Главная (Newsland) Религия и вера Комментарии к главе 26 евангелия от Матфея

08.11.2011 04:00

Комментарии к главе 26 евангелия от Матфея

1-2. Когда Иисус окончил все слова сии, то сказал ученикам Своим: вы знаете, что через два дня будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие.

Символичность всего последующего рассказа не просто бросается в глаза вдумчивому читателю, но и многократно подчеркивается самим евангелистом. Тем не менее, это не помешало многим поколениям христиан воспринимать весь этот рассказ буквально, не обращая внимания на всю его противоречивость и нереальность, которые призваны подчеркнуть символичность описаного.

Итак, все начинается с того, что именно в Пасху должна быть принесена страшная жертва Богу – не барашек, не козленок, как это делалось у евреев на Пасху (Песах), а лучший из людей. Впрочем, годовалый козленок или барашек-агнец, закалываемый на Пасху, не должен был иметь порока (Исход 12:5). Кровь пасхального козленка была оберегом бегущих из Египта евреев в то время, как Бог поражал всех египетских первенцев. Таким образом, убитый козленок спасал души еврейских первенцев.

Так создавался определенный смысловой контекст, который формировал у читателей евангелия определенный образ: невинный агнец, спасающий своей кровью других людей. Почему и зачем понадобилась Богу ТАКАЯ кровавая жертва, христиане предпочитают себя не спрашивать. Но мы обязаны этот вопрос себе задать и получить на него до конца ясный ответ: зачем понадобилось распинать сына человека?

3-5. Тогда собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во двор первосвященника, по имени Каиафы, и положили в совете взять Иисуса хитростью и убить; но говорили: только не в праздник, чтобы не сделалось возмущения в народе.

Здесь начинаются «несуразицы». Зачем было брать Иисуса хитростью, когда это можно было сделать без всякой хитрости. И почему возмущение народа (если оно предполагалось) должно быть связано именно с пасхой. Западные комментаторы полагают, что дело тут в большом скоплении народа в Иерусалиме, включая и присутствие многих последователей Иисуса из Галилеи, которые могли бы отбить своего пророка. Но весь последующий ход событий показывает, что это не остановило священников. Такие «несуразицы» наводят, прежде всего, на мысль, что самого события в описываемом виде не было вовсе. И что в рассказе о смерти Иисуса важна не историческая, а символическая его составляющая.

6-13. Когда же Иисус был в Вифании, в доме Симона прокаженного, приступила к Нему женщина с алавастровым сосудом мира драгоценного и возливала Ему возлежащему на голову. Увидев это, ученики Его вознегодовали и говорили: к чему такая трата? Ибо можно было бы продать это миро за большую цену и дать нищим. Но Иисус, уразумев сие, сказал им: что смущаете женщину? она доброе дело сделала для Меня: ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда имеете; возлив миро сие на тело Мое, она приготовила Меня к погребению; истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет в память ее и о том, что она сделала.

Символический смысл здесь – помазание, коронование, провозглашение царем. Слова Иисуса важны особенно, так как предупреждают учеников о недопустимости «формальной добродетели», даже такой, как помощь нищим. Добрые дела лишь тогда добры, когда делаются добрым сердцем. Именно поэтому, Иисус восстает против своих учеников и защищает женщину.

14-16. Тогда один из двенадцати, называемый Иуда Искариот, пошел к первосвященникам и сказал: что вы дадите мне, и я вам предам Его? Они предложили ему тридцать сребренников; и с того времени он искал удобного случая предать Его.

Продолжение «нелепостей». В чем была нужда в предательстве, когда Иисуса знали в Иерусалиме едва ли не все его будущие палачи? Но ученик-предатель и предательство учеников – очень важные символы. В самом деле, в некотором смысле, едва ли не все или просто все последователи Иисуса предают его, отклоняясь тем или иным образом от его Пути. Именно поэтому тема предательства вообще становится едва ли не центральной в этой главе. Правда, παραδώσω в оригинале соотвествует русскому «предам» не в смысле совершу предательство, а в смысле «доставлю его вам», но это здесь ничего не меняет.

