Будапешт-1956: гебистов вешали на деревьях

Конечно, в жизни все было много сложнее, ярче и трагичнее, чем изложение фактов, которое вы прочтете ниже. Наша задача - напомнить, что происходило осенью 1956-го года в небольшой европейской стране, 55 лет назад.

После смерти Сталина в 1953-м году настала пора известных перемен в странах соцлагеря. Москва порекомендовала странам "народной демократии" по примеру СССР разделить высшие партийные и государственные посты. В Венгрии Имре Надь стал премьер-министром. Пост первого секретаря ЦК сохранил сталинист Матьяш Ракоши.

Венгерская экономика находилась в ужасном состоянии. В стране была введена карточная система. Впервые за свою тысячелетнюю историю аграрная страна была вынуждена импортировать зерно.

Надь сумел повысить зарплату рабочим. Он разрешил крестьянам выходить из кооперативов, а главное - заговорил вслух о недавних репрессиях и ошибочности курса на форсированную индустриализацию.

«Миллионы людей рыдали у репродукторов, слушая нового премьера", - написал в воспомнаниях один из очевидцев. Имя Имре Надя повторялось многими, наравне с именами святых. Народ связывал с ним надежды на лучшую жизнь.

Весной 1955-го года Надя по настоянию Ракоши, который сохранил ведущие позиции и в правящих кругах, убрали из правительства как "правого уклониста", а в декабре исключили из партии. Популярность опального политика после увольнения только увеличилась.

После доклада Хрущева XX съезду в феврале 1956-го года недовольные режимом Ракоши получили возможность открыто критиковать политическую ситуацию в стране, что и делали с огромным удовольствием. Они утверждали, что всего лишь копируют советских товарищей.

Очевидно было, что венгры готовы были пойти на самые радикальные шаги в борьбе с ненавистным режимом.

Собрания комсольского "Кружка Петефи" проходили в самых больших залах Будапешта. В речах молодых ораторов, звучали такие фразы, такие призывы, что у советских контролеров буквально волосы становились дыбом.

Главная партийная газета "Непсабадшаг" назвала"кружок Петефи" "светочем подлинного марксизма". Машина режима явно сошла с рельс.

В конце июня 1956-го года один из ораторов открыто потребовал вернуть во властные структуры Имре Надя. Шесть тысяч человек стоя устроили бурную овацию смельчаку.

Как в 1945-м году тов. Сталин спрашивал относительно подобной овации в Москве поэтессе Ахматовой: «Кто организовал вставание?», так и в данном случае можно было спросить то же самое. Только Сталина уже не было на свете.

Через несколько дней после этого пленум ЦК отправил Ракоши в отставку. Его сменил партаппаратчик Эрне Гере, малозаметный и малопопулярный в народе политик. Венгры, это было очевидно, хотели видеть своим лидером Имре Надя, который стал символом перемен, примерно таким же, как Борис Ельцин в России конца 1980-х.

На том же пленуме в политбюро вернулся еще один человек, который сыграет в последующих событиях важную роль - Янош Кадар. Бывший министр внутренних дел, он в 1951-м был обвинен в "троцкизме", после жестоких пыток приговорен к пожизненному заключению и освобожден после смерти Сталина.

6-го октября в Будапеште торжественно перезахоронили останки расстрелянных шесть лет назад секретаря ЦК Ласло Райка и венгерских генералов, которые были признаны судом иностранными шпионами. События в Венгрии нарастали и грохотали.

12-го октября был арестован бывший глава венгерской госбезопасности Михай Фаркаш, которого Н. С. Хрущев, по слухам, называл в частных беседах "садистом" и "пугалом".

На следующий день Имре Надя восстановили в партии.

В Кремле считали, что владеют Восточной Европой по праву победителей Второй мировой войны. Желания народов этих стран никого из кремлевского начальства не интересовали, как, впрочем, и желания народа собственного.

Никто и не заикался о том, чтобы выпустить Венгрию из коммунистического блока. Разногласия в Политбюро касались мер по отношению к волнующейся Венгрии.

Жесткой позиции придерживался советский посол в Будапеште Юрий Андропов. Противником применения армии в Венгерских перипетиях был член Президиума ЦК КПСС Анастас Микоян. Остальные колебались, в зависимости от складывающейся ситуации.

Н. С. Хрущев находился среди колеблющихся. Он боялся, что его будут упрекать и пенять ему за мягкотелость. С другой стороны, он не мог допустить, чтобы кто-либо мог сказать, что при Сталине такого не было.

