Тень Трафальгара. Операция "Катапульта". Часть 1

ЭСКАДРА В ГИБРАЛТАРЕ

Десять месяцев боевых действий в период "странной войны", Норвежской и Французской кампаний сильно сплотили британский и французский флоты, воевавшие на одной стороне в Первой мировой войне и соперничавшие на протяжении всего межвоенного периода. На заседании союзнического верховного совета 28 марта 1940 г. между Францией и Великобританией была достигнута договоренность, что они ни при каких обстоятельствах не станут заключать сепаратного перемирия с противником. В то время казалось, ничто не может разрушить их коалицию, и едва ли кто-нибудь задумывался, насколько острым окажется этот вопрос к середине июня.

Поражение союзных армий во Франции и Бельгии привело к краху англо-французской коалиции. 22 июня 1940 г. Франция заключила перемирие с Германией и 24 июня - с Италией. Фактически военные действия были прекращены в начале суток 25 июня. С юридической точки зрения состояние войны сохранялось, и дипломатические отношения между Францией со странами "оси" не были восстановлены. Контакты между сторонами поддерживались через комиссию по перемирию со штаб-квартирой в Висбадене.

С этого момента зловещая тень Трафальгара явственно нависла над флотами союзников. Последним их совместным предприятием стала борьба против ВМФ Италии на Средиземном море, в которой англо-французские морские силы хотя добились немногого, но продемонстрировали противнику свое моральное превосходство и решимость вести наступательные действия. Однако с падением Франции британскому военно-политическому руководству пришлось всерьез обсуждать возможную перспективу отвода флота из Восточного Средиземноморья и сосредоточения его в Гибралтаре и Адене. Доводом в пользу этого было предположение, что германские надводные рейдеры, действуя с баз на атлантическом побережье Франции, активизируют операции против британской морской торговли, и защита океанских коммуникаций потребует большого числа линейных кораблей. Но "практически уход эскадры из Александрии мог означать потерю Египта и Мальты". В итоге, имперский военный кабинет признал аргументы "большой стратегии" оставить флот в Александрии "более вескими, нежели чисто военно-морские доводы в пользу его отвода". Причем теперь британскому флоту предстояло расширить свою средиземноморскую оперативную зону, распространив ее не только на восточную, но и на западную часть моря. Здесь началось формирование нового корабельного соединения, получившего наименование Force "H". Пунктом его базирования стал Гибралтар.

Решение о создании "форс эйч" со статусом отдельной эскадры, подчиненной непосредственно адмиралтейству, было принято сразу же по получении сведений о начале франко-германских переговоров. Уже 23 июня в Гибралтар из состава Флота метрополии прибыли линейный крейсер "Худ" и авианосец "Арк Ройял" в сопровождении лидера "Фолкнор", эсминцев "Эскапейд", "Фирлесс", "Фоксхаунд", а днем позже - линкоры "Вэлиант", "Резолюшн", легкий крейсер "Энтерпрайз", эсминцы "Эскорт", "Фористер" и "Форсайт".

Вопрос о командующем соединением некоторое время оставался открытым. Дело в том, что Гибралтар одновременно являлся главной базой Северо-Атлантической станции. Ее начальник адмирал Дадли Бартон Норт, хотя и имел в своем подчинении всего один старый легкий крейсер "Дели" и флотилию эсминцев типа "V/W", был старшим по воинскому званию. Не меньше его надеялся занять вакантную должность и амбициозный начальник авианосцев Флота метрополии вице-адмирал Виктор Уэллс, прибывший в Гибралтар на "Арк Ройяле". Однако адмиралтейство решило этот вопрос по-своему. Неприятным сюрпризом для обоих стал приход 28 июня легкого крейсера "Аретьюза" с вице-адмиралом Джеймсом Сомервиллом и его штабом на борту. Но едва стала известна цель дебютной акции, Норт и Уэллс легко смирились с этим назначением: вновь сформированной эскадре, призванной заменить в Западном Средиземноморье "выбывший из игры" французский флот, предстояло для начала этот флот разгромить.

Вышедший в отставку незадолго до начала войны и никогда ранее не командовавший большой эскадрой, 57-летний Сомервилл теперь был срочно возвращен на службу Его Величеству для выполнения ответственного задания: вручить французам ультиматум с требованием сдать корабли англичанам или уйти в американские порты, а в случае их отказа подчиниться - уничтожить. Чем был обусловлен такой выбор командующего? Среди прочих английских адмиралов Сомервилл выделялся, пожалуй, некоторой чудаковатостью. "Как личность, - комментирует это историк Уоррен Тьют, - Сомервилл был активным, остроумным экстравертом, смаковавшим свою репутацию шоумена. Такова традиция, происходившая от времен Нельсона. Умение произвести эффект является неотъемлемой частью натуры любого выдающегося лидера". И далее: "Англичане приветствуют эксцентричность, когда она является подлинным выражением индивидуальности, и адмирал Сомервилл был человеком необузданной энергии, сдерживаемой человеколюбием и юмором". Позже, освоившись в новой должности, он не мыслил себя на мостике флагманского линейного крейсера без любимого сиамского кота и канарейки, он прослыл также большим любителем кроссвордов, к чему пристрастил и весь свой штаб. Однако в отношении руководства боевыми действиями Сомервилл проявил себя скорее сдержанным, нежели эксцентричным командующим. И объяснение выбора адмиралтейства, возможно, состоит именно в этом противоречии его натуры. От него не ждали чрезмерного служебного рвения, однако такая из ряда вон выходящая операция требовала исполнителя себе под стать.

Перспектива сражаться против французов ни у кого на флоте, от юнги до лорда адмиралтейства, не вызывала энтузиазма. Воинственная инициатива исходила свыше, от военного кабинета во главе с Черчиллем. По итогам состоявшегося вечером 30 июня в адмиральском салоне линейного крейсера "Худ" военного совета, на котором, кроме трех адмиралов и штабных чинов присутствовали командиры всех крупных кораблей, а также 8-й и13-й флотилий эсминцев, Сомервилл в полдень 1 июля доложил в адмиралтейство, что он категорически против силового решения. К этому мнению присоединился и командующий Средиземноморским флотом Эндрю Каннингхэм: "Применение силы в Оране может иметь серьезные последствия". Ответ из Лондона пришел в 18:46 тех же суток: "Британское правительство твердо решило уничтожить французские корабли, если не будет принято ни одно из условий ультиматума".

В напутственной правительственной телеграмме командующему Соединением "Н" говорилось: "Вам поручается одна из самых неприятных и трудных задач, что когда-либо вставала перед британскими флотоводцами, но мы остановили свой выбор на Вас и полагаем, что Вы выполните свой долг до конца".

