Жаба, пепельница и счетчик грунта

В конце восьмидесятых в Якутию пришли два красавца-землесоса. Те, кто видел
землесос вблизи, скажет мне: ну как это убоище может быть красивым? Это же
сплошное сплетение непонятных труб и механизмов, некрасивых с точки зрения
обывателя, загнутых непонятным матюком, часто откровенно ржавых, и вообще –
какие-то они… неказистые, что ли…

Наверное, сказавший так будет прав. Особенно если сравнивать обводы
землесоса, землечерпалки – и стремительного пассажирского лайнера, или
какого-нибудь военного крейсера.

Но ведь для этих больших и уж точно красивых пассажиров али крейсеров нужно
проложить фарватер, углубить дно до необходимой глубины, построить порт,
защитить его от волн, и сделать еще массу необходимых вещей. Кто будет
делать? Технический флот, такой некрасивый и неказистый на вид. То есть,
землесосы в том числе.

Эти два землесоса были построены в Финляндии. Знающим людям это говорит о
многом. Там были невероятные по тем временам удобства. Приятного зеленого
цвета ковровые покрытия с длинным ворсом, электрические чайники/кофеварки
даже в каютах рядового состава приводили в изумление всех, кто заходил в
гости. В 1989 году там были ДВА общественных ВИДЕОМАГНИТОФОНА И БОЛЬШИХ
ТЕЛЕВИЗОРА – один комплект для офицеров, другой – для рядового состава. Так
ведь это то, что осталось, а что там было изначально, при приемке, знали
только избранные, те, кто принимал судно. Мы на своем «Витиме» братской
чешской постройки, например, крутили кинопленку на проекторе.

На каждом из этих судов был счетчик грунта. Ну, кому у нас нужен счетчик
грунта на землесосе? То есть, тот небольшой механизм, который считает
землесосную работу? А приписывать тогда, что, вообще нельзя будет? Эта же
бяка всем расскажет, что мы тут делаем в реальности?! Как жить?!??!

А как в действительности проводилась работа? В начале навигации на хорошее,
«теплое» место приезжала промерная партия, гидрографы. Мерили дно,
удивлялись малой глубине, докладывали наверх по инстанции. На это место
пригоняли… кого? Ну, того, кто здесь отлично и ударно проработал в прошлую
навигацию. Приходил тот же землесос, который в прошлом году здесь работал, к
нему подъезжали на своем катере гидрографы, и уже ему, землесосу, сообщали о
реальном положении дел. То есть, о том, где нужно углублять дно
по-настоящему. А не те свистульки, которые подавались по инстанции наверх.

Землесос приступал. Сосал, как неродной. Углублял просто зверски. Но потом,
через какое-то время, углубление приостанавливалось, и затихало вовсе.
Понимаете, та штука, которая сосет (она называется «сосун» в обиходе) может
опуститься, скажем, до 14-ти метров. А углубить надо на 6 - 7,5 метров. Ну и
углубляют. Потом наступает конец лета, землесос улетает в более теплые края,
куда-нибудь в Якутск, на отстой, до следующей навигации.

На следующий год промерная партия приезжает на то же место и вскидывает руки
в искреннем изумлении: надо опять копать и углублять! А что случилось,
спрашивают сверху? Да нанесло, говорят гидрографы, глубина опять 3 метра.
Как? А вот так – стихия, природа, течение, нанесло, одним словом. И туда
опять посылают. Кого? Того, кто отлично отработал на прошлой навигации, и на
позапрошлой. Как вы уже поняли, там как было 5, или 6, или 7 метров, так и
осталось. Приедут, сосун воткнУт в дно и стоят в задумчивости, пуская его
изредка. Ловят рыбу, охотятся. Север – хорошее место для этого. (Пример -
http://maximblog.livejournal.com/6535.html)

