ЦК КПСС-партия махинаторов и шантажистов. О перестройке рассказывает Ярошенко

Двадцать лет назад автор этих строк работал министром по внешнеэкономической деятельности в российском правительстве.

-  Нашёл, нашёл...!
С этими словами ко мне в кабинет ворвался  наш завхоз Милов.
- Ну, что, что вы ещё там нашли? Лично я ничего не терял.

Было уже минут двадцать десятого  вечера, я очень устал, болела голова. Только вернулся от Бурбулиса – после путча он был назначен госсекретарём и стал организовывать своего рода «мозговые штурмы».
   
После подавления путча мы частично переехали из здания МВС России на улице Льва Толстого в 3-й подъезд комплекса зданий ЦК КПСС на Старой площади всего три-четыре дня тому назад. Все комнаты были завалены папками, связками бумаг и коробками. Даже если мы что-то и потеряли, это было не смертельно: предстояло заново отстроить систему регулирования внешнеэкономических связей.

Сейчас трудно себе даже представить, что внешнеэкономическая деятельность в СССР «осуществлялась» в соответствии с решениями ЦК КПСС. В лучшем случае, чтобы сохранить лицо, выпускались некие совместные постановления Совмина и ЦК КПСС. Нам предстояло в авральном режиме создать систему экономического и административного регулирования внешнеэкономической деятельности - лицензии и квоты, акцизы и налоговые льготы, таможенные тарифы и залоги, собственно налоги, конвертация рубля и рублёвое покрытие, валютный контроль и т.д.

Поэтому, когда завхоз ворвался ко мне в кабинет с криками: «Я нашёл, нашёл ...!», я  был готов задушить его на месте.

- Виктор Николаевич, я нашёл золото КПСС!
- Ну, давайте - обречённо сказал я - несите.
- Я совершенно серьёзно. В этом здании до нас размещался международный отдел ЦК КПСС.
- Я в курсе. И возглавлял его Фалин Валентин Михайлович, между прочим, умный и образованный человек.
- Возможно, но дело не в нём. Помните, позавчера по просьбе Пономарёва, бывшего зав. международным отделом ЦК , до Фалина,  вы разрешили  ему ходить на «работу».
- Да, я пожалел старого человека - он привык каждый день ходить на работу, хотя официально уже много лет на пенсии. Пономарёв пишет  некую историю международных связей КПСС. Это хождение на службу задаёт необходимый ритм его жизни. Он не может ничего не делать. Пока у нас есть несколько свободных кабинетов, пусть ходит и пишет, а там посмотрим, может быть это будет интересно и полезно.
- Так вот. Вчера я задержался на работе до 10 вечера, всё ваши коробки таскал. Вижу идёт этот ваш Пономарёв, подошёл к шахте лифта и стал слушать. Послушал, посмотрел вниз, одобрительно кивнул и пошёл на выход. Я тоже подошёл, тоже  послушал - внизу гудит наш лифт.
- Ну и что?
- А то, что лифт у нас ниже первого этажа никогда не спускался. Официально у нас там  лифтовая шахта для технического обслуживания и ремонта. Всё, некуда ему дальше ездить. А там ещё и свет горит.
- Значит под нами не технический тупик, а что-то большее!
- Ну... А я о чём говорю? Сейчас я опять подошёл к шахте – там шум и свет: значит опять кипит работа.
- Тогда сделаем так: я  прежде всего позвоню Ельцину; дело, очевидно, серьёзное, а потом вас приглашу.

Бориса Николаевича в Белом Доме уже не было, но я дозвонися к нему в машину. Ельцин, в свою очередь, перезвонил В.П.Баранникову, который был министром внутренних дел РСФСР, а 23 августа 1991 года стал ещё и министром внутренних дел СССР, заменив застрелившегося после путча Б.К.Пуго. Баранников направил взвод МВД, чтобы перекрыть все входы и выходы из квартала ЦК КПСС (что потом оказалось совершенно бесполезным), и обещал за ночь найти бывшего коменданта Старой площади, а утром с ключами доставить его к нам.
  
