Украинство как профессия

День народного единства, который отмечают в России 4 ноября, властями других республик игнорируется. Даже самыми близкими славянскими соседями – Украиной и Белоруссией. Дабы закрепить свой местечковый статус, их элиты не очень-то любят вспоминать о народном единстве. Им куда выгодней народное разъединение, когда малороссы, великороссы и белорусы сидят молчком в своих национальных квартирах, и не мешают высокопоставленным дядям набивать свои карманы. 

На Украине 4 ноября состоялись только мероприятия негосударственного масштаба. В ряде городов активистами украино-российской дружбы были проведены шествия или собрания. Официальный Киев тихонько молчал в тряпочку. Но позволял при этом украинским националистам загрязнять информационное поле своими гнусными высказываниями. Одними словами дело не обошлось, и кое-где националисты провели контр-шествия, протестуя против Дня народного единства и не желая единения с великороссами и белорусами. 

Надо сказать, что на Украине молчаливое благоволение к национально озабоченным партиям и партейкам превратилось в политическую традицию. Президенту не обязательно для этого выступать с националистическими лозунгами. Даже наоборот. Тактически выгодно изображать из себя интеллигентного и здравомыслящего сторонника московско-киевской дружбы, улыбаться в экраны телевизоров, сиять благодушием и добросердечностью. Но исподтишка ничего не предпринимать для обуздания поклонников украинских эсэсовцев и карателей ОУН-УПА. 

Поэтому любой чиновник или вузовский преподаватель знает, что его, скорее, отругают за проявления чрезмерной любви к России и великороссам, чем к идеологии украинского национализма. Поэтому и процесс общения с просителями (у чиновника) или со студенчеством (у преподавателя) приобретает присущие моменту черты. Так, украинский чиновник по инерции продолжает общаться с аудиторией по-украински, когда это даже не обязательно. Причём, бьюсь об заклад, что всего лет десять назад от этого бюрократа нельзя было услышать ни одного украинского слова. Но вот он вдруг прозрел! И теперь от него не услышишь слова русского. 

То же и с преподавателями. Идёт такой вот сеятель разумного, доброго, вечного по улице с друзьями, мило беседуя с ними по-русски. Вдруг встречает своего студента и – оп! – сразу же напускает на себя официальный вид и резко переходит на украинский. 

Сложившуюся конъюнктуру ловко чувствуют те, кто в советское время боялся много о себе рассказывать. Это те, у кого родственники были замешаны в нехороших поступках, как-то служба на благо совсем не своей родины. Теперь же факт прохождения службы отца или дедушки в армии, например, Австро-Венгрии и его участие в войне против своих же соотечественников-малороссов в Первую Мировую считается чуть ли не достоинством, этаким фактом, придающим дополнительного шарма биографии потомка такого австро-венгерского вояки. 

Вообще о роли украинофильского движения в политике Австро-Венгрии стоит поговорить отдельно. И за образец взять книжку некоего Михаила Лозинского «Документы польского русофильства». Автор – представитель галицких украинофилов, которые пресмыкались перед Веной и Варшавой, лишь бы вытравить из населения Галиции любые остатки их традиционной русскости. Книга появилась в Вене в 1915 г., т.е. в разгар Первой мировой войны, на немецком языке. И это не случайно. Писания М. Лозинского – апология Австро-Венгерской империи с излияниями верноподданнических чувств австрийскому двору. В 1915 году, когда Вена вела затяжную войну с Москвой, такая книга не могла не понравиться австрийским властям. Тем более что Лозинский пламенно расписывался в преданности украинофилов австрийскому императору и нещадно клеймил позором русофилов за их нелояльность и попытки ослабить австрийский гнёт. Приведём несколько цитат из книги М. Лозинского со ссылкой на оригинал. В этих цитатах – квинтэссенция идеологии украинства, которая оказалась так полезна австрийцам и германцам в Первую мировую и Великую Отечественную, а потом, уже в советское время, с успехом работала на американцев. 