В июне в Будапеште побывал секретарь ЦК КПСС Михаил Суслов. В июле Микоян провел в Венгрии девять дней под видом отдыха на озере Балатон. Оба политика соглядатая, вернувшись в Москву, рекомендовали не пороть горячку.

В июле 56-го министерству обороны поручили "на всякий случай" подготовить план военной операции.

23-го октября, когда студенты Будапештского политехнического института решили провести митинг солидарности с жителями польской Познани, где в это время тоже шли народные выступления, произошло первое вооруженное столкновение оппозиции с властью.

На митинг пришло около двухсот тысяч человек – очень много для страны с населением в десять миллионов. Требования ораторов были простыми - проведение свободных выборов, отмена цензуры, вывод советских войск. В парке молодежь, помимо требования эфемерных свобод, сумела конкретно разрушить статую Сталина - остались только сапоги.

Студенты попытались прорваться на радио, чтобы прочитать свои требования в эфире. Охрана открыла стрельбу на поражение. В ответ демонстранты захватили несколько полицейских участков и пунктов гражданской обороны, где хранилось оружие. К вечеру власть в городе оказалась в руках вооруженных восставших.

В тот же день Президиум ЦК КПСС принял решение немедленно ввести войска в Будапешт. Хрущев в 11 вечера по московскому времени приказал начать армейскую операцию. В два часа ночи 24-го октября армейская операция по ликвидации венгерского вольнодумства началась.

В 8 часов 13 минут утра 24-го октября радио объявило, что главой правительства Венгрии стал Имре Надь. Новый лидер говорил о демократическом социализме и вечной дружбе с СССР. Одновременно Надь потребовал вывести из страны советские войска. Он просил убрать солдат и бронетехнику с улиц Будапешта, чтобы не раздражать народ.

Надь назвал студенческие выступления 23-го октября народно-освободительным движением, пообещал многопартийную систему, распустил госбезопасность, отменил цензуру и назначил министрами оппозиционных интеллектуалов. Это был не вызов Москве, это была настоящая революция. Согласно словарю коммунистов – контрреволюция.

Хрущев и его соратники, как и в Москве в августе 1991-го, рассчитывали, что один вид танковых колонн приведет население к повиновению. Планировали обойтись силами войск, постоянно расквартированных в Венгрии, - двух механизированных дивизий, объединенных в особый корпус под командой генерала Петра Лащенко. Солдатам было приказано не применять силу.

В танки и БТРы полетели бутылки с зажигательной смесью. Отчаянная молодежь продемонстрировала свои намерения. Сгорело восемь машин, потери первого дня противостояния составили 20 человек. На другой день был уже по приказу открыт огонь по демонстрантам на площади Кошута. Было убито 60 венгров. Советские танки стояли напротив правительственных зданий, не глуша двигателей. Известно, что связываться и вести бои с венгерской армией советские не намеревались. Сражение, даже с заведомо слабейшим противником, могло обернуться большой кровью, которая Москве не была нужна.

Военная разведка пугала Кремль депешами о "концентрации натовских сил на австрийских аэродромах". Это было неправдой. Австрия была нейтральным государством, "концентрироваться" на ее территории никто не мог. Мир в те дни посылал в Венгрию гуманитарную помощь. Для этого использовались и военно-транспортные самолеты, как в бывшем СССР в 1991-92 годах, но все делалось открыто. Каждый груз мог быть проверен. Но непредсказуемость реакции Запада усиливала опасения Москвы.

С 28-го октября по 2 ноября Президиум ЦК КПСС непрерывно обсуждал положение в Венгрии, прерываясь лишь на еду и сон. За силовое подавление "контрреволюции" выступал один Климент Ворошилов, утративший к тому времени всякое влияние. Остальные, включая министра обороны Жукова, высказывались в том духе, что войска надо выводить и искать общий язык с Надем, который, хоть и не вполне "наш" человек, зато способен контролировать ситуацию. 
30-го октября советские войска покинули Будапешт.

События в Венгрии вполне могли пойти по мирному, «спокойному» варианту.

Все переменилось 31-го октября. Демонстранты взяли штурмом Будапештский горком партии, ненавистное народом место. Взбешенная молодежь, потеряв многих своих сторонников после автоматных очередей охраны, линчевала около 20 человек. Среди растерзанных был и первый секретарь горкома Имре Мезе. В городе начали отлавливать и вешать на деревьях головами вниз офицеров ГБ, которых опознавали по крепким желтым ботинкам, которые выдавались агентам со складов их «конторы».