Любопытно, что западных комментаторов этого пассажа едва ли не больше всего занимает «цена вопроса». Все они разъясняют, что цена эта была совсем небольшой, равной цене одного раба, и сосредоточены на разъяснении причин такой низкой цены.

К списку «нелепостей» отнесем и то, что Иуда «с того времени ищет удобного случая» ровно два дня. Евангелист как бы специально предупреждает нас – «все было не так», не верьте, ищите глубинный смысл.

17-19. В первый же день опресночный приступили ученики к Иисусу и сказали Ему: где велишь нам приготовить Тебе пасху? Он сказал: пойдите в город к такому-то и скажите ему: Учитель говорит: время Мое близко; у тебя совершу пасху с учениками Моими. Ученики сделали, как повелел им Иисус, и приготовили пасху.

То есть все это происходит 14 нисана. Здесь очень важный момент, что первый сейдер песаха (пасхальная трапеза, она же «тайная вечеря» или «последний ужин», если дословно перевести с английского «Last Supper») совершается в кругу семьи. То есть евангелист подчеркивает, что Иисус и его ученики – одна семья, и других семей у них нет.

20-25. Когда же настал вечер, Он возлег с двенадцатью учениками; и когда они ели, сказал: истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня. Они весьма опечалились, и начали говорить Ему, каждый из них: не я ли, Господи? Он же сказал в ответ: опустивший со Мною руку в блюдо, этот предаст Меня; впрочем Сын Человеческий идет, как писано о Нем, но горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы этому человеку не родиться. При сем и Иуда, предающий Его, сказал: не я ли, Равви? [Иисус] говорит ему: ты сказал.

Еще раз – тема предательства. Обратим внимание, как спокоен здесь Иисус – полное понимание, что происходит, что он делает и почему. Обратим внимание и на вложенную евангелистом в уста Иисуса ссылку на Ветхий Завет, буквально, «все идет по писанному». Речь идет об Исайе (52:13-15 и особенно 53:7-12) и Данииле (9:26).

26-28. И когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов.

Христиане превратили это в причастие: поедание в церкви хлеба, запиваемого кагором и сопровождаемого самовнушением, что в реальности они едят тело Христа и пьют его кровь. В реальности же Иисус говорил об ином – о необходимости помнить его слова (есть его тело, слова, оформившие учение) и проникать в их смысл (пить его кровь, дух его учения).

Дословный перевод αιμα μου το της καινης διαθηκης το περι πολλων εκχυνομενον εις αφεσιν αμαρτιων – «кровь моя, которая есть мое завещение многим и которая течет для прощения грехов». Ясно, что синодальный перевод сильно отходит от подстрочника по смыслу, идеологизируя слова Иисуса таким образом, чтобы они ближе подходили к устоявшейся в церкви их интерпретации (вообще говоря, бессмысленной и нелепой, но, тем не менее, единственной доступной пониманию многих десятков поколений верующих). Мы только сегодня приближаемся в своем развитии к возможности понять их истинный смысл.

Почему кровь изливается за многих во оставление (не оставление, конечно, а прощения – αφεσιν) грехов? Это уже и о духовной, и о физической крови тоже. Потому что распятие венчает Путь Иисуса, а точнее два пройденных им пути – Путь личностного совершенствования своей души и путь учительства, соединяя их и в один и становясь их общей кульминацией и триумфом Иисуса. Именно поэтому такой жестокий конец жизни, ставший началом Жизни Вечной, и был необходим. Об этом у нас речь еще будет вестись не раз.

29. Сказываю же вам, что отныне не буду пить от плода сего виноградного до того дня, когда буду пить с вами новое [вино] в Царстве Отца Моего.

Здесь очень важная мысль. Иисус не говорит «пока не буду пить вина в Царстве», а говорит «пока не буду пить нового вина в Царстве с вами». Учитель поднимается Наверх и удостаивается «нового вина», только когда он поднял за собой Наверх и учеников.

30-31. И, воспев, пошли на гору Елеонскую. Тогда говорит им Иисус: все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь, ибо написано: поражу пастыря, и рассеются овцы стада;

Еще одна ссылка на ветхозаветное пророчество – Захария 13:7. «Воспев» имеется в виду спев по обычаю в конце пасхальной трапезы четыре псалма - со 115 по 118.