На следующий день в 8 утра меня ждал счастливый завхоз.
- Ну как, Анатолий  Петрович, где золото партии?
- Вот вы всё шутите, Виктор Николаевич, а ведь Баранников выполнил своё обещание - его ребята привезли бывшего коммендата Старой площади с ключами.
- Флаг вам в руки, Анатолий Петрович, начинайте операцию, когда найдёте  золото - я у себя.

Через час, когда закончилась «оперативка», позвонила зав. секретариатом Нина Кутателадзе.
- Виктор Николаевич,  все, кого вызывали к 9.00 на совещание по таможенным тарифам, ждут в приёмной, но к вам прорывается Милов, говорит, что срочно вызывали...
- Пусть войдёт.

В кабинет буквально вкатился.Милов.
- Там такое... такое...
- Ну, что там такое? Говорите!
- Нет, - тихо прошептал завхоз, выпучив глаза и показывая пальцами на потолок и стены, явно намекая на то, что нас прослушивают.
- Не волнуйтесь, вчера  кабинет «прозвонили» и все «жучки» уничтожили.
-  Я никогда не думал, что у этого лифта  есть специальная программа, которая запускается особым ключом, и делает возможным его доступ в подземелья. Там целый город, несколько этажей. Пойдёмте - вы должны всё это увидеть собственными  глазами и принять решение. Надо срочно что-то делать.

Я попросил перенести совещание на 12.00 и последовал за Миловым к лифту, возле которого уже роились встревоженные сотрудники. Вдвоём мы спустились на лифте на первый уровень секретного подземелья. Везде горел электрический свет, работала вентиляция. Структура секретного подземелья во многом повторяла наземную часть здания:
длинные корридоры с огромным колличеством  изолированных кабинетов без названий, но под номерами.

Первое, что бросалось в глаза - это горы, иногда чуть ли не до потолка, так называемой «лапши» - документов, разрезанных специальными машинами на тоньчайшие полоски бумаги. Хотя было видно, что какие-то бумаги были разорваны и сожжены - значит было несколько этапов заметания следов: панический и методический. Я поднял несколько торопливо разорванных листов, на них ещё можно было что-то разобрать, и положил в карман.

В каждом кабинете были свои огромные сейфы с кодированными  и обычными замками. Большая часть из ни была уже вскрыта ночными гостями... Запасные ключи коменданта подходили лишь к большинству дверей кабинетов и корридоров.

Помещение было заставлено стеллажами с «неофициальными» фотографиями: некие персоны во время застолий, рыбалок, на отдыхе с  женщинами...  На фотографиях угадывались некоторые лица членов ЦК и политбюро ЦК  КПСС, а также руководителей известных  и неизвестных компартий, которым оказывалась таким образом «братская помощь». А в случае чего, можно было и пошантажировать.

В следующем кабинете было оборудование для быстрого сжигания различных материалов - что-то вроде специального камина под стеклом. Там стоял сильный запах жженой химической продукции – очевидно, здесь были уничтожены аудио и видеоплёнки с копроматом на товарищей по партии.

В одном из кабинетов мы обнаружили чистые бланки паспортов различнх стран, причём реальные: с водяными знаками, номерами и сериями. Они были настоящие – украденные или купленные в этих странах, готовые для заполнения.

Был там и кабинет – настоящая лаборатория с образцами разноцветных чернил, кажется, начиная  с 30-х  годов, перьевыми ручками и образцами подписей чиновников разных стран с указанием сроков их работы на тех должностях, когда они имели право выдавать паспорта и визы. Огромные стеллажи были заставлены пронумерованными баночками, скляночками и пробирочками.

В следующем номещении опять сюрприз: мы обнаружили огромное колличество печатей служб паспортного контроля Швейцарии, Австрии, Люксембурга и других стран. Все материалы были описаны и систематизированы, как в аптеке.

У фальшивых дел мастеров из спецподразделения Международного отдела ЦК КПСС было достаточно времени, чтобы замести почти все следы и всё-таки много следов ещё осталось.

Нами был «открыт» ещё один своеобразный и необычный кабинет – на этот раз макияжный. Кругом валялись почти натуральные парики, бороды, усы, брови разных цветов и оттенков. Тушь, помада, пудра, карандаши для ресниц...  Сюда, очевидно, входил один человек, а выходил совсем другой.

