Как достичь социальной справедливости: мнения

С  требованием социальной справедливости люди выходят на улицы в Греции, Испании, Израиле и атакуют в США Уолл-Стрит. В опросе блогера Сергея Троцкого «Какая цель может стать для нас общей, вокруг которой мы смогли бы объединиться?» в социальной сети Гайдпарк, 56% из 4154 опрошенных назвали в качестве такой единой цели социальную справедливость.

ИА REX: Что такое социальная справедливость и как нам ее достичь? Как же можно прийти к справедливости, если каждый из нас не равен другому? Кто-то родился в семье богача, а кто-то в семье дворника - кто в этом виноват? Возможно ли достичь справедливого распределения, пока каждый думает о получении для себя выгоды? 

Политолог, первый вице-президент Центра моделирования стратегического развития  Григорий Трофимчук: Социальная справедливость определяется отношением государства к тем, кто содействует его укреплению и подъёму, а главным показателем – размер зарплаты. Высшая власть по факту является здесь главным арбитром и оценщиком, так как в этой тонкой морально-психологической сфере никакие юридические нормы не работают. Такие законы невозможно придумать в принципе. Без «фактора Сталина», который как руководитель был вынужден лично разбираться в учёных, писателях, изобретателях, во всех миллионах их проблем, телега бы с места не сдвинулась.

Только сама власть может отрегулировать ситуацию с разрывом доходов у бедных и богатых, только сама власть может допустить или ограничить существование олигархов, которые, судя по их доходам, работают в сто смен в день, в отличие от ленивого и, видимо, беспробудно пьющего (по убеждению всё тех же олигархов), учителя русского языка. При этом у тех же самых российских олигархов самым слабым местом является графа «Польза для государства».

Власть должна иметь систему по поиску талантливых людей во всех сферах, во всех регионах, чтобы искать, выцеживать, фильтровать тех, кто способен дать пользу не только для себя. Без помощи власти никакой справедливости здесь ждать не стоит, сама себя эта сфера не отрегулирует.

Что касается естественного неравенства между людьми по их природе, мозгам, по способностям, то, казалось бы, тут всё просто: иметь больше денег должен тот гражданин, который обладает необходимыми качествами. Однако практически во всех «цивилизованных странах», включая новую Россию, деньги получают в основном те, кто обладает тупостью, умноженной на родственные связи. Только государство может заблокировать или, наоборот, активизировать массовую инфильтрацию во власть родственников начальников. При этом родственники почти на сто процентов, как показывает практика, представляют собой кадровые отходы. Практически ни на одного из них не обратил бы внимание профессионал, если бы те пришли с улицы.

В Греции, Испании, США и других аналогичных странах люди выходили протестовать всегда, в попытках проорать свои требования в атмосферу, фактически в пустоту. В этом нет ничего нового. Просто в российском информационном поле, до последнего времени, существовал негласный запрет на освещение этой стороны западного образа жизни, на который по-прежнему равняется Москва.

Научный руководитель Центра изучения современности (Париж, Франция) Павел Крупкин: Понятие справедливость, как и многие другие обществоведческие понятия, гораздо лучше понимается через свое обратное - через понятие несправедливость. Несправедливость это чувство, которое вызывается в людях при управлении неравенством, которое осуществляется людьми, наделенными властью. Несправедливость достаточно легко усредняется по обществу, и она переживается обществом сильно, когда широкие слои населения находят управленческие практики по отношению к какому-либо аспекту своего бытия как очень несправедливые. Соответственно при уменьшении численности групп, переживающих применяемые к ним практики как несправедливые, или при ослаблении данного переживания, уровень несправедливости в обществе понижается.