32-36. по воскресении же Моем предварю вас в Галилее. Петр сказал Ему в ответ: если и все соблазнятся о Тебе, я никогда не соблазнюсь. Иисус сказал ему: истинно говорю тебе, что в эту ночь, прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня. Говорит Ему Петр: хотя бы надлежало мне и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя. Подобное говорили и все ученики. Потом приходит с ними Иисус на место, называемое Гефсимания, и говорит ученикам: посидите тут, пока Я пойду, помолюсь там.

Снова тема предательства. Оно подстерегает каждого, даже самого верного и вопреки его намерениям: стоит только на секунду поддаться своей «нижней психике» или же просто неправильно понять происходящее – и предательство готово: путь верности тонок как острие бритвы.

37-39. И, взяв с Собою Петра и обоих сыновей Зеведеевых, начал скорбеть и тосковать. Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною. И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты.

Это важнейший момент. До сих пор казалось, что Иисус сознательно и добровольно идет на крест с полным пониманием необходимости распятия. И вдруг здесь евангелист рисует совсем иного Иисуса – Иисуса очень человечного и подверженного самому обычному искушению, искушению жизнью. Однако при этом евангелист говорит нам и другое – у этого последнего моления свидетелей не было: Петр, Иаков и Иоанн в это время спали. Другими словами, это означает признание в том, что рассказ этот вымышлен, не биографичен. Но евангелисту нужно показать внутреннюю борьбу Иисуса и его сознательное решение подчинить себя воле Отца. Таким образом, хотя, казалось бы, и очень психологически достоверный эпизод имеет, прежде всего, дидактическую нагрузку – дать пример последователям Иисуса. Что же касается его реальной, а не кажущейся психологической достоверности, то ни он, ни некоторые последующие слова Иисуса, как раз психлогически достоверными не кажутся. И вот почему. Уже впервые появившийся в рассказе евангелиста Иисус, еще во время крещения у Иоанна и, тем более, искушаемый в пустыне дьяволом, предстает перед нами человеком очень высокого уровня духовного развития. Мы, конечно, не знаем и не можем знать, где и как Иисус поднялся на эту ступень, но то, что ступень эта очень высока, никаких сомнений не вызывает. И уже на этой ступени внутренняя борьба, подобная той, которую евангелист описывает на Гефсиманской горе, была для Иисуса пройденным этапом. Духовное развитие поступательно, и поэтому возврат на уровень, гораздо более низкий, чем тот, который мы видим у Иисуса на протяжение всего евангельского рассказа, невозможно. Оно недостовернодля ЕВАНГЕЛЬСКОГО Иисуса именно психологически. Но зато оно очень достоверно для самих читателей евангелия на протяжение двух тысяч лет. Все мы, читая эти строки, и отождествляя себя с Иисусом, прекрасно чувствуем, что такая внутренняя борьба ДЛЯ НАС была бы совершенно естественной и еще неизвестно, кто в этой борьбе бы победил. Вот это-то последнее обстоятельство и «оправдывает» вымысел евангелиста. Этим вымыслом он «втягивает» читателя в евангельскую историю, делает нас ее соучастниками, заставляет нас пережить ее вместе с Иисусом.

40. И приходит к ученикам и находит их спящими, и говорит Петру: так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною?

Мы всегда готовы много обещать. И не только другим – самим себе. Но порой не можем сделать и самого малого. Об этом было раньше иисусово «Не клянитесь». Сейчас к этому «не клянитесь» приложена яркая иллюстрация. Путь тяжел, и сорваться можно каждую секунду.

41. Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна.

Снова «бодрствуйте». Это важнейшее «бодрствуйте». Пребывайте в бодрствующем состоянии души (о нем много говорил Г.И.Гуржиев) – разотождествленными сами с собой, наблюдающие за собой, постоянно помнящими себя. Правильная молитва помогает держать душу в бодрствующем состоянии, соединяя ее с духом и вырывая из объятий убаюкивающей ее «плоти». Такой плотью является не только наше тело, но и вся наша «нижняя психика», то и дело погружающая душу в мир грез, мечтаний, планов, размышлений, желаний и т.д.