СУДЬБА ФРАНЦУЗСКОГО ФЛОТА

Инициатором франко-германского перемирия выступил главнокомандующий французскими сухопутными войсками генерал Вейган. Его поддержал маршал Петен, однако полного единодушия в этом вопросе у руководства страны не существовало. Премьер-министр Рейно понимал, что военная кампания проиграна, но надеялся продолжить войну из Африки и других колониальных территорий, и, если был склонен к началу переговоров с немцами, то только при условии согласия Великобритании. 15 июня он обратился к британскому правительству с соответствующей просьбой. Ответ англичан был следующим: "Наше соглашение, запрещающее сепаратные переговоры о перемирии или мире было заключено с Французской республикой, а не с каким-либо правительством или государственным деятелем. С ним поэтому связана честь Франции. Тем не менее при условии, но только при условии, что французский флот будет отправлен в британские порты немедленно и до переговоров, правительство Его Величества дает свое полное согласие на то, чтобы французское правительство обратилось с запросом с целью выяснить условия перемирия для Франции. Правительство Его Величества, преисполненное решимости продолжать войну, полностью исключает себя от какого-либо участия в вышеупомянутом запросе относительно перемирия".

Таким образом, вопрос о судьбе флота с самого начала стал центральным в быстро охладевающих отношениях двух союзников. Однако в действительности эта проблема имела гораздо более глубокий военно-политический смысл нежели простое стремление воспрепятствовать захвату и использованию кораблей неприятелем. Политики по обе стороны Ла-Манша прекрасно отдавали себе отчет в том, что уход французского флота в британские порты приведет к занятию германскими войсками всей территории Франции. Каждая из держав теперь "играла сама за себя". Во французской "игре" флот был одним из важнейших "козырей", чтобы сохранить свою государственность и значительную часть территории, а в дальнейшем, возможно, разменять на какие-то новые уступки со стороны Германии, тогда как англичане видели в нем инструмент срыва перемирия и надеялись в дальнейшем установить свой контроль над заморскими территориями Франции и мобилизовать остатки ее вооруженных сил для продолжения вооруженной борьбы.

Судьбу французского флота принято связывать с именем его главнокомандующего адмирала флота Жана Луи Ксавье Франсуа Дарлана. Деятельный и честолюбивый, в предвоенные годы он достиг немалого в деле возрождения французской военно-морской мощи и заслужил именоваться "вторым Ришелье", создателем линейного флота Франции. Начавшаяся война не принесла адмиралу славы блестящего стратега. Зато на фоне развала французской армии, он мог гордиться тем, что военно-морские силы под его началом сохранили боеспособность. Дарлан считал флот своим детищем и, казалось, был готов на все, чтобы не выпустить бразды правления им из своих рук. Сначала он решительно отказывался сложить оружие. Одному из близких Дарлан заявил: "Если перемирие будет заключено, я завершу свою карьеру блестящим актом неповиновения". Однако в дальнейшем он занял противоположную позицию. Возымели свое действие сделанное Анри Петеном, сменившим 17 июня Поля Рейно на посту премьер-министра, приглашение войти в состав нового правительства и, главное, "неожиданно мягкие" условия перемирия. Державы "оси" не требовали ни сдачи им флота, ни оккупации какой-либо части французской колониальной империи, за исключением некоторых районов Французского Сомали. Гитлеру было необходимо скорее разрушить противостоявшую ему коалицию, а для этого не следовало, предъявляя чрезмерно суровые условия, провоцировать Францию к продолжению борьбы. Конечно, нацисты могли в любой момент пересмотреть и ужесточить эти условия, но правительство Виши ухватилось за эту соломинку.

Непосредственно флота в соглашении о перемирии касались две статьи:

Статья 8. - "Французский военно-морской флот, за исключением части, разрешенной французскому правительству для защиты французских интересов в колониях, должен быть собран в определенных соглашением портах и разоружен под германским или итальянским контролем. Выбор этих портов будет осуществлен на основании базирования кораблей в условиях мирного времени. Правительство Германии торжественно заявляет правительству Франции, что не собирается использовать французский флот для своих собственных целей в войне в тех случаях, когда он будет находиться в портах, состоящих под германским контролем, за исключением тех единиц, которые понадобятся для патрулирования берега и траления мин. Далее, определенно заявляется, что не имеется никаких намерений предъявлять права на французский боевой флот во время подписания мира. За исключением той части французского боевого флота, которую предстоит определить и которая предназначается для защиты французских интересов в колониях, все боевые суда, находящиеся вне французских территориальных вод, должны быть отозваны во Францию".

Статья 9. - "Французское верховное командование обеспечивает германское верховное командование детальной информацией относительно минных полей, выставленных Францией, а также о всех крепостных и береговых батареях и оборонительных сооружениях. Ликвидация минных полей должна осуществляться французскими силами до состояния, затребованного германским верховным командованием".

Аналогичные условия содержались и в 12-й статье франко-итальянского соглашения о перемирии, подписанного 24 июня в Риме. Дарлан получил в "правительстве пораженцев" пост военно-морского министра, и теперь вся его энергия была направлена на то, чтобы выполнить условия перемирия и сохранить флот во французских руках. На этот счет его подчиненные получили вполне недвусмысленные предписания. Приказ, датированный 24 июня 1940 г., гласил:

"1. Демобилизованные корабли остаются французскими, с французскими флагами, с сокращенными экипажами в портах метрополии или колониях

 2. Соблюдая секретность, подготовиться к уничтожению кораблей с целью предотвращения их захвата и последующего использования противником или любой иностранной державой.

 3. Если комиссия по перемирию как-нибудь иначе станет трактовать пункт 1, изложенный выше, то в этом случае корабль без какого-либо особого приказа должен уйти в США или затопиться, если он не сможет иначе избегнуть захвата противником. Ни при каких обстоятельствах нельзя допустить попадания кораблей в руки врага неповрежденными.

 4. Корабли, укрывшиеся в портах других государств, не должны участвовать в войне против Германии или Италии без приказа главнокомандующего ВМФ".

Секретная подпись "Ксавье 377" подтверждала то, что приказ главнокомандующего должен быть исполнен, невзирая на любые последующие приказы, подписанные "Дарлан" или "Адмиралтейство". Эти предписания оставались в силе до ноября 1942 г.

И, наконец, 26 июня Дарлан издал приказ, в котором, в частности, говорилось: "... условия перемирия ни коим образом не являются позорными. Мы сохраним все наши корабли и все самолеты морской авиации, личный состав не будет ограничен. Наши противники не будут трогать флот вплоть до заключения мирного договора. Ныне речь идет о том, чтобы с достоинством принять подписанные соглашения".

Британская точка зрения на происходящее была, вполне понятно, совсем иной. "Германское правительство торжественно заявило, что оно не имеет намерения использовать французский флот в своих целях во время войны, - пишет в своих мемуарах Уинстон Черчилль, - но кто в здравом уме и твердой памяти поверил бы слову Гитлера после его позорного прошлого и последних фактов? Кроме того, заверение, содержащееся в статье 8, не распространялось на "корабли, необходимые для патрулирования берега и траления мин". Толкование этого пункта предоставлялось немцам. И, наконец, соглашение о перемирии могло быть в любой момент объявлено недействительным под предлогом его несоблюдения. Фактически у нас не было никаких гарантий безопасности. Любой ценой, идя на любой риск, мы, так или иначе, должны были обеспечить, чтобы флот Франции не попал в ненадлежащие руки и не стал бы затем орудием нашей гибели и гибели других".