Рядом находилась лабораторя  с разбитой установкой, очевидно,  для срочного изготовлени фотографий  на различные документы: паспорта, пропуска, удостоверения.

На каждом этаже были внутренние посты - значит, каждый из секретных сотрудников имел доступ только на своё рабочее место в строго определённой зоне контроля и в определённое время. На каждом этаже были также туалеты и какие-то непонятные помещения, очевидно, для переговоров или отдыха.

В этот подземный квартал можно было проникнуть через целую систему подземных ходов, минуя шахту лифта, поэтому большинство сотрудников Международного отдела ЦК КПСС, возможно, не знали и не должны были знать о его существовании. Полагаю, что наша лифтовая шахта являлась либо запасным входом-выходом, либо возможностью для первого лица Международного отдела встречаться с руководителями других компартий или с «почтальонами» вдали от посторонних глаз.

Таким образом посты, которые велел установить В.П.Баранников,
были почти бесполезны, бывшие хозяева подземного города проникали туда в любое время, минуя наш парадный вход.

С каким-то облегчением мы поднялись, наконец, на поверхность, и я позвонил Б.Н.Ельцину.

- Я догадывался – сказал Б.Н., - что политбюро имеет такую лабораторию, но не думал, что это прямо у всех под носом, на Старой площади. Давайте сделаем так: позвоните в «Независимую» Третьякову, чтобы он дал развёрнутую статью об этой фабрике коммунистических фальшивомонетчиков, а я поручу Баранникову и генпрокурору провести тщательное расследование. Эти материалы надо использовать во время суда по запрету КПСС.

Вскоре я уехал в командировку на Урал. И вернулся к этому разговору сразу же, как оказался в Москве. Вызвал к себе Милова. Моя гипотеза о судьбе "золота партии" заключалась  в следующем: ЦК КПСС - это гигантский, уникальный насос по выкачиванию из СССР ресурсов, в том числе финансовых, и их перекачка за рубеж. Огромные деньги по решениям Политбюро выгребались непосредственно из госбюджета СССР.

Первое направление высасывания денег из страны – это поддержка дружественных режимов за рубежом – оборудованием, оружием, продовольствием…

Второе. Пока существовал «социалистичекий  лагерь», часть валюты «легально» перекачивалась в банки соцстран для всяческой «братской» помощи.

Третье - это поддержка запрещённых за рубежом компартий. В некоторых странах коммунистическая  деятельность была объявлена преступной, (что недалеко от истины), компартии запрещены, а их лидеров объявили в розыск. Подземная лаборатория изготавливала для них фальшивые документы. Бумаги переправлялись в эти страны и позволяли лидерам запрещённых компартий либо оставаться на нелегальном положении и продолжать за наш счёт подрывную деятельность, либо выехать «на лечение» в СССР.

Четвёртое – это изготовление фальшивых документов для террористического подполья, которое ЦК КПСС и советская пропаганда, обычно называли «национально-освободительными движениями». Этих людей, я думаю, по изготовленным подложным документам нелегально ввозили в СССР для военной и идеологической подготовки. Потом  «партизанам» поставлялось наше оружие, а они вновь, по фальшивым документам , забрасывались в страны Азии, Африки и Латинской Америки для ведения «освободительных» войн.

Пятое. Примерно за год до путча бонзы от КПСС и ВЛКСМ при помощи института доверенных лиц стали вкладывать  «партийные» деньги в бизнес: уставные капиталы фирм и банков, в совместные предприятия. Если во время путча они уничтожили промежуточные документы о переводах денег и своём участии, то эти деньги прокуратура также не найдёт.

Предполагаю, что в секретных сейфах, которые мы обнаружили, хранились не деньги, а документы: фамилии и адреса доверенных лиц – «курьеров»; названия банков и их координаты; названия офшорных компаний и номера счетов, на которых лежат доллары, фунты и марки. А самое главное, очевидно, в сейфах Международного отдела ЦК КПСС хранились  расписки «курьеров», что они временно распоряжаются деньгами КПСС.

Я уже тогда понял, что про "золото КПСС", очевидно, придётся забыть. Оно слишком глубоко зарыто.