и не позволяющая ей вырваться Наверх, к Духу, к бодрствованию.

42-45. Еще, отойдя в другой раз, молился, говоря: Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя. И, придя, находит их опять спящими, ибо у них глаза отяжелели. И, оставив их, отошел опять и помолился в третий раз, сказав то же слово. Тогда приходит к ученикам Своим и говорит им: вы всё еще спите и почиваете? вот, приблизился час, и Сын Человеческий предается в руки грешников;

Ох, как это непросто – бодрствать! Даже тем, кого учил сам Иисус. Они даже не слышат его упрека – они спят. Впрочем, и этот рассказ очевидно вымышлен. После всего того, что ученики Иисуса уже знали с его слов, они, конечно, так себя вести не могли. Но в этом литературном вымысле большая жизненная правда.

46-50 встаньте, пойдем: вот, приблизился предающий Меня. И, когда еще говорил Он, вот Иуда, один из двенадцати, пришел, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и старейшин народных. Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его. И, тотчас подойдя к Иисусу, сказал: радуйся, Равви! И поцеловал Его. Иисус же сказал ему: друг, для чего ты пришел? Тогда подошли и возложили руки на Иисуса, и взяли Его.

История предательства Иуды опять-таки поражает своей нелогичностью и как бы подчеркиваемой литературностью. Но особенно странным выглядит диалог Иуды и Иисуса: «Радуйся, Учитель (χαιρε ραββι)!» - говорит Иуда и крепко (!) целует (κατεφιλησε) Иисуса. – «Друг, делай то, для чего ты здесь (Ἑταῖρε, ἐφ’ ὃ πάρει)» - отвечает Иисус. Почти так же отвечал Иисус Иоанну, когда приходил к нему креститься – «Мы должны сделать свое дело». Это дает основание современным комментаторам выстраивать свои версии о том, что Иуда был не предателем, а партнером Иисуса в предстоящей страшной мистерии заклания пасхального агнца. Но, еще раз – у нас немного шансов узнать, как и что происходило на самом деле. Но зато мы можем постараться понять, о чем нам рассказывает евангелист. А одна из его главных тем в этой главе – тема предательства. И рассказ об Иуде при всей подчеркнутости его вымышленности (неестественность всей ситуации, когда в предательстве просто нет нужды, отсутствие мотива у Иуды, искусственность всей ситуации с ночным поцелуем) – это именно рассказ о предательстве близкого человека, которое, однако, не смогло пробудить в Иисусе вспышки ненависти. Мы слышали на протяжение всего евангельского рассказа, каким резким мог быть Иисус в некоторых случаях. Но в его обращении к Иуде нет ни «отойди, Сатана», ни «порождения ехиднины» - нет ничего похожего.

51-52. И вот, один из бывших с Иисусом, простерши руку, извлек меч свой и, ударив раба первосвященникова, отсек ему ухо. Тогда говорит ему Иисус: возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут;

Очень важные слова, особенно если вспомнить «Не мир я принес, а меч». Ясно, что тогда Иисус говорил о мече в переносном смысле, сейчас же - в буквальном. И в самом деле, попытка решить дело силой по кармическим законам оборачивается рождением точно такого же намерения у того, против кого сила применена. Маховик злобы начинает раскручиваться. Сегодня, когда кулаки чешутся у очень многих, об этом особенно важно помнить. Это не означает, что сила может быть исключена из человеческих отношений вовсе. Сегодня это невозможно. Но уже сегодня возможно контролировать применение силы умом – не выпускать наружу свою злость и крушить все вокруг, а применять силу с пониманием того, что и почему ты делаешь. Но и подобное регулирование сегодня, скорее, исключение, чем правило.

53. или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов Ангелов?

Фраза про вымолить у Отца легионы ангелов кажется явно не имеющей к реальным словами Иисуса никакого отношения. Можно предположить и то, что она принадлежит не самому евангелисту, так как во всей алогичности и непсихологичности событий этой главы даже она выбивается в сторону совсем полного неправдоподобия. Только что Иисус в рассказе евангелиста пытался о чем-то подобном молить Бога и сам же от этих попыток отказался. Поэтому совсем нелогично звучит сейчас его возвращение к этой теме. Впрочем, подобная парадоксальная алогичность является здесь и одним из главных литературных приемов, которые использует евангелист.

