Мир

Когда наступит мир, наконец-то?!
Перестанем ненавидеть и воевать. Когда?!.. 

Только в одном случае. 
Когда поднимемся над ненавистью.

И станем близкими людьми. 
Зачем воевать близким. 

Какой простой вывод. 
Кого-то разочаровывает, говорят, - А мы-то думали, ты предложишь что-то серьезное… 

Простой вывод. 
Но нет глубже его. 

За ним тысячелетия мудрости. 
Как подняться над ненавистью. Как?!

Я тогда преподавал в двух киношколах.
Одна была в Иерусалиме, учились в ней ребята религиозные. 
Называлась она «Маале». 
А другая находилась в Сдероте, училась в ней светская, свободная молодежь. Называлась колледж «Сапир». 

Был у меня в «маале» такой золотой ученик, очень близкий мне по духу. Вот вам пожалуйста, худенький еврей из Йемена, а мне, как сын. Я называл его «Тарковский». Ну, просто, как перевоплощение Тарковского передо мной, - такой он был. И по мысли, и по философии жизни, и по тому, как смотрел лучшее русское кино. Ну и по тому, как снял свою курсовую. 

Показывал он мне ее на большом экране. Важен был ему мой «русский глаз». 
Сидел я, смотрел и думал, - надо же, думал я, это же Канны, или на худой конец – Венеция. Какое кино?!.. С одной стороны гордость поднималась за то, что у меня такой ученик, а с другой была мысль, как он смог?!.. Как проник в это чувство?! Как сумел достать меня?!.. Как я за свои, тогда 45 лет, не докумекал до такого ощущения, а он, - раз! и почти без труда… и такая легкость, и такая «тарковская» высота. Нет, мне такой фильм не сделать, думал я. 



Он мне показывал рабочий вариант фильма. Что там было? Описать это не просто. Там не было выпуклой истории. Были там мысли арабского мальчика и еврейского. И жизнь того и другого. Каждый хотел стать художником. Каждый рисовал, что видел. Ходили они по тем же иерусалимским улицам, замирали и рисовали в воображении, но каждый свое… своими красками, своей манерой… 

У каждого из героев были непримиримые семьи. У одного – «израиль без арабов». У другого, - «палестина без евреев». Вот на этом фоне и рисовались портреты этих детей. Они как бы «летали над землей нашей грешной», смешивали краски, творили и очень любили это дело. 

Но в фильме не был конца. «Тарковский» искал, чем бы закончить этот фильм. Советовался со мной, слушал, и, в то же время, не слушал меня. Так, я помню, говорю с ним, а он в окно смотрит. А за окном ничего нет. Стена дома, что напротив и все. Но это «ничего» для меня, а для него всякие картины, которые он в себе прокручивал. Мечтательный был мальчик… 

Однажды он удивил меня. Сказал, что хочет закончить этот, в принципе, лирический фильм, не лирически. Хочет, чтобы отец арабского мальчика подорвал себя на центральном иерусалимском рынке, и, конечно, чтобы отец еврейского мальчика оказался бы рядом с ним. Я сказал ему, что это как-то не вяжется у меня со стилем фильма. Он задумался. Промолчал… 

До экзаменов оставался где-то месяц… Он должен был финишировать… Искал как… Были еще несколько концов, которые он предлагал, уже не помню и каких. Да и этот запомнил, только потому что тому было продолжение. 

Как я уже сказал, в то же самое время, я преподаю в колледже «Сапир». 
И есть у меня там студент по имени Мухаммед. Наш израильский араб, такой веселый парнишка, высокий, его все любят, рассказывает байки, и над арабами посмеивается, и над евреями. 

И вот садится он напротив меня и начинает читать свой сценарий. Он о судьбе подростка из Газы, который не находит себя, мечется, и в конце-концов решает мстить за то, что в тюрьме его отец, что брат его погиб, ну и за всю жизнь порушенную. И вот этот подросток находит террористов, которые надевают на него пояс со взрывчаткой, и он пробирается к центру Тель-Авива, чтобы там взорваться… но тут видит своих знакомых арабов, которые, радостные, приближаются к нему по улице… окликают его… он медлит со взрывом… медлит… но не может его уже предотвратить, вбегает в подъезд какого-то дома и взрывается там один… 

- Ну как? – спрашивает. 
Осмысливаю. 
- У меня сомнения, - говорит Мухаммед.
- Какие? – радостно спрашиваю. Думаю, сомнения делать фильм или не делать.
А он говорит: - Вбегает он в подъезд, или взрывается на улице. Но тогда и друзья его погибают. 
- А все остальные? – спрашиваю
- Ну, все остальные естественно, - отвечает. – Он же мстить пришел. Они все для него захватчики. 