А что же сами немцы? Анализ документов дает основания утверждать, что захват французских кораблей не только не входил в планы германского военно-политического руководства, но даже не рассматривался им всерьез. Более того, на состоявшемся 20 июня 1940 г. совещании по военно-морским вопросам Гитлер четко дал понять, что намерен "воздержаться от каких-либо действий, задевающих честь Франции". Основной же темой этого и ряда последующих совещаний была подготовка вторжения на Британские острова. Очевидно, в его преддверии освоение трофейных кораблей казалось немцам бесполезной тратой сил и средств. Гораздо в большей степени их внимание привлекали французские колониальные базы. "Численное соотношение флотов имеет меньшее значение, чем соотношение морских позиций", - этот постулат принадлежал видному немецкому военно-морскому теоретику Вольфгангу Вегенеру. Поэтому главнокомандующий ВМС гросс-адмирал Эрих Редер дважды, на совещаниях 20 июня и 11 июля 1940 г., поднимал вопрос о возможности использования Дакара и Диего-Суареса для расширения "торговой войны" в океанах. Но даже этого тогда не было сделано. План "Аттила", утвержденный Гитлером в декабре 1940 г. в качестве превентивно-репрессивной меры на случай обострения ситуации во Французской Северной Африке, был реализован только в ноябре 1942 г., после высадки англо-американских десантов в Алжире и Марокко.

ВМФ Франции имел в качестве центральных органов управления Морское министерство и Главный морской штаб, называемый еще "французским адмиралтейством". Адмирал флота Дарлан являлся одновременно морским министром, начальником ГМШ и главнокомандующим ВМФ. Ему подчинялись командующие ВМС на театрах военных действий и флагманы. Об их старшинстве можно судить из порядка замещения должности главнокомандующего, который Дарлан объявил накануне перемирия: "В случае утраты Адмиралом флота свободы руководства командование военно-морским флотом переходит к адмиралу Лаборду, затем к адмиралу Эстева, затем к адмиралу Абриалю и затем к адмиралу Жансулю"(3). Однако фактически вторым лицом в аппарате управления флотом являлся контр-адмирал Ле Люк, замещавший Дарлана в главном штабе.

Руководство действиями французского флота осуществлялось с командного пункта Главного морского штаба, находившегося до июня 1940 г. в поселке Монтенон в 75 километрах от Парижа. Позже, из-за приближения линии фронта, он был переведен в Монбазон вблизи города Тур), 17 июня переместился в Дюламон (близ Марселя), затем, 28 июня в замок Нерак и, наконец, в июле в Виши.

Перемирие застигло французский флот разбросанным по различным пунктам базирования: в портах Британии, по большей части в Портсмуте и Плимуте, стояло два старых - дредноута и множество малых кораблей. На Средиземном море накопились главные силы ВМФ Франции, большинство из которых входило в состав так называемого "Атлантического флота" под командованием вице-адмирала Марселя-Бруно Жансуля. В Восточном Средиземноморье Франция была представлена Отрядом "X" (Force "X") во главе с вице-адмиралом Рене Годфруа. В Карибских водах имелся авианосец и два легких крейсера, и, наконец, спешно уведенные с верфей новейшие линкоры "Ришелье" и "Жан Бар" обосновались в Дакаре и Касабланке (соответственно в 95% и 77% построечной готовности).

В отличие от сухопутных войск, разгромленных вермахтом, обескровленных и деморализованных, и, несмотря на тяжелейшее положение, в которое попала Франция в результате этого поражения, ее флот в значительной мере сохранил свой боевой потенциал. Поэтому для англичан было крайне важно если не расстроить перемирие, то хотя бы пресечь возможность перехода французских кораблей под германский или итальянский флаг.

Применению силы предшествовали переговоры. 18 июня для установления контактов с правительством Петена и лично с Дарланом во Францию отправилась делегация в составе военно-морского министра Александера, министра по делам доминионов Ллойда и первого морского лорда Паунда. Главной целью их визита было заполучить французские корабли, либо добиться их интернирования в американских портах. Однако Александеру и Паунду не удалось добиться от Дарлана ничего, кроме "торжественного заверения", что он "ни при каких обстоятельствах не сдаст флот немцам".

Стратегическая операция ВМФ Великобритании, имевшая целью устранить опасность усиления флотов противника французскими кораблями, получила кодовое наименование "Катапульта". Замысел операции предусматривал взятие под контроль (захват, разоружение, интернирование), либо уничтожение максимально возможного числа боевых единиц ВМФ Франции в различных пунктах базирования, как на британской территории, так и за ее пределами.

Ранним утром 3 июля все стоявшие в портах Британии французские корабли были захвачены отрядами Королевской морской пехоты. Описания этого "позорного поступка" во французской военно-исторической литературе занимают столь выдающееся место, что нет смысла пересказывать здесь хотя бы одно их них. Акцентируем внимание лишь на одном моменте, а именно той легкости, с которой был осуществлен захват. Вооруженное сопротивление оказали экипажи только двух кораблей - эскадренного миноносца "Мистраль" и подводной лодки "Сюркуф". Это косвенно подтверждало опасения Уайтхолла, что другая часть французского флота также беспрепятственно попадет в руки немцев.

В Александрии с бывшими союзниками обошлись более доброжелательно. Этому немало способствовала конструктивная позиция, занятая французским адмиралом, и дружеские отношения, сложившиеся между ним и британским командующим. Рене Годфруа "умный, живой, прекрасно говоривший по-английски", по характеристике Каннингхэма, являл собой "один из лучших типажей французского морского офицера". Каннингхэм не разделял агрессивных настроений официального Лондона и считал, что вопрос о судьбе базировавшегося здесь Отряда "X" можно решить путем переговоров. Он отказался выпустить французские корабли за пределы порта, но и не выполнил приказ адмиралтейства потопить их в случае отказа разоружиться. В итоге, удалось достичь соглашения, в соответствии с которым французы должны были снять замки с орудий и передать на хранение в свое консульство в Каире, а британская сторона обязывалась не предпринимать никаких попыток захватить их корабли. Позже Эндрю Каннингхэм будет охарактеризован Дарланом как "единственный английский адмирал, которому он готов пожать руку" (лестный отзыв человека, который сразу после мерс-эль-кебирского разгрома всерьез обсуждал возможность проведения совместной с итальянцами морской операции по вызволению "плененной в Александрии" эскадры). Содержание Отряда "X" англичане взяли на свой счет, а экипажи получили право сходить на берег. Эти договоренности строго соблюдались до 1943 г., когда после полной оккупации немцами Франции и самозатопления большей части ее флота в Тулоне, уцелевшие французские корабли вновь стали воевать на стороне правительства генерала Де Голля.

 Французские корабли, захваченные в британских портах, не имели столь длительной передышки.