Когда человек находит применяемую к нему практику воздействия как несправедливую? Этот вопрос хорошо осветил Аристотель, который определил обращение в обществе справедливым, когда к равным относятся как к равным, а к неравным - как к неравным. Понятно, что ввиду сложности и многоаспектности социальной действительности данное простое правило очень трудно реализовать практически, но при выделении одного аспекта многое может упроститься. С другой стороны те рутины, которые реализуют справедливость в одном аспекте, могут быть совершенно несправедливыми в других аспектах. Потому самой грамотной политикой в части социальной справедливости оказывается постепенное и планомерное уменьшение самых вопиющих несправедливостей с тем, чтобы несправедливости, порождаемые вводимыми для этого новыми практиками, интегрально давали бы меньший эффект, чем был интегральный эффект от тех несправедливостей, которые данными практиками уменьшаются.

В качестве примера одного из самых простых аспектов для социальной несправедливости можно рассмотреть равенство людей в праве и по отношению к юридическим процедурам. Эволюция социумов практически показала, что наиболее продуктивными оказываются те общества, в которых люди постулируются равными в своих правах. И это уже стало стандартом - очень часто даже те общества, элиты которых внутренне третируют данное равенство, вынуждены скрывать этот свой игнор изощренной демагогией. Однако никакая демагогия не может аннулировать чувство несправедливости, возникающее у тех, кому элитарии регулярно демонстрируют свое превосходство на практике. Так и возникает простейшая линейка обществ с развитыми западными странами на одном конце, и странами вроде России на другом. И заметим, что страны с сословным устроением могут оказаться более справедливыми, чем те, у кого установка на правовое равенство людей оказывается лишь демагогией для введение в заблуждение как сторонних наблюдателей, так и собственных сограждан.

Так и получается, что уменьшение общественной несправедливости может быть результатом активности социума, которое ставит таковое в качестве одной из своих целей. И уже многие общества достигли в своих социальных практиках гораздо более высокого уровня справедливости, чем оно обеспечивается социальными рутинами российского социального порядка, так что нам, безусловно, есть куда двигаться в этом плане.

Социальный психолог, кандидат медицинских наук Марк Сандомирский: Возможно ли достичь социальной справедливости - вопрос, обращенный скорее к философам (особенно утопистам). А вот само требование социальной справедливости возникает у людей закономерно - еще Фрейд обратил внимание на то, что именно с этого начинается цивилизация. И тогда оказывается, что у требования социальной справедливости есть два источника. Один - инфантильный: хочу то же, что у других, просто по факту своего существования, при этом, не предполагая, что придется что-то отдавать взамен. И элементы подобного подхода врастают в современное общество, способствуя его инфантилизации и пестуя патернализм. Собственно, попытка построения общества на основе подобного понимания социальной справедливости и привела СССР к его финалу.

Второй источник требования социальной справедливости - глубинный, инстинктивный.  Социальный инстинкт, конечно, построен на поддержании определенной общественной иерархии и относительного неравенства - но они должны быть обоснованными и не выходить за границы определенных пороговых значений. В современной же России диспропорция в доходах (и реальных правах) наиболее обеспеченной части населения и  основной массы граждан, выживающих на уровне абсолютной социальной фрустрации, просто "зашкаливает". Только унаследованный от СССР патернализм населения предотвращает до сих пор реальные проявления протеста. Что касается Греции, США  и других стран - причина массовых выступлений связана с относительной социальной фрустрацией, подстегнутой кризисом.

Культуролог, кандидат философских наук (Германия)  Лариса Бельцер-Лисюткина: Социальной справедливости достичь, скорее всего, невозможно, но у обществ есть шанс достижения консенсуса относительно того, каким большинство людей хотят видеть своё общество. Например, в Германии, когда я приехала туда в 1989 г., уровень поддержки социальной системы был очень высок. Я общалась с людьми на улицах, в кафе и универмагах, а также в театрах, библиотеках, университетах и в СМИ, в кругу своих и чужих друзей - и все без исключения в той или иной форме высказывались в поддержку общественной, экономической  и политической системы ФРГ. И даже те, кто ходили на демонстрации протеста, не хотели смены политического режима, они хотели, чтобы проводилась политика в духе немецкой Конституции, как они это понимали. В ходе объединения Германии консенсус относительно объединения и общего демократического будущего страны был весьма высок.

