Садисты.

Я буду пить водку и играть на балалайке, и буду человеком а не этими мразями! 

Мы смеемся над ними..ага, знаете что такое кошерное то?

«Чтобы быть разрешенными в пищу евреям, они [животные] должны быть еще убиты определенным образом. Этот вышеобозначеный способ называется шхита. Сама процедура шхиты заключается в том, чтобы причинить наименьшее страдание животному. Для этого необходим очень острый нож без малейших шероховатостей или неровностей на поверхности лезвия. Нож мгновенно перерезает трахею, определенные нервы, артерии и вены животного. Исследования показали, что при таком способе умерщвления, животное мгновенно теряет сознание. Сам же порез практически безболезнен. Человек, совершающий ритуальное умерщвление животных, то есть шхиту, именуется Шойхет. Обычно шойхет имеет специальное образование. Но, кроме того, что ему необходимы определенные навыки и знания, шойхет еще должен быть Б-гобоязненным евреем. Только тот, кто осознает святость жизни, имеет право готовить животное к потреблению его человеком» (курсив наш. – М.Н.)

В этом описании правдива лишь ссылка на "ритуальность" иудейского убоя животных, но не на ее цель. "Практическую безболезненность" кошерного убойного ритуала проиллюстрируем из его описания в упомянутой работе Розанова, который приводит рассказ очевидца- ветеринара:

«Бросилось в глаза то, что я вижу не убой скота, а какое-то таинство, священнодействие, какое-то библейское жертвоприношение. Передо мной были не просто мясники, а священнослужители, роли которых были, по-видимому, строго распределены. Главная роль принадлежала резнику, вооруженному колющим орудием; ему при этом помогали целый ряд других прислужников: одни держали убойный скот, поддерживая его в стоячем положении, другие наклоняли голову и зажимали рот жертвенному животному.

Третьи собирали кровь в жертвенные сосуды и выливали ее на пол при чтении установленных молитв; наконец, четвертые держали священные книги, по которым читались молитвы и производилось ритуальное священнодействие. Наконец, были и просто мясники, которым передавался битый скот по окончании ритуала. На обязанности последних лежало сдирание шкур и разделка мяса.

Убой скота поражал чрезвычайной жестокостью и изуверством. Жертвенному животному слегка ослабляли путы, давая возможность стоять на ногах; в этом положении его все время поддерживали трое прислужников, не давая упасть, когда оно ослабевало от потери крови. При этом резник, вооруженный в одной руке длинным — в пол-аршина ножом с узким лезвием, заостренным на конце, и в другой руке длинным, вершков шести, шилом спокойно, медленно, рассчитано наносил животному глубокие колющие раны, действуя попеременно названными орудиями.

При этом каждый удар проверялся по книге, которую мальчик держал раскрытою перед резником; каждый удар сопровождался установленными молитвами, которые произносил резник.

Первые удары производились в голову животному, затем в шею, наконец, подмышки и в бок. Сколько именно наносилось ударов — я не запомнил, но очевидно было, что количество ударов было одно и то же при каждом убое; при этом удары наносились в определенных порядке и местах, и даже форма ран, вероятно, имела какое-нибудь значение символическое, так как одни раны наносились ножом, другие же — шилом; причем все раны были колотые, так как резник, что называется, “шпынял” животное, которое вздрагивало, пробовало вырваться, пыталось мычать, но оно было бессильно: ноги были связаны, кроме того, его плотно держали трое дюжих прислужников, четвертый же зажимал рот, благодаря чему получались лишь глухие, задушенные хрипящие звуки.

Каждый удар резника сопровождался струйкой крови, причем из одних ран она слегка сочилась, тогда как из других она давала целый фонтан алой крови, брызгавшей в лицо, на руки и платье резника и прислужников. Одновременно с ударами ножа один из прислужников подставлял к ранам священный сосуд, куда стекала кровь животного.

При этом прислужники, державшие животное, мяли и растирали бока, по-видимому, с целью усилить потоки крови. После нанесения описанных ран наступала пауза, во время которой кровь собиралась в сосуды и при установленных молитвах выливалась на пол, покрывая его целыми лужами; затем, когда животное с трудом удерживалось на ногах и оказывалось в достаточной мере обескровленным, его быстро приподнимали, клали на спину, вытягивали голову, причем резник наносил последний, заключительный удар, перерезая животному горло...

Вот каково было зрелище еврейского жертвоприношения; говорю “жертвоприношения”, так как другого, более подходящего слова не могу подобрать для всего виденного, потому что, очевидно, передо мною производился не простой убой скота, а совершалось священнодействие, жестокое — не сокращавшее, а, наоборот, удлинявшее мучение. При этом по известным правилам, с установленными молитвами, на некоторых резниках надет был белый молитвенный плат с черными полосами, который надевают раввины в синагогах.

На одном из окон лежали такой же плат, два жертвенных сосуда и скрижали, которые при помощи ремней каждый еврей наматывает на руку во время молитвы. Наконец, вид резника, бормочущего молитвы, и прислужников не оставлял ни малейшего сомнения. Все лица были какие-то жестокие, сосредоточенные, фанатически настроенные...» ("Жертвенный убой. Что мне случилось увидеть" // Розанов В.В. Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови. Париж, 1929).

Неудивительно, что присутствовать при еврейском ритуальном убое допускают только посвященных. Обнаружив неожиданного очевидца (на которого ссылается Розанов), случайно подсмотревшего их тайное "священнодействие", евреи его самого чуть не убили.

Невозможно себе даже представить, чтобы истинному Богу был угоден такой ритуал убоя, когда животного долго терзают с целью выпуска крови из него еще живого, что мучительно для него и физически, и психически: агонизирующее животное инстинктивно сознает, что его убивают, лишают жизни. Именно из-за такой мучительной жестокости кошерный убой скота в некоторых европейских странах (Швейцарии, Швеции, Норвегии, Дании, Голландии) запрещен защитниками животных. (Разумеется, раввины называют это типичным "европейским антисемитизмом"...)

Сейчас ритуальный убой скота совершается в РФ резниками при крупных хасидских общинах Берла Лазара. Ему было недостаточно просто импорта кошерного мяса, а важен именно собственный убой как часть восстанавливаемой ритуальной еврейской традиции. Ведь в приведенном описании кошерного убоя очевидно не просто получение мяса, а явное жертвоприношение еврейскому "б-гу", которому, видимо, более приятна такая мучительная смертельная агония животных, чем обычное быстрое лишение их жизни. Кошерное мясо и продукты из него явно несут на себе эту мрачную печать идоложертвенного ритуала и, видимо, призваны в виде некоего сатанинского анти-"причастия" повязывать еврейство в служении новому "отцу" иудеев. (Сатана часто подражает Богу в перенимаемых внешних признаках, наполняя их противоположным смыслом.) Видимо, отчасти аналогичный смысл имеют и ритуальные убийства хасидами христианских детей с вытачиванием крови (с точки зрения иудейского закона они ведь не люди, это все равно, что убить кошку или кролика – поэтому преступлением считаться не может).