Из курсантской жизни. Первые дни стажировки

25.01.79 г.       г. Североморск.

       Тридцать шесть часов в поезде до Мурманска вызывают только кошмарные воспоминания. Поезд был неимоверно грязный и обледенелый. В вагоне духота, окна наглухо заделаны. Тамбуры и туалеты обмёрзшие инеем и льдом. Единственный был весёлый момент, когда уже по прибытии в Мурманск обнаружили, что наши шинели, выполнявшие роль прикрытия от сквознячных струй, примерзли к окнам. Растопить корку льда руками не получалось, колупали кто чем или отдирали резким рывком, рискуя порвать. Вышли из вагона – сразу «дали дуба», за бортом оказалось 28 градусов со знаком минус. К Североморску подкатили на автобусе с надеждой на корабликах погреться да пожрать, но надежда подвела: оказалось, что корабли все в море, на учениях. У последнего причала сиротливо торчали плавмастерская, эсминец 57 проекта и ржавая «тридцатка-бис» -  тоже эсминец, но совсем древний, послевоенной постройки. Меня и ещё двоих наших определили на «полстаседьмой», остальные поползли на ПМ.

       И на данный момент сижу в весьма неприглядном, тёмном и загаженном кубрике, удивляюсь беспримерной наглости тутошних «стасиков»  и поджидаю, когда же принесут матрас, подушку и одеяло. Тогда можно будет принять горизонтальное положение и отрешиться от всех красот нашей удивительной жизни.

       Не могу не отметить того обстоятельства, что такого количества и разнообразия тараканов я ещё на кораблях не встречал: есть здоровенные, с палец длиной (с усами, конечно), есть и едва заметная невооружённым глазом мелочь, все одинаково наглючие. Но если разобраться, они здесь аборигены и хозяева, а я только гость.

       А ещё командир этой рухляди предложил проходить стажировку у него. И хотя он предложил это в деликатной форме, у меня такое выражение изобразилось на лице, что отвечать уже не надо было. Вежливо только прослушал тираду о том, что молодёжь сейчас боится трудностей.

       26.01.79 г.

       Сегодня пришла из морей моя «коробка» с предостерегающей надписью «Решительный» на борту. По классификации – ракетный корабль, по сути – опять эсминец. А хотелось бы на более современный БПК.*  Только по трапу залез и начал устраиваться, как залетает в кубрик мой шеф на период стажировки – командир трюмной группы и безо всякого «здрасьте» в упор предлагает всерьёз заняться делом, чтобы на будущий год, после окончания «системы», попасть на этот корабль, так как он собирается поступать в академию. В этом случае у меня не будет трудностей со становлением в качестве офицера, ибо я буду знать корабль и личный состав. Но для этого сейчас, на «стаже», придётся пахать дай боже сколько. Буду исполнять в полном объёме обязанности по офицерской должности, а он мне будет подсказывать и направлять.

Уже сегодня надо участвовать в строевом смотре, а в понедельник проводить политзанятия с моряками, днём позже – занятия по специальности. В общем, мужик решил передохнуть полтора месяца, свалив всю тягомотину на меня. Ну ничего, попробую взяться, может и понравится. Во всяком случае, несомненно потом пригодится, да и когда при деле, время пробежит быстрее.

       29.01.79 г.

       Не могу не излить свою радость и восторг от неописуемо прекрасной жизни на «стаже». Сначала меня временно поселили в мичманской каюте. Местечко было что надо: над моей коечкой на втором ярусе проходила труба перегретого пара и ночью я спал без одеяла и даже простыни, постоянно потея. Теперь же меня перевели в самое замечательное место на корабле, в так называемый седьмой кубрик. На самом деле это выгородка в носу под верхней палубой. По сравнению с прежней парилкой температура в этом помещении комфортная, градусов на десять-двенадцать выше нуля. Подволок постоянно отпотевает и сверху всё время капает. Так как несподручно несколько раз в сутки выжимать одеяло, верхнюю койку застилаю в два-три слоя газет, а на них – ветошь,  чтобы не так громко капало. Зато очень удобно поутру, не надо ходить умываться: выставил морду за пределы навеса, полежал, потом обтёрся полотенцем – и порядок.

       Служба началась превосходно. Мой шеф постоянно «болеет» и мне за него кое-что, от подъема до отбоя, приходится делать. При этом никто ничего не подсказывает, но только до тех пор, пока чего-нибудь не «отмочу» по незнанию и непониманию. Тогда так подскажут, что сразу становится понятно кто ты, где находишься и куда идти дальше. При этом сердце переполняет восторг и радость от того, что, пыжась командовать матросами, сам живу в таком удивительном месте, где даже «стасики» не решаются проползти.  Из-за распрекрасных бытовых условий вступил в очень тёплые взаимоотношения с некоторыми начальствующими лицами. Они просто умилялись моим философским познаниям на тему первичности бытия перед сознанием и я почувствовал, что дальнейшая жизнь будет ещё более увлекательная и содержательная.

       За бортом погодка просто изумительная. Небольшой морозец, всего-то 25 градусов, и ветерок такой-растакой ласковый, на ногах удержаться можно, если не хилый.

       В описываемую мною «идиллию» не вписываются только камбуз и баня. Кулинарное искусство коков-тружеников не позволяет до конца прочувствовать все прелести службы на сём пароходе, после жрачки нельзя не вздремнуть, а это отвлекает. А парная расслабляет не меньше, после неё не носишься по кораблю в поиске места, где бы согреться, а спокойно суёшься в свой «холодильник», не уронив лица перед личным составом или не нарвавшись на очередную душеспасительную беседу.

*       большой противолодочный корабль.