54-56. как же сбудутся Писания, что так должно быть? В тот час сказал Иисус народу: как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями взять Меня; каждый день с вами сидел Я, уча в храме, и вы не брали Меня. Сие же всё было, да сбудутся писания пророков. Тогда все ученики, оставив Его, бежали.

Вопрос «Почему так должно быть?» евангелист не обсуждает, оставляя его нам. Ему, решающему определенные идеологические и литературные задачи, здесь важнее указать на предопределенность всех событий пророчествами Ветхого Завета.

Почему бежали ученики? От страха? В данном контексте более логично выглядит версия, что они бежали, исполняя в этой мистерии свою роль – роль рассеянных овец, точно так же, как Иуда исполнял роль предателя. Впрочем, у нас нет и не может быть достаточных оснований, чтобы превратить такие догадки в историческое знание.

Но ощущение, что евангелист описывает не реальные исторические события, а некую мистерию у непредвзятого читателя только крепнет. Особенно когда Иисус своими словами сам подводит читателя к мысли об абсурдности всего происходящего: зачем все это ночное действо, когда все то же самое можно было проделать уже давно, как только выяснилось, что предлагаемая Иисусом реформа старую религию разрушает?

57-66. А взявшие Иисуса отвели Его к Каиафе первосвященнику, куда собрались книжники и старейшины. Петр же следовал за Ним издали, до двора первосвященникова; и, войдя внутрь, сел со служителями, чтобы видеть конец. Первосвященники и старейшины и весь синедрион искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать Его смерти, и не находили; и, хотя много лжесвидетелей приходило, не нашли. Но наконец пришли два лжесвидетеля и сказали: Он говорил: могу разрушить храм Божий и в три дня создать его. И, встав, первосвященник сказал Ему: [что же] ничего не отвечаешь? что они против Тебя свидетельствуют? Иисус молчал. И первосвященник сказал Ему: заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын Божий? Иисус говорит ему: ты сказал; даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных. Тогда первосвященник разодрал одежды свои и сказал: Он богохульствует! на что еще нам свидетелей? вот, теперь вы слышали богохульство Его! как вам кажется? Они же сказали в ответ: повинен смерти.

Странности продолжаются. Казалось бы, найти доказательств вероотступничества Иисуса от канонов традиционного иудаизма для людей, не видящих за словами и обрадовыми действиями их смысловой сути, совсем нетрудно. Ну, скажем, он оправдывал работу в субботу, многократно называл себя (и других людей) детьми Бога, «редактировал» установления Моисеева Закона и т.д. и т.п. Но синедриону этого всего вроде бы как и недостаточно. Но их почему-то задевают слова о разрушении и последующем восстановлении Храма, которые уж если о чем-то и свидетельствуют, то у безумии говорящего их (либо уж, если воспринимать угрозу серьезно, о такой его силе, при которой любые покушения на такого человека сами становятся безумными). Но дальше оказывается, что и это Каифа не занимает, а занимает вопрос о том, считает ли Иисус себя Мессией. И почему положительный ответ на этот вопрос Каифа и синедрион считают богохульством? Ведь Мессия и должен быть человеком – во всяком случае, в пророчествах не сказано ничего, чтобы указывало на нечеловеческую природу Мессии. А раз так, то любого претендента на звание Мессии нужно было бы подвергнуть испытанию, чтобы убедиться, что его претензии не обоснованы. Но и в случае необоснованной претензии здесь нет никакого богохульства и нет нужды первосвященнику рвать на себе одежды, что делалось лишь в случае большого горя, тем более, что рвать на себе одежды первосвященник не имел никакого права (Левит 21:10) (впрочем, о том, как, в самом деле, проходили судебные процессы такого рода во времена Иисуса, существуют разные мнения). Странное впечатление от всего происходящего усиливается тем, что дело происходит ночью, хотя гораздо естественее было бы отложить все до утра.