Метки:кпсс

Поделиться в социальной сети  
Как послать эту информацию другим

В конце августа 1990-го, только что утверждённый парламентом в качестве министра, я попросил моих помошников  сшить трёхцветный флаг для открытия в сентябре павильона торговой выставки РСФСР в шведском городе Эребру. Это было вполне логично, так как трёхцветный флаг использовался в России сначала на торговых судах. Петровский триколор из технического шёлка размером 180х280 см принёс мне  за день до поездки в Швецию начальник протокольного отдела МВЭС  В.Миклошевич.

Вывесить  российский флаг на  экспозиции РСФСР  в Швеции в сентябре 1990 года, естественно, так и не удалось - категорически против выступил «комиссар» (куратор от КПСС и КГБ), у которого было решающее слово. На выставке вывесили красный флаг с узкой синей полосой, рассположенной вдоль древка, в левом верхнем углу - серп и молот с пятиконечной звездой.

Вернувшись в Москву, я вывесил  петровский триколор, которому почти через год суждено было стать официальным флагом России №1,  на стене у себя в кабинете, в министерстве внешних экономических связей. Рассполагались мы тогда по адресу ул. Льва Толстого дом 5/1. Кроме того, я распорядился напечатать триколор на бланках и визитных карточках МВС. Вскоре я получил повестку из Генпрокуратуры СССР по поводу «..использования символики не установленного образца»...

19 октярября 1990 года на очередном заседании Совета Министров РСФСР я предложил вернуться к традиционной российской государстенной символике, а именно к трехцветному флагу и двуглавому орлу. И.С.Силаев и члены правительства, в большенстве своём, меня поддержали. В результате, 5 ноября 1990 г. по моей инициативе Правительство РСФСР приняло постановление «Об организации работы по созданию проектов Государственного флага  и Государственного герба РСФСР». Для проведения этой работы была образована Правительственная комиссия (во главе её, по-моему, был Р.Г.Пихоя – руководитель архивной службы  РСФСР), а затем и «круглый стол», в  работе которого приняли участие историки, специалисты по геральдике, народные депутаты, художники.

Предложение о восстановлении бело-сине-красного полосатого флага практически не вызывало возражений. (Против была, кажется, только депутат от КПР бывшая женщина-космонавт Светлана Савицкая).

Итак, моё предложение, наконец, было принято и специалистами, и политиками. Дело оставалось за Верховным Советом, который должен был законодательно утвердить замену  невыразительного флага РСФСР на исторический петровский триколор.

Все три бурные дня, когда разворачивались драматические события путча, я находился в «Белом Доме» - центре моего избирательного округа, помогая организовывать его оборону. Утром 22-го авгста 1991-го, в первый день победы, я приехал в «Белый дом» на внеочередную сессию  Верховного Совета РСФСР.

Б.Ельцин меня заметил и сделал какой-то знак глазами – я подумал, что он здоровается и тоже кивнул. Когда заседание закончилось -  увидел И.Силаева, который махнул рукой, чтобы я подошёл. Только направился к Иван Степановичу, как ко мне подбежала энергичная заведующая секретариатом Совмина РСФСР А.А.Захарова:

- Виктор Николаевич, поздравляю, Ваше предложение принято – в России новый флаг, триколор!

Депутаты дружно за него  проголосовали. Но, кроме этого, Ельцин распорядился впервые официально поднять новый флаг  во время предстоящего победного митинга! А флаг-то ещё не сшили. Постановление есть, а флага нет! Понимаете?! Выручайте, одолжите свой флаг.
-Но флаг висит на стене в министерстве, на Льва Толстого.

В это время подошёл  радостный, улыбающийся  И.Силаев.
- По такому случаю, в знак уважения к первому российскому флагу, даю Вам машину Премьер-министра, свою «Чайку». Пусть флаг торжественно проедет по улицам  пробедившей Москвы.

Но выехать из кольца баррикад, окружавших Дом правительства, было так же сложно, как и въехать. Машина встала намертво. Тогда пришлось вновь бросить клич, но на этот раз не «Все на строительство баррикад!», а наоборот: «На разборку баррикад».

Тем временем я позвонил в министерство, попросил сотрудников снять флаг со стены у меня в кабинете и отдать его В.Совченко – заместителю начальника хозяйственного управления Совмина РСФСР, который поехал в машине премьера.