Многих кагебистов сжигали и мучили перед смертью. Гнев венгров был ужасен.

Никто не знает кто именно организовал побоище перед горкомом и в самом горкоме.

Есть мнение, основанное на инфомации, что провокацию организовали венгерские чекисты. Правда существует и другое мнение, говорящее об участии хортистских группировок в этой акции.

Пролитая в Будапеште кровь резко изменила настроения в Москве. Не успели вывести войска из города, и вот результат - таков был главный лейтмотив выступлений на Президиуме ЦК. "Только с помощью оккупации можно иметь в Венгрии правительство, поддерживающее нас", - подвел итог прений Михаил Суслов.

1-го ноября венгерское правительство денонсировало Варшавский Договор, заявило о нейтралитете и потребовало вывода иностранных войск.

Свой выбор сделал Янош Кадар. Проголосовав на заседании кабинета вместе со всеми, он на другой день тайно вылетел в Москву. 3-го ноября там было сформировано Рабоче-крестьянское правительство Венгрии. 4-го ноября его членов доставили в советскую ставку в Сольноке. 7-го ноября новый правитель въехал на советском бронетранспортере в покоренный, присмиренный, обугленный Будапешт.

Для участия в операции "Вихрь" было выделено 17 дивизий: 60 тысяч военнослужащих и шесть тысяч танков. Командовал первый заместитель министра обороны, знаменитый военачальник Второй мировой войны маршал Иван Конев.

Чтобы обезглавить венгерскую армию, министра обороны Пала Малетера и начальника генштаба Иштвана Ковача с группой старших офицеров 3-го ноября пригласили на советскую военную базу для переговоров. Там венгры были арестованы.

В ночь на 4 ноября дивизии Конева начали наступление на Будапешт. Маршал приказал войскам "оказать братскую помощь венгерскому народу в защите его социалистических завоеваний, в разгроме контрреволюции и ликвидации угрозы возрождения фашизма".

В начале шестого утра Имре Надь в обращении к народу обвинил СССР в агрессии.

Венгерской армии советское командование приказало оставаться в казармах, грозя в противном случае уничтожением. Большинство подчинилось. Некоторые подразделения вступили в бой вместе с вооруженными рабочими и студентами.

Конев применил ту же тактику, которую использовал одиннадцатью годами ранее при штурме Берлина: на узкие улицы европейского города вошли десятки, сотни танков. Защитники Будапешта забрасывали их "коктейлями Молотова" и стреляли с верхних этажей.

За три дня боев погибли 2652 венгра и 640 советских военнослужащих, ранены были соответственно 19226 и 1251 человек. 26 солдат и офицеров за участие в необъявленной войне стали Героями Советского Союза. Получил четвертую звезду Героя и маршал Жуков.

Разбираться с "контрреволюцией" прибыл председатель КГБ Иван Серов. Начались массовые аресты. Задержанных вывозили на территорию СССР, чтобы все происходило тихо и без помех.

Замминистра внутренних дел Михаил Холодков, командированный в Закарпатскую область, докладывал своему руководству, что Серов приказал приготовиться к приему в лагерях 4-5 тысяч человек.

Заключенные в одном из эшелонов сумели выбросить на ходу записку, что их отправляют в Сибирь. Венгерские железнодорожники объявили всеобщую забастовку. Серов приказал после этого пользоваться закрытыми грузовиками для вывоза контры.

За свою деятельность в Венгрии Серов получил полководческий орден Кутузова I cтепени.

Имре Надь и некоторые его министры 4-го ноября укрылись с семьями в югославском посольстве. Советский танк обстрелял 5-го ноября здание посольства, при обстреле погиб советник. Тито отказался выдать венгров. Тогда Надю и его соратникам пообещали беспрепятственный вылет в Белград в сопровождении югославских дипломатов. Но автобус направился из посольства не в аэропорт, а во двор венгерского МВД, где югославам велели тихо и быстро отправляться домой, а членов свергнутого правительства арестовали. А что? Кто-то недоволен? Скажите вслух.

Сначала арестованных вывезли в Румынию и содержали в комфортабельных условиях, но в апреле 1957-го года вернули в Венгрию и судили на закрытом процессе.