- Давай прежде поймем в какой драматической ситуации находится герой, - говорю (так обычно Митта разбирал с нами сценарии…)
- В очень драматической, - отвечает, - Он пытался жить по другому, на работу не устроился, дома ему плохо, все друзья уже давно его подбивают это сделать, отомстить за отца своего…
- А мать? – спрашиваю
- Мать не против. Ты не знаешь той реальности, - говорит он мне, - Мать даже «за».
- Ты его понимаешь? – спрашиваю. 
- Как героя - понимаю.
- Сопереживаешь?
- Иначе бы не писал… ему очень плохо. 

Беру паузу. Думаю, чтобы ему посоветовать. 

- Знаешь в чем дело, - говорю, - Проблема для меня в том, что в основе сценария этого, - ненависть. Не попытка разобраться, не какие-то сомнения, которые разрывают героя, нет. Есть враг, есть виноватые в этой моей поломанной жизни. И есть способ отомстить… А если бы, - говорю, попытаться, ну хотя бы попытаться, усложнить героя, чтобы он мучался перед тем, как принять это решение, что бы были у него какие-то внутренние разборки с собой, что бы вот так порассуждал бы он о жизни и смерти, о любви… То есть к чему я клоню, к тому, что я лично – за фильм размышление… в таком фильме есть глубина… а в этом – ненависть. Может быть ты попробовал бы с высоты любви написать сценарий? 
- Любви к чему? – спрашивает
- К человеку, - говорю. 

В этот день мы расстались каждый при своем. 
Потом была неделя, когда на меня свалились тонны работу, было не до учеников… 

Прошло несколько месяцев. 

И вот, как сейчас помню, это был январь, или февраль. 
Я уже сутки сидел в монтажной с фильмом о Корчаке. 
Грыз ногти. Не получалось. 

И вдруг, мой монтажер, Яша, в полумертвом состоянии переключая телеканалы, выпрямляется, и говорит, - теракт в Иерусалиме.
Смотрим, - камера гуляет вокруг автобуса, полиция мечется, кто-то кричит в камеру, плачет женщина, до сих пор помню ее лицо…Объявляют, что террорист-смертник подорвал себя в автобусе в Иерусалиме, десятки погибших и раненных. 

Мы выругались. Смотрим, молчим… Но наша действительность, она такая безжалостная, проходит совсем немного времени и вот уже боль притупляется… и надо продолжать монтировать, послезавтра сдача фильма…И этот теракт отходит куда-то в подсознание. 

Мы работали всю ночь. К утру в последний раз включили новости. Теперь уже было все более-менее ясно. Даже объявляли имена погибших. Объявляют… слушаем полуживые, до ужаса хочется спать. 

Вдруг, сквозь туман, слышу знакомое имя… Открываю глаза. Послышалось?!.. Смотрю на Яшу. Он кемарит… Расталкиваю его, спрашиваю, - слышал такую-то фамилию?!.. Понимаю, что бесполезно спрашивать. 

Начинаю переключать на другие каналы. Там те же новости. И вот, попадаю, наконец, на перечисление фамилий. Показывают даже фотографии некоторых… 

И тогда я слышу его фамилию. 
И понимаю, сомнений быть не может. 
Встаю. 
Боже мой!.. Сморит на меня, не улыбаясь, мой «Тарковский». 
Молоденький, худенький, мой любимый ученик. Он. 

Что испытал?.. Ну как это опишешь?!.. Шок. Страх. Боль. Тоску. Обиду… 
Все вместе собралось в какой-то гул… 
Яша на меня смотрит. Спрашивает, - Что?!.. Вскакивает, - Кто там?!.. 
Я говорю, - Тарковский. 
– Тарковский?!.. Какой Тарковский?!.. Ты что?! 
– Мой ученик, - говорю… И думаю, почему-то о том, что он не успел закончить этот свой замечательный фильм… Все. Нет парня. 

Потом Яша сам переключает каналы… И там снова перечисляют имена погибших… снова слышу его имя, объявляют где он будет сегодня похоронен. У нас это быстро. 

Думаю, надо идти. А имена продолжают перечислять… И тут объявляют, что уже известно, что это был террорист-одиночка и даже его имя известно. И говорят его имя. Мухаммед… 

Я не знаю, как я устоял на месте. Меня так вставило, как никогда в жизни!.. Мухаммед?! Мой Мухаммед?!.. Моя сценарная голова тут же открутила весь этот фильм обратно. 

Это было, как в худших сценариях!.. 
Почему я подумал, что это мой студент Мухаммед?!..

да потому что все сходилось!.. И его сценарий, и я, стоящий между этим двумя учениками… 
И тут же пришла мысль о том, что это я виноват во всем. 
Да-да, помню, как сейчас. Помню, как все опустилось во мне. 
И снова из тумана послышался испуганный голос Яши, - Что?!.. Что случилось?!.. 