Сейчас это положение постепенно изменилось. Объединение Германии наложилось по времени с интенсивными процессами объединения Европы. Всё это стоит дорого. Стране приходится нести основные расходы на единство и самой Германии, и Европейского Союза. Немецкие налогоплательщики до сих пор платят так называемый Соли - налог солидарности в размере 5,5% своих доходов. Его ввели специально для финансирования объединения, как временную меру, и все с энтузиазмом её поддержали. Но прошло 20 лет, и консенсус немецкого населения относительно этих процессов распался. В бывших восточных землях появилась ностальгия - тоска по бывшему раздельному существованию обеих частей страны. Евроскептики критикуют финансовую политику Евросоюза в поддержку бюджетов бедных стран. Эта политика мотивировалась именно доводами о необходимости установить внутри ЕС справедливость в распределении национальных богатств. Финансовый кризис поставил под угрозу сам статус западной экономики как ведущей мировой экономики. Под давлением таких обстоятельств достичь общественного консенсуса относительно понимания "справедливости" практически невозможно. Сейчас общество проходит через конфликтную фазу, но если удастся вернуть экономическую стабильность, то появятся предпосылки для обретения консенсуса относительно категории "социальная справедливость" (далее СС). Разумеется, что олигархические структуры и углубление пропасти в доходах между богатыми и бедными не совместимы с СС.

Переводчик и IT-предприниматель (Бостон, США) Фёдор Толстой: Социальная справедливость заключается, конечно, не в полном равенстве потребления всех в обществе.

Но современное понимание социальной справедливости подразумевает доступ к "элементарным" благам современной цивилизации и удовлетворение основных потребностей человека в тех пределах, в каких их понимает общество, в котором он живет.

Это значит, что как бы не был человек физически слаб, глуп, ленив, стар, или молод и из бедной семьи - но он должен иметь доступ к современной медицине, образованию, информации, транспорту, личной безопасности, иметь прожиточный минимум пищи, одежды и жилья.

После того, как общество обеспечило этот минимум всем своим членам, оно может позволить себе распределять избыток "неравно": оставляя больше тем, кто более силен, удачлив, предприимчив или трудолюбив.

В этом плане равно "социально несправедливы" и дикий капитализм, не оставляющий бедным и больным даже минимума, и казарменный коммунизм, отказывающий в справедливом вознаграждении наиболее продуктивным членам общества.

Мне кажется, высший уровень социальной справедливости достигнут сейчас в высокоразвитых странах Запада социал-демократической ориентации: Скандинавии и вообще северо-западной Европе, Канаде, Австралии.

США никогда не отличались высоким уровнем социальной справедливости, говоря простыми словами, бедные не имели минимума, а богатые имели "непомерно много". При этом американцы в массе своей сами предпочитают этот путь, делая упор в своей ценностной системе не на Справедливость, а на Свободу и Равные Возможности.

Однако  то, что было терпимо во времена экономической стабильности, стало гораздо более болезненно в период затяжного экономического кризиса - с этим и связанно движение "оккупантов Уолл-Стрита". Как социал-демократ по политическим взглядам я поддерживаю это движение и надеюсь, что оно приведет к повороту США к социал-демократии, к большей социальной справедливости.

Политконструктор Юрий Юрьев: Социальная справедливость - это право выжить для традиционных социумов.

Что касается нынешних массовых протестов, то в США люди выступают против "рейганомики", то есть за равные налоги. А то принцип "богатые платят меньше" - противоречит народоправию и народовластию, вводя понятие финансовой аристократии, сначала меньше облагаемой, а потом - неподсудной, а после - господствующей вплоть до рабовладения. В США хорошо помнят, как это было веками, как были белые рабы, чёрные рабы, расстрелы рабочих, завоз мигрантов подешевле, и как в США был небезосновательно написан пророческий роман "Железная пята олигархии". И ныне в США идут именно антиолигархические протесты. И эти протесты могут охватить не только США, но и весь мир, где "богач платит меньше гражданина".