Некоторые из них вскоре вошли в состав созданных Де Голлем вооруженных сил Свободной Франции, другие были укомплектованы английскими, голландскими и польскими экипажами. Кроме того, в руки англичан попала находившаяся в портах Британии значительная часть французского транспортного флота общим тоннажем около 450.000 брт; 18 июля были захвачены все французские торговые суда в зоне Суэцкого канала. Однако первой, вернувшейся в гущу сражений, стала подводная лодка "Нарваль". Ее командир старший лейтенант Дрогу отказался выполнить приказ о разоружении и 26 июня привел лодку из Суса на британскую Мальту. К сожалению, служба этого корабля и его отважного экипажа оказалась короткой. В декабре 1940 г. "Нарваль" не вернулся из своего третьего боевого похода. Долгое время лодка считалась пропавшей без вести. Только в октябре 1957 г. ее корпус с носом, искореженным взрывом мины, был найден итальянскими водолазами у островов Керкеннах.

Порты Марокко и Сенегала были взяты англичанами под наблюдение сразу же по вступлении перемирия в силу. Эсминец "Уотчмэн" следил за линкором "Жан Бар" в Касабланке, крейсер "Дорсетшир" - за линкором "Ришелье" в Дакаре. Мало кому известен факт, что авианосец "Арк Ройял" (флаг вице-адмирала Уэллса) и линейный крейсер "Худ" дважды, 25 и 28 июня, т.е. еще до начала "Катапульты", развертывались из Гибралтара, имея приказ захватить покинувший Дакар "Ришелье" (предполагалось, что французский линкор имеет боезапас только для зенитной артиллерии). В отношении "Жан Бара", на случай его выхода из Касабланки, аналогичная задача была поставлена линейному кораблю "Резолюшн". Однако, в конечном счете, из двух новейших линкоров в качестве объекта удара был назначен только "Ришелье" в Дакаре. Нападение на Касабланку, в виду неполной построечной готовности "Жан Бара", англичане сочли нецелесообразным. Наиболее же значительной составляющей "Катапульты" явилась операция против Мерс-эль-Кебир.

ОТ ГИБРАЛТАРА К МЕРС-ЭЛЬ-КЕБИР

Мерс-эль-Кебир находится примерно в 4 милях к W от алжирского административного центра и торгового порта Оран, у подножия гор Джебель-Мурджадж и сейчас используется для базирования морских сил АНДР. Французский флот обосновался здесь в 1929 г., начав строительство военного порта, способного вмещать боевые корабли всех классов. Однако из-за финансовых затруднений эти работы не удалось завершить к началу войны. В частности, мол, который по проекту должен был иметь длину 2500 м и полностью закрывать внутренний рейд от зыби с моря, к 1940 г. простирался лишь на 900 м - перпендикулярно мысу Мерс.

Вот те силы, с которыми предстояло встретиться эскадре Сомервилла при проведении операции "Катапульта". В гавани Мерс-эль-Кебире июля 1940 г. стояли линкоры "Дюнкерк", "Страсбур", "Бретань" и "Прованс", лидеры "Могадор", "Вольта", "Тигр", "Линкс", "Керсен", "Террибль", гидроавиатранспорт "Коммандан Тест", а также 12 различных вспомогательных судов. Вход в гавань закрывали противоторпедные сети, а дальше в море была установлена протяженная противолодочная сеть с подрывными зарядами, упиравшаяся своими флангами в мыс Фалькон на W и мыс Канастель на О. На скалах, окружавших Оранскую бухту, размещались форты и батареи с 12 орудиями калибром от 75 до 240 мм. Поблизости, в Оране, находились 10 миноносцев, 6 подводных лодок, 6 авизо; дальше в Алжире - 5 легких крейсеров и 4 лидера. Наличные воздушные силы были представлены как морской, так и армейской авиацией. Шесть самолетов "Луар-130" эскадрильи HS1 и три летающие лодки "Бизерта" сводного звена эскадрилий Е2 и ЕЗ размещались на морской авиабазе в Арзеве и еще четыре "Луар-130" на борту линкоров "Дюнкерк" и "Страсбур". Противовоздушная оборона Орана и Мерс-эль-Кебира возлагалась на 42 истребителя "Моран-406" (группа GC I/10) и "Хок-75" (GC I/5 и II/5) с аэродромов Ла-Сенья и Сен-Дени-Дю-Сиг. Кроме того, у французов имелось около пяти десятков бомбардировщиков DB-7 и LeO-451, однако после того, как несколько машин было угнано своими экипажами в Гибралтар для продолжения борьбы против немцев, местный авиационный начальник полковник Ружевэн распорядился демобилизовать остальные бомбардировщики.

С британской стороны для участия в операции "Катапульта" были привлечены корабли, как непосредственно включенные в состав Соединения "Н", так и находившиеся в подчинении начальника Северо-Атлантической станции. Это линкоры "Вэлиант", "Резолюшн", линейный крейсер "Худ", авианосец "Арк Ройял", легкие крейсера "Аретьюза", "Энтерпрайз", эскадренные миноносцы "Видетт", "Вортиджерн", "Кеппел", "Рестлер", "Фирлесс", "Фоксхаунд", "Фолкнер", "Фористер", "Форсайт", "Эктив" и "Эскорт". Обещанный адмиралтейством для усиления эскадры линкор "Нельсон" так и не прибыл, а из наличествующих в Гибралтаре боевых единиц в операции не смогли принять участие легкий крейсер "Дели" и 6 эскадренных миноносцев, отвлеченных для несения конвойной службы в Атлантике. Кроме того, у Орана и Алжира заняли позиции две подводные лодки 1-й флотилии.

При разработке плана удара по французскому флоту англичане исходили из того, что не встретят серьезного противодействия. Боеспособность французских сил оценивалась ими невысоко, но, по-видимому, ниже, чем это обстояло на самом деле. Несмотря на общую атмосферу сдавленности и неопределенного французский флот находился в относительно высокой боевой готовности. Начальствующий в Мерс-эль-Кебире адмирал Жансуль не спешил выполнить условия перемирия предписывавшие ему "разоружиться под германским или итальянским контролем". Корабли имели на борту полный боезапас и все необходимое для немедленного выхода в море, экипажи были по-прежнему укомплектованы по штатам военного времени. Однако перемирие фактически свело на нет организацию охраны водного района, удерживая дозорные корабли на рейде и разведывательные самолеты на аэродромах. Таким образом, французы были абсолютно не готовы к отражению внезапного нападения.

Нападавшие, надо отдать им должное, не воспользовались этой вынужденной слабостью обороны. Хотя в Портсмуте и Плимуте британские морпехи прибегли к военным хитростям при захвате кораблей, англичанам явно "недоставало" изощренного восточного вероломства японцев. Японцы бы на их месте не преминули в полной мере использовать фактор внезапности. Англичане же в данном случае ограничились лишь использованием оперативной внезапности (соблюдение строжайшей секретности, скрытное развертывание сил) - во избежание возможного противодействия со стороны держав "оси", как военного, так и политического, а также недопущения увода Жансулем своих кораблей в порты Южной Франции. На тактическом уровне предусматривалось: предъявление ультиматума, переговоры и только затем бомбардировка гавани. Кэптен Седрик Холланд, командир "Арк Ройяла", должен был, отправившись в Мерс-эль-Кебир на эскадренном миноносце, вручить Жансулю ультиматум. В этом документе, составленном Сомервиллом в соответствии с полученными из адмиралтейства инструкциями, после напоминаний о прежней договоренности между правительствами Великобритании и Франции, французам предлагалось на выбор четыре варианта действий:

1) выйти в море и присоединиться к британским силам;

2) с минимальными экипажами перейти в любой британский порт, после чего французские моряки будут репатриированы, а корабли сохранены до окончания войны;

3) перейти во французские порты в Вест-Индии или в порты США, где корабли будут разоружены, а экипажи репатриированы;

4) затопить корабли в течение шести часов.