Теперь уже он тряс меня… 
- И это мой ученик, - сказал я. 
– Кто?! 
– Мухаммед!.. 
– Ты что, с ума сошел?! – спросил Яша!.. 
- Мой ученик, - повторил я… 

Яша смотрел на экран… стал снова переключать… пока на первом государственном канале не нашел самые подробные данные. 

А я стоял, и не знал, что делать… 
И тут из пустоты выплывает голос Яши, - Фу-у, напугал, - говорит он, - Какой это твой ученик, вот послушай, - Мухаммед, 54-х лет, житель какой-то там деревни… 

Я выхожу из шока… Вздыхаю как-то… Наконец понимаю, что это не мой Мухаммед… Но, от этого лучше не становится. 

В этот день я был на похоронах «Тарковского». Там меня никто не знал. Люди много плакали. Семья многодетная, семеро братьев и сестер… Но было странное ощущение, что для многих из них то, что случилось, не было неожиданностью… Смерть этого мальчика… Или это мне так показалось. Но вдруг почувствовал, что и для меня тоже. Что-то было в нем «не от мира сего». 

На следующий день я уже торопился в «Сапир». 
Встретил Мухаммеда. Отвел его в сторону, рассказал, что погиб мой лучший ученик. Рассказал про него. Какой он был, какой фильм он делал замечательный. Теперь Мухаммед молчал. Я сказал ему честно, - я чуть не умер от страха, когда услышал твое имя, подумал сначала, что это ты. 
Он сам испугался от этих моих слов. 
Я сказал ему, что я обвинял себя, что не смог объяснить ему тогда, почему я против такого фильма. Объяснить внятно. Он сказал, - не вините себя, я бы тогда не послушал. Весь ужас, - говорит, - что нет одной правды. Я сказал ему, - для меня есть. Если ты мой ученик, я снова повторяю тебе, - надо делать фильмы с высоты любви. Я уверен в этом. Все остальные фильмы исчезнут. А эти останутся… 
На том и расстались. 

Еще впереди было три месяца учебы. 
Мухаммед не пропустил ни одного занятия. 
Все свои лекции, беседы, я внутренне направлял к нему… 
Проверял, услышал он меня или нет?.. 
Он мне стал близок… 
Или я изменился, или он стал другим, но мы сблизились. 
Мне нравился этот высокий, улыбающийся парень… я видел, он старается понять, разобраться… И ребята крутились вокруг него, и он вокруг них… и фильмы они снимали, помогая друг другу во всем. 
Да еще нас бомбили часто…( Колледж «Сапир» находится в городе Сдерот. Все эти годы я вместе с моими студентами евреями, арабами, бедуинами, черкесами прыгаю в бомбоубежище. Город бомбят почти каждый год. В классах табличка, почти блокадно-ленинградская, что класс этот опасен при бомбежке и при сирене надо успеть спуститься вниз…
И вот мы регулярно спускаемся. И мы здесь все равны. И я, и Мухаммед, и все ребята.)

… Через три месяца закончилась учеба и мы попрощались…
Потом мы долго не виделись. 
Я снимал что-то, Мухаммед подрабатывал где-то… 

Через пять месяцев начался новый учебный год в «Сапире», я вернулся преподавать. 
И тут же, в первый день, он пришел. 
И принес свой новый сценарий. 
Я остался после занятий. 
Попросил его прочитать мне. 
Видел, что он сам очень хочет этого, и я хотел. 

Он начал читать. 

А я начал плакать. 
Не мог сдержаться. 
Это был Мухаммед-Тарковский… 
С историей о бедуинской девочке, которая очень хотела учиться. 
С такой нежностью все было написано, с такой любовью... и такое там было высокое искусство!.. не описать!

Он дочитал сценарий до конца. 
Я обнял его. 
Он меня. 
Так и стояли. 
И я подумал, - почему бы нам так не жить…


Этой истории уже несколько лет.
За это время много всякого произошло. 
И трагичного тоже немало. 

И если вы считаете, что я наивен, полагая, что так можно жить… 
Так я отвечу вам, - нет. Я не так наивен. 

Сегодня мы так жить не можем. 
Нельзя сразу исправить человека. 
Придет новая беда и снова вспыхнет ненависть…

Чувство, которое я испытал, когда стоял вот так, обнявшись с Мухаммедом, - это не состояние настоящего, но это состояние будущего. 

К которому мы придем рано или поздно. 

Непримиримые, ненавидящие друг друга, диаметрально противоположные, - мы будем стоять вот так, обнявшись…

И не только мы, все человечество. 

