КОГДА ТЫ ЦВЕЛА

 

-Ты поступила со мной нехорошо.

- Здравствуй, Слива.

- Здравствуй, ты поступила со мной нехорошо.

- Какая ты сегодня разговорчивая. А сколько лет ты молчала.

- Но я же умерла.

- А сегодня?

- Это не сегодня случилось, а в день рождения Балетной Девочки. Пришел Гость и снял свой галстук...

- И повесил его на твою сухую ветку! Так мало! А я, сколько я упрашивала тебя не умирать, не сохнуть, горевала по тебе, я - ревела! Ты же видела. А тут - пришел, снял галстук, повесил галстук!.. И ты заговорила.

- Не притворяйся идиоткой. Ты же знаешь, что все не так просто.

Во-первых, ты забыла, что в этот день тринадцать лет назад посадила меня. Ты сказала: «Сегодня день рождения великого поэта Пушкина, живи, девочка!» Помнишь, ты всегда звала меня девочкой.

- Ты и походила на девочку - изящней тебя не было саженца.

- Во-вторых, у твоего Гостя лицо самого доброго человека в мире. В-третьих...

- Молчи!

- В-третьих...

- Прошу тебя, молчи.

- Ладно, если тебе от этого будет легче. Давай о другом. Ты поступила со мной нехорошо.

- Какой пассаж. А может, ты умерла, потому что я посадила тебя не вовремя. Все же надо было сажать ранней весной или осенью.

- Ты посадила меня хорошо. Ничего не надо, кроме любви. Ты любила меня, любила этот Сад, ты любила мужчину, хозяина этого Сада.

- Это он позже стал Садом, сначала был просто сад, запущенный, переполнивший сам себя.

- Он стал Садом, когда ты первый раз вынесла сюда своего новорожденного сына.

- Из-за Мальчика!

- Нет, из-за тебя. Он стал Садом, когда ты прислонилась спиной ко мне, потому что ребенок сосал грудь. Ты заметила цветок пижмы у забора и содрогнулась. Я поняла тебя: когда-то ты пила настой пижмы, чтобы убить плод. И теперь ужаснулась, потому что наконец-то стала вполне Матерью.

- И мне удалось убить тот плод. Но тогда я не понимала. Думала, случайная беременность - это беда только со мной, поскольку то, что во мне, еще не человек, ничто! Да я вообще об этом «ничто» не думала!

- Случайных беременностей не бывает.

- Это вы, деревья, знаете с самого рождения, с самого семечка, а я существо низшей расы...

- Скажешь тоже...

- Да это же очевидно! Слушай: вы дарите нам плоды, тень, красоту, прохладу, ненавязчивый шелест, лекарства, наконец! Вы не отвечаете на жестокость жестокостью, вы не покидаете землю, на которой родились, какой бы она ни была, вы...

- Мы не покидаем людей, которые рядом с нами.

- Ты опять об этом. Но я не виновата, что покинула тебя!

- Ты не виновата. Ты меня покинула. Это существует без вины. Ты ушла из этого Дома и Сада, и я засохла. И Сад захламлен.

И Дом не захотел быть нарядным. Ты думаешь, его не убирают? Он просто не хочет быть убранным, он не хочет быть домом, потому что он - Дом. Потому что ты обещала, что когда-то он станет самым лучшим твоим стихотворением. Ты сама вдохнула в него душу. И ты увела от нас Мальчика.

- Я увезла его в коляске. Шла пешком и рыдала навзрыд.

- Ты плакала о нас?

- Нет, о любви, которой не стало. Ты же сама сказала: ничего не надо, кроме любви.

- Ты забыла про долг. Бог думал, кому поручить это место. Он выбрал тебя. Он простил тебя за погубленный плод и еще раз дал тебе - Мальчика, чтобы Мальчик остался здесь после тебя.

- Но теперь уже ничего нельзя вернуть - любовь нельзя вернуть, тебя нельзя вернуть, нельзя вернуть дней, когда ты цвела!

- Только не плачь. Иди к малиннику, в правый угол Сада. Ты увидишь там маленькую сливу. Это моя дочь. Я оставила ее на всякий случай, если ты вернешься.

- Я не вижу ее!!!..

- Она среди малины, смотри лучше. И не жалей малину. Беглянка, она задумала убежать за забор, пусть бежит - девочке-сливе нужно солнце.

- Слива, я с ума сойду... Она так похожа на тебя...

- И на твою Балетную Девочку, заметила?

- Слива, ты самая лучшая на свете слива.

- Скажешь тоже... Просто я не покинула тебя. Мы же не умеем покидать тех, кого любим. Это естественно для нас, совсем нетрудно.

- Слива, я запретила вырубить твой сухой ствол, и... неужели ничего нельзя вернуть, неужели ты не сможешь снова зацвести? Скажи, что нужно, чтобы ты ожила?!

- Знаешь, жизнью нельзя поделиться. Каждый умирает в одиночку.

Когда-то и ты должна умереть. В этом Саду.

- Я не могу вернуться сюда.

- Ты можешь много. Потому что можешь жить в одиночку.

- Страшноватое уменье: обойтись без дружбы, без любви. Знаешь, я просыпаюсь, и ловлю себя на ощущении благодарности к...мужчине. Нежной благодарности за то, что он есть. И говорю себе: стоп. Нет, я думаю о нем и днем, но это подконтрольно. А ночью себя не контролируешь, и потому, просыпаясь...

- Просыпаясь, ты давишь свою влюбленность как... гусеницу.

- Как клопа!

- Вот именно. И испытываешь к себе жуткое отвращение, не так ли.

- Во-первых, во-вторых, в третьих...

- Это ты решай сама. А у меня есть к тебе просьба.

- Правда?!

- Когда ты перечисляла, что мы, деревья, можем, ты забыла одну вещь: мы можем подарить тепло. Зимой, в печке. Когда я сгорю, моя душа налегке вознесется из трубы.

- Не знаю, Слива, смогу ли я это.

- Ну это же просто, ты опять забыла про долг. Вы же, люди, хороните или сжигаете своих умерших близких. Это ваш долг. Я устала бездарно здесь стоять. А могу подарить Дому свое последнее тепло. В Доме будет пахнуть сливой, а тебе приснится сад тех дней, когда я цвела. Я буду счастлива, когда ты и Мальчик будете спать в моем тепле. В счастье нельзя отказывать - ни старому высохшему дереву, ни себе.

 

2000 г. Кострома