Надь, бывший министр обороны Малетер и публицист Миклош Гимеш были приговорены к расстрелу, остальные - к разным срокам тюрьмы.

Просьбу о помиловании осужденные подавать отказались.

Есть информация, говорящая о том, что на расстреле Надя и его людей настоял Янош Кадар, желавший отомстить за свой арест и пытки в 1951-м году. Говорят, что Кадар лично присутствовал при исполнении наказания.

После казни Надя в Венгрии больше не было политических репрессий. Интернированных в СССР вскоре вернули на родину. Осужденные по делам, связанным с событиями 1956-го года, получили амнистию. Желающим не мешали эмигрировать.

Венгрия была единственной страной соцлагеря, к которой Запад не имел претензий по части прав человека.

Секретарь ЦК по идеологии Дьердь Ацел (от слова ациль – избранный, иврит), которого, как вспоминают осведомленные люди, в Москве недолюбливали за еврейское происхождение и нежелание выпивать и играть в домино с советскими "товарищами", сумел найти общий язык с интеллигенцией.

Кадар умер в 1989-м году через три недели после торжественного перезахоронения останков Имре Надя.

За давностью лет спрашивать за события 1956-го года оказалось не с кого. Венгрия - единственное постсоциалистическое государство, где не предпринималось даже попытки судить кого-либо за прошлое.

Михаил Горбачев и Борис Ельцин публично признали подавление венгерского восстания ошибкой. Власти Будапешта удовольствовались этим и не требовали от Москвы официальных извинений, тем более материальной компенсации, предпочитая участие в выгодных проектах по транспортировке российского газа в Европу.

Несколько примечаний.

Глава КГБ в конце 80-х Крючков в докладной записке Горбачеву: «Вокруг Надя создается ореол мученика и бессребренника, исключительно честного и принципиального человека. Особый акцент во всей шумихе вокруг имени Надя делается на то, что он был «последовательным борцом со сталинизмом», «сторонником демократии и коренного обновления социализма».

Крючков официально подтвердил в своей записке, что на основании документов архива КГБ СССР Имре Надь был агентом ГПУ-НКВД и занимался доносительством в 30-е – 40-е годы.

Крючков, который работал в советском посольстве в Будапеште вместе с Андроповым нарушил святое правило специальных служб – разгласил имя тайного сотрудника (срок давности к таких делам неприменим – имя агента всегда должно оставаться секретом).

Получив эти документы, венгерские историки возмутились: это фальшивка, документы подделаны! Но, скорее всего, документы подлинные: всех сотрудников Коминтерна заставляли сообщать о «врагах». Какой же ты коммунист, если не выявляешь «врагов народа»? Какой ты большевик, если не помогаешь НКВД? После 1945-го года Имре Надь вернулся в Будапешт. Он занимал различные посты в правительстве, был членом Политбюро. После смерти Сталина новый председатель Совета министров Георгий Маленков посоветовал венграм поделить посты руководителей партии и правительства. Матьяш Ракоши остался первым секретарем ЦК Венгерской партии трудящихся. Имре Надь возглавил венгерское правительство. Советским руководителям он понравился еще и потому, что в венгерском Политбюро, по мнению Москвы, собралось слишком много евреев, начиная с самого Ракоши. А Надь был чистокровным венгром. На него и сделали ставку в Москве.

Янош Кадар был членом Политбюро Венгерской коммунистической партии. Когда компартия слилась с социал-демократической партией в единую Венгерскую партию трудящихся, его сделали заместителем генерального секретаря.

Одновременно Кадар был министром внутренних дел (до июня 1950-го года). Он сначала участвовал в организации политических процессов, а потом сам стал жертвой столь же ложного обвинения.

Советские чекисты, работавшие в Венгрии, сообщили в Москву, что «Кадар не заслуживает политического доверия, до 1939-го года поддерживал контакт с троцкистами, после ареста в 1944-м году, якобы, бежал из-под ареста». Москва дала санкцию, и Яноша Кадара приговорили к пожизненному заключению. Он отсидел три года. В 1954 году его реабилитировали и вернули на партийную работу.

То, что по слухам Янош Кадар сам присутствовал во время казни Надя, а потом позвонил Хрущеву, рассказал, что приговор приведен в исполнение. В этом было, конечно, и что-то личное: Кадара когда-то сильно мучили в тюрьме. Он считал Имре Надя виновником своих страданий...

Мы же говорили в самом начале этой статьи, что все очень сложно в этой жизни.