Надо сказать, что Советы сами заложили бомбу замедленного действия, приступив после 1917 года к искусственному расчленению единого русского народа, собственно, на русских, украинцев и белорусов. Этноним «великороссы» и «малороссы» было приказано забыть. И многие забыли, превратившись в русских (это ещё полбеды, т.к. есть ссылка на корень -рус-) и доселе неизвестных украинцев (ссылки на единство с Русью в этом неологизме уже не было). 

До Советов ту же тактику использовала Вена, запретив употребления слова «русины», «рутены», а подобные Лозинскому персоналии сразу же завиляли перед австрийцами хвостами, гневно обрушиваясь на остатки русского самосознания тогдашних галичан: «За наличие русской национальной партии и попавших под её влияние элементов нельзя возлагать ответственность на украинский народ, т.к. никогда ни украинский народ, ни его руководители не считали эту партию частью своей национальной общности, и решительно отстранялись от неё, в то время как эта партия вела с ними борьбу, как с враждебной силой». (Und fur das Treiben der russisch-nationalen Partei und der von ihr beienflussten Elemente darf man dem ukrainischen Volke keine Verantwortung aufburden, da diese Partei niemals vom ukrainischen Volke und dessen Fuhrern als zur nationalen Gemeinschaft gehorende erachtet, sonder vielmehr von derselben rucksichtlos ausgeschlossen und als volksfeindlich bekampft wurde). 

Без похвал в адрес Берлина и Вены Лозинский обойтись не смог: «Ко всему прочему, в Австрии и Германии лучше понимали суть украинского вопроса и его значение для России как великой державы, сила которой возрастает с присоединением к России украинцев, поэтому только отрывом Украины и только этим силу эту можно низвести». (Dazu kam, das man so in Osterreich wie auch in Deutschland immer mehr zum richtigen Verstandnis der ukrainischen Frage und deren Bedeutung fur Russland kam, und zwar, dass Russland Weltmacht, wie sie durch Vereinigung der Ukrainer mit russlamd emporgewachsen sei, nur durch Losreissung der Ukraine von Russland und nur dadurch niedergerungen warden konne). (стр. 20) 

Лозинский, как заядлый украинский националист, видит суть украинствующей идеологии, прежде всего, в её антироссийской направленности: «Представители украинских организаций Галиции выступили на конференции 7 декабря 1912 года с проавстрийскими и антироссийскими заявлениями, в которых говорилось, что в случае войны между Австро-Венгрией и Россией украинский народ встанет на сторону Австрии и будет бороться против России – извечного врага Украины». (Erst als die am 7. Dezember 1912 stattgefundene Konferenz der Vertrauensmanner aller ukrainischer Partein Galiziens mit einer osterreichfreundlichen und russischfeindlichen Kundgebung aufgetreten ist, in de res hiess, im Falle des Krieges zwischen Osterreich-Ungarn und Russland werde die ukrainische Nation auf Osstereichs Seite gegen Russland, dem grosten Feind der Ukraine, kampfen) (стр. 26) 

Польские представители озвучили свои заявления 9 декабря 1912 г., но автор крайне недоволен содержанием этих заявлений, т.к. «в резолюции не указано имя врага Австро-Венгерской монархии – России» (sorgfaltig vermieden, den Feind der osterreichisch-ungarischen Monarchie, russland, beim Namen zu nennen), а текст самой резолюции, «в отличие от украинского варианта, слишком тактично касается России» (die polnische Resolution im Gegensatz zu der ukrainischen sich gegenuber Russland taktvoll benehme) (стр. 26). 

