было уже за полночь, и Лагард предложила короткий перерыв. "Я физически ощущала давление. Я смотрела на часы", - говорит она.

По словам Рена, автором компромисса, благодаря которому произошел прорыв, был Маартен Вервей (Maarten Verwey), директор отдела внешних связей министерства финансов Нидерландов. Он предложил создать "целевой фонд" с правом привлечения средств, подкрепленных правительственными гарантиями на 440 млрд. евро. Германия, довольная тем, что этот фонд не будет находиться под контролем Комиссии и ей не придется страшиться призрака общих облигаций еврозоны, сигнализировала о своем одобрении.

Достигнутое соглашение позволило ЕЦБ объявить о начале программы скупки государственных облигаций для стабилизации рынков. Это решение было неоднозначно воспринято в Германии, где его интерпретировали как уступку политическому давлению Франции. Вскоре оказалось, что председатель центрального банка Германии Аксель Вебер (Axel Weber) выступил против этого шага, пойдя наперекор коллегам по ЕЦБ.

Однако эта инициатива получила высокие оценки министров финансов ЕС, хотя некоторые представляли его в смягченных тонах. "Решение ЕЦБ о вмешательстве было правильным, и, как и любое правильное решение, оно должно было быть принято раньше", - сухо прокомментировал Яцек Ростовский (Jacek Rostowski), министр финансов Польши.

Весь вечер 9 мая министры финансов были уверены, что ЕЦБ не подведет. Но ни Трише в Базеле, ни представитель банка на совещании в Брюсселе Лукас Пападимос (Lucas Papademos) ничем не выдавали свои планы. "Мы были уверены в поддержке ЕЦБ, но Трише упорно защищал свое достоинство: 'Ни один политик не будет мне указывать' и так далее", - вспоминает Дарлинг.

"Некоторые говорили: 'Что же будет, если он этого не сделает?' А кто-то сказал: 'Тогда нам конец'. Поэтому было абсолютно очевидно, что министры и ЕЦБ должны действовать заодно. Но ЕЦБ твердо стоял на том, что он не будет ничего делать, пока министры не сделают первый ход".

В тот день выявились и другие сложности. Одной из них была необходимость добиться от Испании и Португалии согласия на принятие мер жесткой экономии для снятия давления на рынки облигаций. Другой - отказ Великобритании выделять деньги для целевого фонда на том основании, что спасение евро - дело стран исключительно еврозоны.

Британская позиция была не очень конструктивной, - говорит министр финансов Швеции Андерс Борг (Anders Borg). - Британцам, возможно, еще придется поплатиться за это. Делать такие резкие заявления в столь трудный момент было не очень разумно, и скоро это не забудется"...

22.04.2010