В случае отказа принять один из пунктов Сомервилл угрожал выполнить приказ Его Величества "использовать все необходимые силы для предотвращения попадания в немецкие или итальянские руки", т.е. потопить французские корабли. И вот тут уже начальник штаба эскадры кэптен Джеффри и штаб-офицер коммандер Баззард дали волю своему воображению и военному таланту. Замысел операции состоял в следующем:

1) линкорам орудиями главного калибра нанести артиллерийский удар по Мерс-эль-Кебиру с целью подавить моральное состояние французских экипажей и заставить их покинуть свои корабли;

2) палубной авиации нанести бомбовый удар с аналогичной целью;п

3) палубным торпедоносцам атаковать французские корабли торпедами с целью их уничтожения или выведения из строя на длительный срок;

4) командам подрывников с эсминцев подорвать те корабли, которые еще останутся на плаву после реализации предыдущих пунктов;

5) крейсерам и эсминцам бороться с французскими легкими силами и береговыми батареями.

Стрельба эсминцев торпедами по французским кораблям на рейде была признана невозможной из-за наличия противоторпедных сетей, прикрывавших вход в гавань. Еще одним существенным условием, ограничивающим применение англичанами оружия, стало стремление избежать попадания снарядов в береговые объекты и жертв среди мирного населения.

Объектом главного удара были назначены линкоры "Дюнкерк" и "Страсбур" в Мерс-эль-Кебире. В отношении Орана и Алжира англичане ограничились посылкой в дозор двух подводных лодок. Уинстон Черчилль еще 12 июня, в письме президенту США Рузвельту, вполне недвусмысленно сформулировал проблему: "Было бы ужасно, если два больших современных (линейных) корабля попали в плохие руки". Дальнейшая судьба многочисленных французских крейсеров, миноносцев и подводных лодок не вызывали у британского премьера столь сильной обеспокоенности. Он был последовательным приверженцем современной ему стратегии, считавшей линейные корабли "становым хребтом" военно-морской мощи.

Надо заметить, что первую часть "битвы" за обладание французскими линкорами англичане проиграли еще за две недели до "Катапульты", упустив в Африку два новейших корабля типа "Ришелье", достройка которых по первоначальной договоренности с правительством Рейно должна была осуществляться на британских верфях. Можно представить себе недоумение командира эскадренного миноносца "Вэнкуишер", имевшего предписание конвоировать недостроенный "Жан Бар" от Сент-Назера и получившего заверение, что французы идут вместе с ним в Плимут, когда в море линкор и сопровождавшие его эсминцы "Арди" и "Мамелюк" взяли совсем иной курс. Старенький "Вэнкуишер", получи он на то приказ, возможно, в одиночку мог бы расправиться с этим отрядом новейших, но абсолютно не боеготовых французских кораблей, из которых только "Арди" покидал верфь в более или менее полной комплектации (на самом "Жан Баре" могли действовать лишь две спаренные 90-мм артустановки и несколько зенитных автоматов). Но тогда английским морякам такое могло присниться только в страшном сне.

В начале июля этот кошмар становится явью. Случилось то, что с одинаковым успехом могло рассматриваться потомками как генеральное сражение линейных флотов бывших союзников или как бессовестное избиение одного из членов распавшейся коалиции другим. В полном соответствии с канонами классической военно-морской стратегии линкоры являлись здесь с одной стороны главной ударной силой, с другой - основным объектом удара.

Отметим, что в "Катапульте" класс линейных кораблей был представлен чрезвычайно разнородными боевыми единицами. С французской стороны это два сверхдредноута с 340-мм артиллерией главного калибра, вошедшие в строй в 1915 г., слабо модернизированные и потому в значительной мере утратившие свою боевую ценность, и два быстроходных корабля с 330-мм артиллерией (их еще иногда классифицировали как "линейные крейсера"), построенных в 1935-1938 гг. в ответ на германский проект броненосца-рейдера "Дойчланд". Против них три поздних сверхдредноута предшествующей войны с 381-мм артиллерией, сильно различающихся между собой: "Худ" - вершина развития британского линейного крейсера и самый сильный на тот момент корабль Флота Его Величества, модернизированный многократно, но неосновательно; "Вэлиант" - 25-узловой линкор "промежуточного" класса, прошедший наиболее полную модернизацию с заменой энергетической установки, пушек вспомогательного калибра, увеличением угла орудий главного калибра, и, наконец, "Резолюшн" - "примитивизация военного времени", в послевоенный период страдавший недостатком внимания к себе, тихоходный, с изношенными машинами и недальнобойной артиллерией.

По суммарной массе бортового залпа главного калибра три британских корабля были примерно равны четырем французским, но англичане превосходили в соотношении брони и бронепробиваемости, и, как мы убедимся в дальнейшем, в меткости стрельбы. Кроме того, мощь британской эскадры существенно увеличивалась за счет включения в нее современного авианосца "Арк Ройял", корабля, роль которого во Второй мировой войне, вопреки господствовавшей военно-морской теории, была более значимой, нежели у любого из британских линкоров. Однако главное преимущество "форс эйч" состояло в свободе маневрирования, тогда как его противник, по замыслу операции, должен был принять бой, стоя неподвижно в узкой гавани.

Отбытие Соединения "Н" из Гибралтара состоялось в 17:00 2 июля. Два миноносца, отряженные для проведения противолодочного поиска по маршруту эскадры, покинули бухту Альхесирас двумя часами раньше. Пусть эскадре Сомервилла предстояло атаковать французов, война с Италией продолжалась. Поход был сопряжен с риском прохождения через позиции четырех итальянских подводных лодок, развернутых севернее марокканского побережья. Англичане знали об этом, однако, несмотря на то, что 29 июня в их руки попали секретные шифры ВМФ Италии, захваченные на борту подлодки "Уэби Шебели", они не располагали достоверными данными о нарезке их позиций. Не исключалась и возможность встречи с итальянским надводным флотом.

До наступления темноты Сомервилл вел свои корабли противолодочным зигзагом на скорости 17 узлов, затем в 21:30 ход был снижен до 15 узлов и взят постоянный курс О. Противник дал о себе знать только в 22:47. Подводная лодка "Маркони" занимала позицию в точке 36°25'N 03°48'W. Обнаружив группу эсминцев противника, шедших курсом О, она атаковала их из надводного положения. Видимость была минимальной (новолуние). Лодка с дистанции 5,5 кабельтовых выстрелила последовательно две торпеды (первая - со значительной ошибкой в угле упреждения) и, уходя на глубину, отметила взрыв. На основании этого ее экипаж записал на свой счет повреждение британского эскадренного миноносца. В действительности, одна торпеда взорвалась перед носом "Вортиджерна", не причинив кораблю никакого вреда, другая прошла мимо цели. Эсминцы "Вортиджерн" и "Видетт" более часа преследовали лодку, но, в итоге, вернулись ни с чем. "Маркони" также не получила в этом боевом столкновении никаких повреждений, и уже в ходе следующей британской акции добилась реального успеха: 11 июля, находясь на той же самой позиции, она отправила на дно эскадренный миноносец "Эскорт".