Через полчаса «Чайка» с флагом помчалась обратно на Краснопресненскую набережную. Когда флаг уже передали рабочим на крыше «Белого дома», появилась новая проблема: флаг был сшит для выставочного павильона, не имелось ввиду поднимать его на улице на флагштоке – у него не было ни петель, ни кулисы. Пришлось срочно искать широкую тесьму и пришивать петли. Наконец всё было готово для тожественного момента, и митинг уже начался.

Во время митинга, в 12 часов, Президент объявил, что на сессии Верховного Совета РСФСР принято постановление «считать исторический флаг России официальным национальным флагом  Российской Федерации». Раздался гром аплодисментов. Потом Борис Николаевич спросил:
- Поднимем российский флаг?
Последовало единодушное, радостное :
- Да-а-а!

Петровский триколор стал медленно подниматься на флагштоке  «Белого дома». Трудно себе представить, что творилось на площади. Люди искренне радовались, кричали «ура», аплодировали,  обнимались и плакали. Никогда я не видел такого  народного единства, всплеска патриотизма и положительной энергии, такого воодушевления и надежд на лицах соотечественников. Это был  настоящий момент истины...

Мой флаг венчал «Белый Дом» всего одни сутки, оказавшись слишком маленьким для такого грандиозного здания. Да и сшит он был не по стандартам, принятым в подобных случаях. Эти нормативы требуют особо прочной ткани, которая почти не обесцвечивается и мало изнашивается, противостоит дождю, солнцу и ветру. На следующий день, 23 августа именно такой стяг, флаг №2  был сшит хозяйственной службой Правительства РСФСР и поднят над «Белым Домом». В.Савченко сдержал своё слово и с благодарностью вернул мой триколор. (Как рассказала позже моя жена Оксана, которая  стала хранителем «Музея российского флага», по международным правилам использованные флаги и гербы сотрудники  соответствующих служб обязаны сжигать). Таким образом, затребовав флаг обратно, нам удалось сохранить  его для истории новой России.

Во время путча президент Франции Ф.Митеран, с подачи тогдашнего посла СССР Ю.Дубинина, поддержал ГКЧП. Традиционно хорошие отношения между нашими странами были, к сожалению, испорчены. Для исправления нелепой ситуации во Францию в начале 1992 года послом был направлен Ю.Рыжов; торпредом - В.Ярошенко и  представителем при ЮНЕСКО – М.Федотов.  Так первый российский флаг оказался  с нами во Франции. 

Через 4 года, в 1995 году, во Франции и России был создан «Музей российского флага», основным экспонатом в котором был флаг №1, поднятый 22 августа 1991 года над Белым Домом. Музей провел в обеих странах около 60 патриотических выставок, семинаров, презентаций; издал несколько книг; снял 3 документальных фильма и т.д. Нам бескорыстно помогали многие добровольцы – потомки эмигрантов первой волны.

Но как только Президент Б.Ельцин ушёл в отставку началось давление  и демонтаж всго, что так или иначе было связано с революционными событиями августа 1991 года. В торгпредстве особенно усердствовали «шестёрка» А.Махров – бывший завхоз и его бывший начальник – хронический акоголик Л.Охриц, который закончил свой жизненный путь в сумашедшем доме.

Музей с первым российским флагом практически репрессировали, выкинули из торпредства на улицу (хотя он арендовал около 1%  свободных площадей). Экспонаты покидали в коробки (побили, покрошили, помяли) и «помогли вывезти». Так своеобразно в 2001 году люди, ненавидившие всё русское и православное, отметили 10-летний юбилей триколора новой России. 

31 декабря 2010 года в результате поджога в Нантере, пригороде Парижа, полностью сгорело помещение, в котором размещались экспонаты Музея. К счастью, первый триколор Российской Федерации не сгорел, так как с другими наиболее ценными экспонатами находится все эти годы в  хранилище французского банка.

Исторические реликвии так же как страны и люди, имеют свою уникальную, неповторимую историю. Удивительная история первого флага новой России продолжается.

Метки:флаг России

Поделиться в социальной сети  
Как послать эту информацию другим