Как бы фантастически это не казалось сейчас, - нас ждет мир без границ. 

Но если мы захотим раскрыть границы уже сегодня, нас ждет резня. 

Как много тех «добрых людей», которые толкают нас, - сделайте это сейчас!

Они не понимают природы человека. Все это их «добро» обернется во зло! – в еще большую ненависть, непонимание, в полный разрыв. 

Пока в опасности жизнь человека, - законы должны быть жесткие. 

Никто прямо сейчас не готов к объединению. 
Даже Объединенная Европа, - фикция. 

Между непростым сегодня и светлым завтра, - пролегает самый главный этап.
Самый главный!.. Хочу это выделить!
Этап учебы. 
Его нельзя перескочить. А мы все время пытаемся это сделать.

Учебы?! Вы разочарованы?!.. Но никуда от этого не деться!.. 
А как иначе раскрыть человеку, что живем мы в глобальном взаимосвязанном мире, а не каждый в своем мирке. Вот это надо передать всем!.. Что мир, - он как один организм, как шестереночки, крутящиеся вместе, и об этом сегодня на каждом углу кричат ученые! И если мы, как шестеренояки, крутимся вместе, синхронно, с взаимопомощью, и сопереживанием, то вот она – здоровая экономика, настоящее воспитание, вот она, - безопасность страны ( а мы столько денег на это укладывали!) Вот оно - счастливое существование вместе! Когда «я» превращается в «мы».

Счастливое, потому что только так мы создадим баланс с Природой. 
Она - вокруг нас, - это Единое поле, равновесное и любящее… 
Соединяясь, мы, становимся частью этого поля, а не гнойным аппендицитом, который срочно надо вырезать. 
Мы становимся ребенком внутри матери. 
И она дает нам полную безопасность, абсолютный покой. 
Если мы соединены. 
В принципе, эта наша учеба, она о том, как жить вместе, а не ненавидеть.

Есть много стадий в ней…
И теоретических, и практических.

Но главная цель ее, - придти, наконец, к пониманию одной великой истины, - Мы все время пытались исправлять кого-то, над кем-то властвовать, а исправлять нам надо – себя. 

Поймем это, - и тогда все произойдет. 
Откроется новый мир. Единый. Без границ. 

Послесловие: 
Эх, был бы я мультимиллиардером, или нет, если бы я сумел объединить всех мультимиллиардеров! Я бы сказал им, - ребята, мы безусловно крутые, у нас все есть, и это мы правим миром… Но, согласитесь, стало скучно жить в последнее время… Я предлагаю вам поиграть в настоящую игру, - давайте изменим мир. 

Положим несколько сот триллионов на то, чтобы во всех садиках мира, школах, колледжах, институтах, на рабочих местах, на курсах по безработице, везде, на радио, телевидение, в интернете, во всем, что нас окружает, в рекламе, везде-везде!!!... что бы с утра до вечера, нам бы «промывали мозги», умно, талантливо, просто, рассказывали бы о том едином мире, в котором мы живем, и о том, что мы все связаны, что никуда нам не деться, что мы просто вынуждены будем соединиться!.. чтобы вместо обычной чернухи, говорили нам о том, сколько великой любви есть вокруг, сколько ее есть в человеке, он даже не догадывается об этом!... А сколько ее есть в Природе вокруг нас!.. И чтобы рекламировали нам не людей «хапающих», а людей любящих, отдающих… И чтобы не хотели на нас заработать, а хотели, чтобы заработали мы. Объединившись. Что бы капали и капали нам на мозги и на душу высокими благородными примерами… И мы бы сами не поняли как, но вдруг, поверьте, мы бы захотели этого… Мы бы позавидовали чистым помыслам, позавидовали бы тем, кто умеет так любить, отдавать, дружить, Мы бы захотели стать такими же!.. Это желание проросло бы в нас… мы бы создали нам и нашим детям такое доброе окружение, которое бы изменило и их и нас. Ну что может быть выше этого!.. 

Но даже пока и нет у меня этих триллионов, и пока не слышат меня «денежные мешки», но вот даже сейчас, я, пишущий, вы – читающие, если мы, начнем сееть это доброе, светлое, вечное…пусть помаленьку, стремиться к нему… к этому единству… к этим Законам Мироздания, которые Любовь, Равенство… мы перевернем мир… мы двинем мир к этому единству… потому что мы создадим сеть мыслей… великую «ловушку», в которую попадут все… ведь в каждом есть эта точка добра, взаимной помощи. Мы ее пробудим в человеке… И тогда вдруг прекратиться весь этот эгоистический бардак и почувствуем мы, как хорошо быть вместе… и заботиться друг о друге хорошо! Потому что, никуда нам не деться с этого шарика. И от Законов природы не убежать.