Стычка с "Маркони" была единственной, нарушившей спокойствие на переходе к Мерс-эль-Кебиру. С рассветом в 04:58 3 июля для поиска подводных лодок противника с палубы авианосца "Арк Ройял" было поднято два самолета Фейри "Суордфиш". Еще шесть "суордфишей" вылетели в 05:30 на разведку, имея задачу прочесать районы в 150 милях северо-восточнее и северо-западнее эскадры, на случай нахождения в море соединения итальянских надводных кораблей, а три Блэкберн "Скьюа" заняли место в воздушном патруле. Еще час спустя одиночный разведчик вылетел к Мерс-эль-Кебиру.

Эсминец "Фоксхаунд", в соответствии с планом операции, отделился от эскадры в 03:00 и на большой скорости ушел вперед. Для переговоров с Жансулем Сомервилл отобрал офицеров, хорошо знавших французский менталитет, и способных говорить с бывшими союзниками на одном языке, как в прямом, так и переносном смысле. Кэптен С. Холланд, кавалер Ордена "Почетного легиона" 3-й степени, до войны занимал пост военного атташе в Париже, а затем состоял при адмирале Дарлане. Сопровождавшие его лейтенант-коммандеры Э. Спирмэн и Дж. Дэвис ранее служили первый - в штабе "Адмирала Юг", второй - в штабе французских подводных сил в Бизерте. Если удастся уговорить французов, полагал Сомервилл, едва кто-либо сможет сделать это лучше, чем они. Холланд безрадостно принял возложенную на него миссию, но решил сделать все от него зависящее, чтобы предотвратить кровопролитие.

Следует отметить, что Седрик Холланд был не первым, кто вел с французами переговоры в Мерс-эль-Кебире. 24 июня этот порт на лидере "Дуглас" посетил адмирал Норт. Он встречался с Жансулем и начальником Оранского морского сектора адмиралом Жарри. Французы вели себя доброжелательно, но твердо, и предположение, что их корабли могут перейти под английский контроль, решительно отвергли. Максимальная польза, которую удалось извлечь из этого визита, заключалась в рекогносцировке гавани и укреплений Мерс-эль-Кебира. Норт доложил в адмиралтейство: "Из моей вчерашней беседы с адмиралом Жансулем я заключил, что они нам не подчинятся".

ПЕРЕГОВОРЫ: MISSION IMPOSSIBLE

Можно ли было избежать кровопролития, и какая из сторон более виновна в этой трагедии? Историография Мерс-эль-Кебира оставляет противоречивые впечатления. Воинственные мемуары Черчилля наводят на мысль, что при более разумном подходе проблему можно было разрешить мирным путем, о том же свидетельствует опыт Каннингхэма в Александрии, а сбивчивые повествования французских историков, обвиняющих вероломных англичан во всех бедах Франции, наоборот, укрепляют во мнении, что вооруженная развязка спровоцирована французами и являлась единственно возможной.

"Фоксхаунд" подошел к мысу Фалькон в 05:45 3 июля. Его 120-мм орудия были развернуты в диаметральной плоскости, и внешний вид не выказывал никакой враждебности. Установив визуальный контакт с береговым сигнальным постом, эскадренный миноносец в 06:20 семафором послал сообщение: "Британское адмиралтейство направляет кэптена Холланда для переговоров. Пожалуйста, разрешите прибыть". И в 07:09 более развернутое: "Адмиралу Жансулю. Британское адмиралтейство направляет кэптена Холланда для переговоров с Вами. Флот Его Величества надеется, что мои предложения позволят Вам и Национальному флоту Франции, доблестному и славному, встать на нашу сторону. При этих обстоятельствах Ваши корабли останутся в Ваших руках, и нет оснований тревожиться за их будущее. У Орана стоит британская эскадра, готовая приветствовать Вас". Последнее сообщение было адресовано в большей степени не Жансулю, а его подчиненным, сочувствие которых Холланд рассчитывал использовать как козырь в предстоящих переговорах, и опасался лишиться его, если британские предложения будут доведены до экипажей кораблей в Мерс-эль-Кебире в искаженном виде - как откровенно враждебные. Посланник Сомервилла имел приказ передать пакет с ультиматумом лично в руки французскому командующему, но при этом стремился придать своей миссии максимальную открытость.

Французская сторона не спешила с ответом. Он был получен только в 07:42. "Фоксхаунд" приглашали войти в порт. На эсминце сочли такое гостеприимство чрезмерным, и корабль в 08:05 встал на якорь в 16 кабельтовых по пеленгу 115° от маяка на мысе Мерс - достаточно близко для сношения с французским флагманским кораблем "Дюнкерк", но за пределами противоторпедной сети, чтобы в случае неудачного исхода дела иметь возможность беспрепятственно ретироваться.

Холланд не ждал быть радушно встреченным, но вышло еще хуже, чем он предполагал. "На прошлой неделе ко мне приезжал адмирал Норт, - пробурчал Жансуль в ответ на доклад своего начальника штаба капитана 1-го ранга Данбэ, - сегодня они прислали кэптена, в следующий раз мне придется иметь дело с младшим офицером". Рокот мотора кружившего над гаванью британского самолета-разведчика усугубил его раздражение. Принять Холланда Жансуль отказался, ограничившись посылкой на "Фоксхаунд" флаг-офицера старшего лейтенанта Бернара Дюфэ для изложения англичанам основных принципов французского нейтралитета. Никаких документов, никаких переговоров... Холланд и Дюфэ были хорошо знакомы по прежней службе. Их нынешняя встреча выглядела почти как дружеская, иллюстрируя, сколь противоречивы между собой могут быть подчас форма и содержание. После беспредметной десятиминутной беседы (08:15-08:25) Дюфэ отбыл.

Впрочем, большинство французов не разделяли настроений своего командующего. Офицеры "Страсбура" даже хотели пригласить английских гостей совместно отзавтракать, но поднятый адмиральским кораблем флажной сигнал тревоги расстроил их хлебосольные планы. Дело в том, что возвращение Дюфэ на "Дюнкерк" практически совпало по времени с появлением британской эскадры на видимости. Для подтверждения серьезности своих намерений с "Худа" в 09:10 просигналили: "Адмиралу Жансулю от адмирала Сомервилла. Мы надеемся, что наши предложения будут приняты и Вы будете на нашей стороне". В Мерс-эль-Кебире сыграли боевую тревогу и приказали "Фоксхаунду" немедленно убираться вон. Англичане сделали вид, что подчинились, но пока баковая команда миноносца энергично симулировала подъем якоря, на воду был спущен моторный катер, на котором Холланд, Спирмэн и Дэвис направились к "Дюнкерку". Навстречу им на портовом катере поспешил Дюфэ, на этот раз с решительным запретом Холланду приближаться к флагманскому линкору. Оба катера в 09:15 причалили к бочке в 200 метрах внутри сетевого заграждения. Холланд опять не смог добиться личной встречи с французским командующим, но пакет для своего адмирала Дюфэ все таким образом, в 09:45 британский ультиматум достиг адресата.