И вдруг – такое оскорбление, счетчик грунта. Это куда же, в какие ворота?
Ведь за бумажные месяцы работы все получают блага. Вот те конкретные
землесосы работали в местах, где коэффициент за удаленность района от благ
мирских и суеты достигает 2,0 – 2,2. Я сам работал только до 1,8 – устье
Лены. То есть, обычная зарплата увеличивается вдвое, если не больше. Плюс
северные надбавки за непрерывный стаж работы на очень Крайнем Севере. Это
10-процентные надбавки, максимум их было шесть, получали через каждые
полгода, а вторая и четвертая – через год работы. Как правило, все, кто
работал со мной рядом, имели по шесть. Это – еще 60% к зарплате. Да плюс так
называемая обработка – когда на борту не хватает несколько человек команды,
и другие берут на себя их часть работы, как правило, двое обрабатывают
третьего. Это добавляет половину ставки каждому из них (на которые, опять
же, начисляются все положенные надбавки).

За то, что промерная партия проверяет дно после навигации, и докладывает,
что там уже небывалая глубина в короткие сроки, за то, что земснаряды
сэкономили много топлива (ну, конечно, ведь столько простояли), и еще за
что-нибудь хорошее – вот за все это каждый из участников соцсоревнования
получает премии, и довольно весомые. На землесос, на котором я работал,
выделили республиканскую премию (автономной Якутской ССР), кроме обычных
месячных, квартальных и проч. Ну и далее – везде, то есть, и в управлении, и
выше, и выше…

А тут гля… – счетчик грунта. Ну как это стерпеть?

Короче, сделали из него пепельницу. Написали в контору, что поломался.
Оттуда почесали, и запросили финнов. Приехал из своей далекой Финляндии
настоящий финн. И за немалую денежку восстановил/отремонтировал. Вместо
пепельницы опять появился счетчик. Ну и как дальше жить? Сломали на фиг
второй раз. Доложили. Ну не вызывать же специалиста каждый месяц? Не
выдерживает эта сложная и хрупкая финская штуковина реалий нашей суровой
северной жизни. Начальство плюнуло, да махнуло рукой. Все искренне
вздохнули, и начали работать, как и раньше, по старинке. То есть,
работоспособность земснаряда 600 кубометров в час, умножаем на 24 часа
непрерывной работы, и на дни, которые земснаряд находился в заданном районе.

А землесос, в общем-то, стоит, не работает. В смысле, не всегда.

Красивая пепельница получилась.

Но на этом не все приятное закончилось. Для работы землесосу нужно завозить
якоря. Этим занимается небольшой катер, мотозавозня, или, по-простому,
завозка. Небольшой такой дыр-дыр. На обычной завозне есть экипаж, два-три
человека, они, кроме основной работы, делают там что-то важное, ремонтируют,
протирают влажной ветошью, и так далее.

На этих неправильных финских землесосах тоже были завозни, прямо на палубе
стояли, на кильблоках. Компактные, но мощные, и были они ярко-оранжевого
цвета. За их обводы и некую насупленность их звали теплым словом «жаба».

Но они были из следующего, космического века, который тогда уже наступил в
1989 году в Финляндии, но еще не наступил в то же время в Якутии. Эти
завозки были – внимание на экран – радиоуправляемые. То есть, спускают этот
катер на воду, вешают пульт на шею оператору, тот на расстоянии заводит
двигатель, на радиоуправлении подводит к борту, где катеру кладут на попу
якорь в полторы-две тонны. Затем оператор ведет его к цели, сбрасывает якорь
там, где нужно, и ведет катер за следующим якорем. Всего якорей было
пять-шесть. И все это происходит на радиоуправлении?! В 89 году?!

Это неправильно, подумали наши люди. И сломали все это на хрен. Посадили
туда три человека экипажа: капитан, старпом, моторист-матрос. Все, теперь
все в порядке. На каждой жабе были люди, которые тоже теперь могли работать
в отдаленных районах вместе с судном, и получать те же деньги, что и все
остальные. Ведь всегда найдутся родственники, которым тоже нужна хорошая и
непыльная работа.

Так жабы обрели свои экипажи.

P.S. Служба и работа в условиях Севера – очень тяжела. Пусть вам не
покажется, что мне хочется очернить людей, сильных, выносливых и умелых, что
работают там. Поскольку я, будучи на их месте, поступил бы точно так же –
наверняка. Просто хотелось поделиться увиденным.  Источник