В общем, все эти странности наводят на ту же самую мысль – рассказ евангелиста нельзя понимать буквально. Это еще одна притча: притча о том, как функционеры официальной религии убивают истинного Вестника Бога. Иллюстрациями такого рода – увы – история богата и в последовавшие после смерти Иисуса времена.

67-68. Тогда плевали Ему в лице и заушали Его; другие же ударяли Его по ланитам и говорили: прореки нам, Христос, кто ударил Тебя?

Странные игры – завязывать глаза и заставлять человека угадывать, кто его ударил – для такого важного судебного процесса, проводимого Синедрионом. Слишком не вяжется с реальностью, но очень подходит для притчи.

69-75. Петр же сидел вне на дворе. И подошла к нему одна служанка и сказала: и ты был с Иисусом Галилеянином. Но он отрекся перед всеми, сказав: не знаю, что ты говоришь. Когда же он выходил за ворота, увидела его другая, и говорит бывшим там: и этот был с Иисусом Назореем. И он опять отрекся с клятвою, что не знает Сего Человека. Немного спустя подошли стоявшие там и сказали Петру: точно и ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя. Тогда он начал клясться и божиться, что не знает Сего Человека. И вдруг запел петух. И вспомнил Петр слово, сказанное ему Иисусом: прежде нежели пропоет петух, трижды отречешься от Меня. И выйдя вон, плакал горько.

Кульминация темы предательства. Но это предательство не отдалило Петра от Иисуса и никак не повлияло на главенство Петра в церкви. Очевидно, и эта история – притча, главная мораль которой, тем не менее, очень важна: любой грех, даже такой большой, как тройное предательство, искупается раскаянием.

И это в самом деле так – иначе, бы человечество с нашей склонностью к греху находилось бы в безнадежном положении. Но что есть грех и что есть раскаяние – вот здесь важнейшие вопросы. И каким образом раскаяние уничтожает грех?

Грех – это любое наше деяние – внешнее или внутреннее – которое делает нс хуже, то есть удаляет нас от Бога, или иными словами делает состояние нашей души ниже. Для разных людей такие деяния различны. Более того, то, что понижает душу одного человека, состояние души другого будет только повышать. Наприимер, чтение Пушкина для ребенка может быть очень полезным занятием, развивающим его душу. А для пожилого книгочея то же самое чтение может быть данью привычке и даже попыткой убежать от реальности и, таким образом, очень греховным делом, мешающим его духовному развитию. Кармические свойства таких поступков заключаются в том, что, не будучи до конца осознанными, они влияют на нашу судьбу, как бы притягивая к себе свои последствия. Механизмы подобных притяжений могут быть самыми разными. Из наиболее известных таких механизмов – психологические и физиологические, но ими список всех кармических механизмов, конечно, не исчерпывается.

Роль греха в духовном развитии чрезвычайно велика: грех наращивает наш опыт и тем самым дает нам материал для его осмысления – покаяния. Наши грехи как бы насыпают гору, по которой мы всходим на Небо. Покаяние – это посох, на который мы опираемся в этом восхождении.

Покаяние (раскаяние) – это полное осознание, осмысление наших поступков. Это мощная алхимическая установка, которая возгоняет грубое вещественное деяние греховного поступка в тончайшую сущность – смысл этого поступка, и тем самым переносит нашу душу в тончайший мир смыслов. Осмысленный поступок в результате такой «возгонки» становится похож на руду, из которой выплавлен металл. Такой поступок утрачивает свою определенную его кармическими свойствами способность влиять на нашу судьбу – он больше не «притягивает» другие поступки или события нашей жизни.

Продолжение. Начало в

1,2 - http://gidepark.ru/community/43/article/434602

3 - http://gidepark.ru/community/43/article/436975

4 - http://gidepark.ru/community/43/article/437714

5 - http://gidepark.ru/community/43/article/439114

6 - http://gidepark.ru/community/43/article/440432

7 http://gidepark.ru/community/43/article/441482

8 http://gidepark.ru/community/43/article/442049

9 http://gidepark.ru/community/43/article/442695

10 http://gidepark.ru/community/43/article/443362

11 http://gidepark.ru/community/43/article/444783

12 http://gidepark.ru/community/43/article/446470