Пятнадцать минут спустя Дюфэ вернулся на "Фоксхаунд" с ответом, что сдать свои корабли без приказа свыше Жансуль не имеет права, а затопить их в соответствии с приказом Дарлана может только в случае опасности захвата немцами или итальянцами, поэтому остается сражаться. В 09:55 Жансуль просигналил всем командирам: "Британский флот прибыл, чтобы предъявить нам ультиматум, который мы принять не можем. Будьте готовы ответить силой на силу". Началась подготовка к выходу в море.

 Приход к Мерс-эль-Кебиру мощного британского корабельного соединения без обычного предварительного уведомления был воспринят Жансулем как откровенно враждебный акт. Тем самым все усилия Холланда найти с французами взаимопонимание сводились на нет. "Возможно я мог бы согласиться увести флот в США, - заявил адмирал на следствии, состоявшемся после войны, - но не под дулами британских орудий". Сомервилл прекрасно понимал это, но оставшись на большем удалении от порта, он рисковал упустить французский флот.

Никто из основных действующих лиц этой драмы не желал силовой развязки, с самого начала фактически единственно возможной. Сомервилл, вопреки традиции британского флота предоставлять флагману значительную свободу действий, оказался скован жесткими инструкциями Адмиралтейства. От Жансуля ситуация требовала политического решения, тогда как он был способен только на военное. Первые два пункта британского ультиматума откровенно нарушали условия перемирия с державами "оси". Принятие третьего варианта, хотя также грозило осложнениями с немцами, возможно могло бы стать выходом, но не соответствовало букве приказа, подписанного секретной подписью "Ксавье 377". Строго говоря, Жансуль не мог выбирать даже между боем и самозатоплением, т.к. ему предписывалось затопить флот только при угрозе захвата противником. Англичане же в данном случае угрожали разгромом, а не захватом. Между тем, затопление, по-видимому, являлось наиболее приемлемым решением для обеих сторон (и едва ли Жансуль был бы осужден за это, подобно тому как позже получили одобрение действия Годфруа в Александрии), поскольку оно давало возможность избежать напрасных человеческих жертв и в какой-то мере сохранить корабли. Лежащие на ровном киле в мелководной гавани они могли быть позже подняты и восстановлены. Но Жансуль отверг этот вариант. Военное мировоззрение возводит мужественную гибель в ранг высшей добродетели и представляет отказ от вооруженного сопротивления величайшим из пороков. К тому же французский командующий никак не мог отделаться от ощущения нереальности происходящего. Ему казалось, что англичане "блефуют" и не решатся применить силу. Поэтому переговорный процесс все более принимал характер "рыцарского фарса".

Вот что пишет о командующем Атлантическим флотом его соотечественник военный журналист Л. Гаррос: "Хороший моряк, около шестидесяти лет, уроженец Лиона, сын чиновника, патриот, готовый на самопожертвование, восприимчивый, воспитанный и приветливый, преданный своему долгу, требовательный к себе, друг адмирала Дарлана, с твердой убежденностью в прерогативах своего ранга, с врожденным чувством иерархии на рыцарский манер". Сквозь эти строки проступает портрет человека, сложного в общении и не склонного к компромиссам. Именно таким знал его и Холланд.

Получить дополнительные указания свыше Жансуль не мог из-за того, что Дарлан находился в этот день на встрече с маршалом Петеном в Клер-мон-Ферране, а контр-адмирал Ле Люк не имел соответствующих полномочий. По своей организации руководство ВМФ Франции напоминало классическую морскую эскадру, где состоявший при командующем флаг-капитан не вправе самостоятельно отдавать распоряжения младшим флагманам. Оставшегося в Нераке Ле Люка Жансуль считал ниже себя по рангу и потому даже не счел нужным сообщить ему полный текст британского ультиматума. Донесение, отправленное Жансулем в главный штаб в 09:56, гласило: "Британский флот, состоящий из трех линкоров, авианосца, крейсеров и эсминцев, находится перед Ораном. Прислан ультимтум: "Затопите корабли в течение шести часов, или мы заставим вас силой". Ответ: "Французские корабли ответят силой на силу". Ни слова о других британских предложениях.

Марсель Жансуль принял решение единолично и в точном соответствии с приказом главнокомандующего от 24 июня 1940 г. Он без колебаний отверг предъявленный ультиматум и не имел намерения ни в чем уступать англичанам, но надеялся, ведя долгие переговоры, выиграть побольше времени. Еще дважды встречался Холланд с французскими штабными офицерами. Сначала Дюфэ привез ответ на британский ультиматум: "Я, Жансуль, уже сказал адмиралу Норту, что мои корабли никогда не попадут целыми в руки врага. Я это повторяю. Но в ответ на теперешний ультиматум я Вам сообщаю, что мои корабли будут сопротивляться применению силы". Затем в 11:10 появился начальник штаба капитан 1-го ранга Данбэ и передал еще одно послание своего адмирала того же смысла.

 В приватной беседе с Дюфэ Холланд попытался убедить французского флаг-офицера в том, что Дарлан более не свободен в принятии своих решений, и командующему Атлантическим флотом следует прислушиваться только к голосу собственного разума, игнорируя поступающие из Франции приказы. "Когда Вы последний раз получали радиограммы от главнокомандующего? Были ли они подписаны "Ксавье 377?" - настаивал англичанин, но его доводы не произвели никакого эффекта. В завершении разговора Холланд передал Дюфэ пространную записку - конспект того, что он стремился сказать Жансулю при личной встрече.

Между тем, приготовления в Мерс-эль-Кебире становились все более заметными. Разведывательный самолет докладывал, что на французских кораблях сворачивают солнцезащитные тенты и разводят пары. Позже от воздушного разведчика поступили донесения, что французские линкоры спустили на воду свои гидросамолеты, а из Орана в Мерс-эль-Кебир идут три буксира, и их примеру готовятся последовать четыре подводные лодки.

Бой с французами в открытом море не входил в планы Сомервилла. В 11:40 "Фоксхаунд" поднял сигнал, что в случае непринятия ультиматума британский адмирал не даст французским кораблям покинуть гавань. В подтверждение взлетевшие с "Арк Ройяла" пять "суордфишей" в 13:30 поставили банку из пяти магнитных мин Mk.1 на главном фарватере. Еще два самолета были посланы сбросить мины на входе в Оран. Из предосторожности в дополнение к трем истребителям воздушного патруля на их прикрытие подняли еще шесть "скьюа". Однако французские истребители по-прежнему оставались на аэродромах, тогда как у англичан в воздухе находилось в общей сложности уже более двух десятков машин. Одна из них вскоре была потеряна: "Скьюа" петти-офицера Гловера из 803-й эскадрильи из-за неисправности мотора израсходовал топливо раньше положенного срока и совершил вынужденную посадку на воду вблизи своего авианосца. Самого Гловера и его стрелка-радиста Беркли подобрал из воды эсминец "Форсайт".