Далее Лозинский преданно заявляет, что «открытие украинского университета в Лемберге сделало бы всю украинскую интеллигенцию России раз и навсегда сторонницей Австрии» (…wurde die ganze ukrkainische Intelligenz in Russland mit einem Schlag ein fur allemal zu Anhangern Osterreichs gemacht haben) (стр. 37). И ругает поляков (!) за присущее им, по его мнению, русофильство! Действительно, часть польского населения Российской Империи больше не любила немцев и австрийцев, чем великороссов. Об этом в сегодняшней польской историографии говорить не принято. За это русофильство Лозинский и критикует польскую прессу России, ведь она «изображала эрцгерцога Франца Фердинанда не только как врага всех поляков, но и всех славян, который желал войны с Россией, дабы распространить немецкое влияние на весь славянский мир» (..den Erzherzog Franz Ferdinand nicht nut als Polenfeind, sondern auch als Slawenfeind darstellte, der den Krieg mit Russland wunschte, um die deutsche Herrschaft uber die slawenwelt zu begrunden) (стр. 41) 

Виноват и известный польский писатель Генрик Сенкевич, который опубликовал воззвание к полякам Австро-Венгрии и Германии не поднимать оружия против России). Виноваты польские организации в самой России, так как устраивали молебны о даровании победы русскому оружию. «Но перейдём от слов к делу: …польские партии организовали в составе русской армии польский легион «Стрелков Танненберга» (в память о победе поляков над немцами при Танненберге)» , - негодует автор. 

Но автор до последнего надеется на победу немецкого духа над славянским, и пишет о том, что Австро-Венгрия и Германия в случае победоносной войны освободят «часть украинских земель от русского ярма» (… falls Osterreich-Ungarn und Deutschland siegen und einen Teil des ukrainischen Gebietes vom russisches Joch befreien…) (стр. 53).

Автор возмущённо пишет об этом и горячо доказывает, что как раз украинофилы – самые верные подданные Вены, и искренне не понимает, почему австрийцы вместе с карпатороссами не швыряют в застенки польских русофилов: «И когда сторонники русской партии были арестованы, польские русофилы продолжали оставаться на свободе» (Indem man die Anhanger russisch-nationalen Partei verhaftete, liess man gleichzeitig die polnischen Politiker russophiler Richtung vollkommen frei…) (стр. 55) 

Лозинский, таким образом, сам же полностью вскрыл истинную подоплёку украинствующего движения Галиции, назвав вещи своими именами. Да и своей биографией послужил германскому духу во благо. Совместно с германским Генштабом занимался организацией диверсионных групп, выводимых в тыл российской армии (каждый диверсант получал от 500 до 1000 руб.), вёл пропаганду среди пленных солдат российской армии из Малороссии, которые томились в австрийских концлагерях. Хлопотал об освобождении только тех из них, кто соглашался стать предателем, и присоединиться к украинской идее. Остальные малороссы продолжали терпеть издевательства и пытки. 

Заметим, что во времена СССР Лозинский преподавал в Харьковском институте народного хозяйства и Институте марксизма (!). В одночасье из русоеда превратился в русофила и пропагандировал идею воссоединения Галиции с Советской Украиной (т.е. делал практически то же, за что так стыдил в 1915 году галицийских поляков). Правда, в 1937 году ему припомнили его неоднозначную деятельность и расстреляли. Вполне заслуженно, добавим. Во время хрущёвской оттепели и пропагандистской кампании Никиты Сергеевича против Иосифа Виссарионовича Лозинского реабилитировали (!). Теперь он, по крайней мере, официально, считается человеком с не замаранной совестью. А его «художества» во время работы на германский Генштаб благополучно забыты. 

И пусть украинские президенты в верности памяти эрцгерцога Фердинанда не расписываются (хотя иногда звучат призывы установить ему на Украине памятник), их с Лозинским объединяет нелюбовь к идее единения русского народа и готовность бегать за поддержкой к заграничным благодетелям, которые с готовностью ссужают им за это деньги. Ведь не зря кто-то из украинских культурных деятелей откровенно заметил: украинство для некоторых – это ещё и профессия.