Незамеченная катастрофа

Незамеченная катастрофа Хлеба и зрелищ. Сколько человечество себя помнит, столько оно живет с этим девизом. С появлением телевидения зрелищная составляющая разрослась, как опухоль. Хлеб уже запихиваем в рот, не отрываясь от экрана, не замечая, что едим. Зато события на экране валом цунами поглощают наши интересы. Наш мозг теперь поглощен потоками внешней информации, которая заставляет нас сопереживать катастрофы, но отучает нас думать и помнить. Сегодня, глядя на Японию, мы уже забыли Гаити. Но это катастрофы- бури. А есть и катастрофы-штили. Одной из таких катастроф является загрязнение окружающей среды. Это глобальная катастрофа. Но есть и локальные, из которых складывается глобальная. Вот моё описание одной из таких катастроф-невидимок. Творение рук человеческих не только не воспринимаемое как ужас, но воспетое как вершина разума. И называется эта вершина великими стройками коммунизма. Брюзгунов сразу хочу предупредить, что это не научное исследование, а боль одного сознания и одной души. Это боль об уникальнейшем природном образовании- дельте матушки Волги. Равнодушный скажет: а что? Дельта как была, так и есть. Есть. Но совсем не та. Какая она сегодня может рассказать любой, посетивший этот край. Я рассказываю о своих детских впечатлениях. Я обращаюсь к ним потому, что не услышал ни описания этой тихой катастрофы, ни тем более покаяния. На Волге я появился в сорокшестом в апреле, проехав полстраны с Енисея. После Енисея ни одна река не может поразить своей грандиозностью. Но Волга в Астрахани поражала своей вездесущностью. Куда бы ты не шел, ты всюду выходил к воде. Это вызывало удивление. И ещё поражало тепло. Да, какое там тепло, просто белое солнце пустыни. В апреле мальчишки уже вовсю купались, особенно по полой воде на мелководьях. Вот это и было главное чудо дельты. Обилие воды, низкие пологие берега и изобилие тепла. За тысячелетия до человека этим воспользовалась рыба. Чтобы понять до какой степени рыба воспользовалась этим благом, подразню современных рыболовов реалиями астраханской городской рыбалки сороковых. И обратите внимание: городской, т. е на территории города. Первое, что поразило бывшего сибиряка – обилие малька. Где бы ты не заходил в воду твои ноги сразу начинали щипать тучи мальков, прямо как комары. К этой неприятности быстро привыкали. Стоило бросить в воду кусочек хлеба как вода закипала и хлеб оказывался на подушке из кипящего серебра. Это уже были мальки всяких верхоплавок покрупнее, величиной как кильки. Да они и были похоже на кильки. Но их пир длился недолго. Вскоре появлялась крупная краснопёрка, чехонь и разгоняли мелюзгу. Ты начинал понимать, что и в глубине вод твориться что-то подобное. И как показывал дальнейший опыт, не ошибался. В Астрахани нельзя было не быть ихтиологом, хотя бы маломальским. А уж представить астраханского мальчишку без удочки было просто невозможно. Тем более, что удочка совершенно реально кормила. Конец сороковых не был годами изобилия. И уже в моё первое астраханское лето я слышал мамины просьбы: Женя, пойди, поймай рыбки, базар сегодня был бедный. И я брал тутовый хлыст на котором десятым номером нитки был привязан крючок, поплавок и маленькое грузило и шел на ближайший водоём. Через полчасика я возвращался с парой сазанчиков грамм по пятьсот. Я мог бы рассказать множество историй про астраханскую рыбалку, которые сегодня могут восприниматься исключительно как сказки. Но я от этого только расстроюсь, а вы не поверите. Тем более, что я пишу не про рыбалку, а про катастрофу. Полагаю, что когда люди слышат об астраханской рыбе, то представляют себе осетра и чёрную икру. Да, в Астрахани была такая забава, но не она кормила астраханцев. В дельте Волги всех кормил сазан. Крупный сазан кормил людей и в Астрахани это была любимая рыба. Его вялили, жарили, варили, консервировали. А тот, кто съел варёную сазанью башку, обязательно влюблялся в Астрахань и уже всегда желал вернуться туда. Сазанья башка в Астрахани была вместо монетки на Черном море. В свою очередь малек сазана кормил всё подводное царство дельты. Им питались: белуга, осётр, сом, судак, жерех, белорыбица, словом все промысловые хищники. И этой пищи им всем хватало для безбедного существования. Более того на сазанчике все они процветали. Сазан же процветал на благоприятнейших природных условиях. Большая вода весеннего половодья заливала обширнейшие пространства низкой поймы Волги как раз в тот период, когда солнце было способно прогреть эту воду до комфортной температуры размножения сазаньего потомства. И природный цикл половодья совпадал с циклом размножения сазана. Сазан заходил на мелководья, Выметывал на прошлогоднюю траву икру. Икра вызревала, выклёвывались мальки, подращивались в тёплой воде и с уходящей полой водой скатывались в реку. И было их тьма. Если бы сазаны читали передовицы газеты “Правда”- органа ЦК КПСС, то узнали бы, что пришла их смерть.