Расположение британских кораблей к этому моменту было следующим: эскадра двигалась переменными галсами, удерживаясь на дистанции 75-90 кабельтовых от порта, "Арк Ройял" с тремя эсминцами охранения для обеспечения постоянного обслуживания самолетов маневрировали отдельной группой чуть поодаль, "Фоксхаунд", выполнявший роль репетичного судна между "Дюнкерком" и "Худом", и его моторный катер находились на прежних позициях у входа в гавань, один за пределами, другой внутри сетевого заграждения, и, наконец, миноносцы "Вортиджерн", а за ним "Рестлер" - направились сторожить выход из Орана.

Погодные условия: день был солнечным и жарким, море спокойным, ветер 2 балла, но из-за стелившейся над водой туманной дымки видимость ограничивалась 7-10 милями.

К полудню все говорило о неминуемости схватки, но командующий Соединением "Н" до последнего стремился оттянуть силовое решение. Первоначальный план предусматривал открытие огня в 13:30. Срок ультиматума истек, однако Сомервилл медлил. В 14:10 "Фоксхаунд" просигналил: "Если Вы принимаете предложение, поднимите на грот-мачте большой прямоугольный флаг, иначе в 15:00 будет открыт огонь". Жансуль ответил, что ожидает положительного решения своего правительства, а через четверть часа - что готов принять парламентеров. И Сомервилл снова отсрочил исполнение угрозы. Но единственное, чего удалось добиться Холланду и Дэвису по прибытии на борт "Дюнкерка" - это ознакомиться с текстом секретного приказа Дарлана от 24 июня 1940 г. Жансуль, со своей стороны, как вспоминает об этом сам Холланд, похоже, только в ходе этой личной встречи осознал, что "сила будет действительно применена".

"Для командующего Соединением "Н" через "Фоксхаунд". - Значилось в сообщении, посланном с мостика "Дюнкерка" ратьером. - Адмирал Жансуль сообщил, что экипажи уменьшаются и в случае угрозы неприятеля готов уйти на Мартинику или в США. Но это не совсем наше суждение. Большего сближения достичь не удалось". На "Худе" донесение Холланда приняли в 17:29. Пока шли переговоры, была также перехвачена французская радиограмма, в которой крейсерам 4-й эскадры предписывалось идти из Алжира на помощь эскадре, блокированной в Мерс-эль-Кебире, а подводным лодкам из Орана - занять позиции на линии мыс Эгюй - мыс Фалькон. К тому же до наступления темноты оставалось не так много времени. В Лондоне первый морской лорд Дадли Паунд не скрывал своего нетерпения: "Улаживайте дело без промедления, иначе вам придется встретиться с подкреплением". Отряд кораблей под командованием контр-адмирала Марки отбыл из Алжира после полудня. Он состоял из легких крейсеров "Галисоньер", "Глуар", "Жан де Вьен", "Жорж Лейг", "Марсейез", лидеров "Малэн", "Одасье", "Фантаск" и "Эндомтабль". В 16:45 о контакте с ними доложила британская подводная лодка "Пэндора".

Корабли ВМФ Франции, находившиеся в Мерс-эль-Кебире

 3 июля 1940 г.

В Мерс-эль-Кебире:

Атлантический флот (командующий - вице-адмирал Жансуль)

1-я дивизия линкоров

 "Дюнкерк" (флаг вице-адмирала Жансуля), "Страсбур"

2-я дивизия линкоров (командир - контр-адмирал Бузен)

 "Прованс" (флаг контр-адмирала Бузена), "Бретань"

2-я легкая эскадра (командир - контр-адмирал Лакруа)

4-й дивизион лидеров

 "Тигр", "Линкс", "Керсен"

6-й дивизион лидеров

 "Могадор" (флаг контр-адмирала Лакруа), "Террибль", "Вольта"

Прочие корабли

 авиатранспорт "Коммандан Тест"

 вооруженные траулеры "Лилиа", "Надаль", "Сэ нэ-па-вотр-аффэр"

 танкеры "Фреш", "Торран"

 лихтер "Пюиссант"

 буксиры "Эстерель", "Керуан", "Арман", "Кольгрен", "Котантэн", "Фрондёр"

Французские береговые батареи на побережье Оранской бухты

 батарея Канастель - 3 орудия 240-мм

 форт Сантон - 3 орудия 194-мм

 батарея Гамбетта - 4 орудия 120-мм

 батарея Эспаньоль - 2 орудия 75-мм

Корабли ВМФ Франции, находившиеся в Алжире, Оране и

 Александрии 3 июля 1940 г.

в Алжире:

 3-я дивизия крейсеров

 "Марсейез" (флаг контр-адмирала Марки), "Галисоньер", "Жан де Вьен"

4-я дивизия крейсеров

 "Жорж Лейг" (флаг контр-адмирала Буррагэ), "Глуар"

8-й дивизион лидеров

 "Эндомтабль", "Малэн"

10-й дивизион лидеров

 "Фантаск", "Одасье"

В Оране:

 миноносцы "Борделе", "Тромб", "Трамонтан", "Торнад", "Тифон", "Брестуа", "Булонэ", "Каск", "Корсар", "Пурсюивант"

 подводные лодки "Диан", "Данаэ", "Эридис", "Ариан", "Псише", "Ореад"

 авизо "Риго де Жануйи", "Грандьер", "Шамуа", "Эмпетюоз", "Батайоз", "Курьёз"

 сторожевые корабли "Ажаксьенн", "Тулоннез", "Сетуаз", "Тер-Нёв", "Мариго"

 тральщики "Анжель Б", "Рэймон"

В Александрии:

 линкор "Лоррэн"

 тяжелые крейсера "Дюкен" (флаг вице-адмирала Годфруа), "Турвилль", "Сюффрен"

 легкий крейсер "Дюге-Труэн"

 миноносцы "Баск", "Форбэн", "Фортюне"

 подводная лодка "Проте"

В 17:15, Сомервилл передал французам последнее предупреждение: "Если ни одно из британских предложений к 17:30 британского летнего времени, повторяю к 17:30 Б.ST., не будет принято, - говорилось в радиограмме с борта линейного крейсера "Худ", - я буду вынужден потопить Ваши корабли". Холланд и Дэвис покинули "Дюнкерк" в 17:25. На прощание Жансуль показал им листок с текстом расшифрованной депеши из Нерака: "Сообщите британскому парламентеру, что Адмирал флота приказал всем французским морским силам в Средиземном море спешить Вам на помощь. Возьмите эти силы под свое командование. При необходимости задействуйте самолеты и подводные лодки. Комиссия по перемирию уведомлена отдельно".

"Это, по крайней мере, докажет Вам, что мы все еще поддерживаем контакт с адмиралом Дарланом", - пояснил Жансуль. Уже провожая взглядом катер с парламентерами, он добавил грустно: "Я сделал все для того, чтобы выиграть время. Теперь все кончено". Когда катер поравнялся с линкором "Бретань", вахтенный французский офицер на борту этого корабля приветствовал англичан; Холланд ответил, отдав честь французу. А горны уже играли сигнал к бою.