Сдавался первенец великих строек коммунизма – Сталинградская ГЭС. Для сазана этот праздник обернулся трагедией. Пришла пора заполнять водохранилище. Когда для этого лучшее время? Конечно,половодье. Вот умные дяди и перекрыли плотину. По весне пришли сазанчики метать икру. А на полоях нет воды. Пришлось отметаться прямо в Волгу и её быстрая и холодная вода унесла потомство в Каспий. Плакали родители. На второй год толи водички поднабрали, то ли слегка дяденьки опомнились, но полую воду весной пустили. Ринулся сазан на радостях и отметал икру. Но водичка почему-то вдруг закончилась, упала и остались невылупившиеся мальки в икре и засохли на обезвоженных просторах. Два –ноль. И может быть и отыгрались бы сазаны на третий год, но пришла третья напасть.В водохранилище начала цвести вода и потекла эта зеленая жижа ниже плотины и не выдержал этого астраханский любимец и стал дохнуть. Не знаю, как это оценил научный ихтиологический мир, но после этого в дельте Волги я не поймал ни одного сазана. Как минимум меня лишили самой спортивной рыбалки. Ведь лов этой мощной, выносливой и крайне осторожной рыбы достоин жизнеописания Хэмингуэя. Эра сазана закончилась. Есть стало нечего. Но коммунизм наслал на астраханскую рыбу не только эту беду. Лучшая промысловая рыба разбилась о красавицу плотину первенца волжского каскада. Перечисляю: белуга, осетр, севрюга, белорыбица, каспийская сельдь (залом), вобла. Эти рыбы кормили всю европейскую Россию и пол Европы. Но у них была дурная привычка, метать икру в верховьях Волги. На этом коммунизм их и заловил. Доплыли они до Сталинграда, потыркались в бетон, отнерестились и через недельку их икра уже солилась в Каспии. На этом закончилась гражданская война. Наши победили. Помянем ушедших от нас. Красная рыбы ещё мелькает в сюжетах телевидения, когда уже нельзя не показать как великий советский народ добивает стадо осетровых. Деньги от продажи чёрной икры сегодня дороже будущего наших внуков. Полагаю, что государство уже не надеется поддержать престиж русской рыбы как объекта выгодной торговли. Хотя бы сохранить её значение для кремлевских едоков. И дай им господь решить хотя бы эту задачу. А то ведь с белорыбицей совсем вышел казус. Это рыбка ближайшая родственница северной сёмги. Только как утверждают знатоки более нежная и ароматная, чем сёмга. А мясо у неё было белое. Потому и белорыбица. Но любовь к белорыбице, мне кажется, заключалась в её редкости. Поэтому она никогда не бывала на столе простолюдинов. Купчишки её кушали, да всякий служилый люд. Сказать, что ты кушаешь белорыбицу, по сегодняшнему дню это сказать, что ты живешь на рублёвке. Так вот кремлёвскме старцы решили похвастать, что и они питаются белорыбицей. И ушла в семидесятых депеша: поймать и доставить к столу. Астраханская рыбоохрана отмобилизовала все свои силы и средства (включая браконьерские). И ничего не поймала. Вечная память белорыбице. Другая пропащая напротив не была рыбой редкой. Это была кормилица. Это была знаменитая русская селедка – астраханская селедка или каспийский залом. Эта красавица весом до пяти килограмм, со спиной, которую можно было охватить только ручищей, но не рукой. Рыбка эта была стайная. И когда она шла на нерест к камскому устью складывалось впечатление, что вода в Волге течет в другую сторону. Я видел это сам. И чтобы не мешать этому празднику жизни в царской России указом запрещалось движение пароходов. Мы избавили себя от этого неудобства. Жаль, однако, что при этом мы избавили себя от вкуснейшего деликатеса. Я много поел рыбы на своём веку, но вкуснее балыка из залома я ничего не ел. Ничего вкуснее и нежнее. Селёдка разрезалась по спине, сильно солилась в течение двух часов, промывалась от соли и вывешивалась в раскрытом виде. Через час балык покрывался капельками жира. Балык был готов и должен был быть съеден не позже, чем через шесть часов. Потому, что жир начинал ржаветь и приобретать неприятный вкус. Эту прелесть можно было попробовать только в Астрахани. А теперь нигде. Вечная память. И наконец, самый известный сюжет. Вобла. Многие считают, что это способ приготовления рыбы. Ничего подобного, это рыба. Рыба семейства карповых. Хорошо приготовленная вобла на просвет выглядела как кусок янтаря. А что, воблу и сейчас можно купить почти везде и пивка попить. Так говорят “пивцы” - любители пивка попить. Да, вот вобла эта не та, да и не в том количестве. Воблино стадо тоже изуродовали. Так что давайте помнить, что в гражданскую воблой топили топки паровозов, а совслужащим выдавали воблой зарплату. Денег не было, бумаги не было , чтобы напечатать деньги, а вот вобла была, Была. И никакое МЧС не приехало и не помогло страждущим. И не поможет. И никто даже свечку не поставил и не покаялся. Аминь.