Природа протестов в Европе схожа тем, что в Европе тоже наблюдается отток средств в более "дешёвые" регионы. Ведь граждане обогащали и защищали свои страны, но в итоге этого - обладатели состояний предпочли выводить средства в иные страны и к иным народам. Это небезосновательно считают предательством своих народов. А при действиях властей, направленных на замену коренных жителей "дешёвыми", речь идёт уже о предательстве олигархии и властей совместно, то есть о заговоре под девизом "деньги важнее людей". А традиция белой расы состоит в том, что "люди важнее денег". Вот это и считается "социальной справедливостью" в существующих протестах, а именно - необходимость выживания имеющегося социума, или же "коренного народа".

У русских несколько иное представление о "социальной справедливости", мы полагаем таковой экономические "равенство и братство", как в Древнем Риме полагали справедливостью "хлеба и зрелищ". В протестах "Запада" цель иная, там речь идёт не о равенстве потребностей и возможностей, а о равенстве прав для всех классов. Запад пришёл к тому, что его обескровливает и лишает средств олигархическая глобализация, что он тоже стал колонией для олигархов, и протесты на Западе более напоминают "национально-освободительное движение" в ленинских терминах, чем "классовую борьбу" или "борьбу за социальную справедливость".

Если обсуждать "социальную справедливость" в русском понимании, то она полезна для детей, но вредна для взрослых. Детям нужно дать равные возможности потребления. А если уравнять в потреблении взрослых, то все лишатся стимулов к соревновательности и созидательности, и в итоге общество превратится в ожидающих вместо создающих. И такое уже было в СССР, жившие в нём помнят: "не высовывайся", "инициатива наказуема", "не отрывайся от коллектива" и в результате отсутствия свободной созидательности,  - печальный итог отставания в технологиях, в потреблении, да и в политическом народовластии.

Общества были обречены на социализацию и народовластие не по причинам веры, морали и нравственности, а по причинам военного плана. Граждане всегда более стойки, чем наёмники, защищая не карман, а семью и Родину; а народовластие даёт наибольшие армии. Это доказал ещё Макиавелли. Но ныне этому принципу "народности власти" угрожают глобализация и прогресс. Вместо граждан вполне возможно использовать роботов, а наёмников миллионами перебрасывать из региона в регион и из страны в страну, обеспечивая локальное превосходство. Таким образом, монархии или олигархии вполне способны властвовать над народами, как в Средние Века. С крахом социалистического СССР Запад, кроме Скандинавии, перестал быть социально ориентированным, и стал считать граждан лишь сырьём для прибылей "избранных". Вот это и хотят показать протестующие в США и в Европе, намекая, что если власти и бизнес не предложат сами приемлемого для сохранения социумов сочетания прибыльности и гражданственности, то общество начнёт искать эти решения без учёта мнений существующих властей и бизнесов.

По отношению к этим протестам мы сможем понять дальнейшие планы Запада. Если  Запад начнёт сворачивать отток капитала из государств и восстанавливать социумы традиционных народов в традиционных границах - будет легче. А если протесты будут ликвидированы, местное население будет репрессировано, если отток средств из стран в "более дешёвые" продолжится параллельно с завозом мигрантов - то предстоит передел планеты в интересах олигархий и это может коснуться и наших границ, и наших народов, и наших семей.

Политолог, эксперт по СМИ и PR-технологиям (Азербайджан) Али Гаджизаде: В моем понимании социальная справедливость это не то когда все живут в достатке, а то, когда дети богача и дворника имеют одни и те же права и одни и те же возможности (в учебе, карьере и так далее).

Полагаю ошибочно считать, что все должны жить в достатке, и называть это справедливостью. 

Представим такую картину два сотрудника одного предприятия, в соответствии с принципами социальной справедливости получают равную зарплату. При этом один из них работает больше и лучше и вообще как специалист стоит на голову выше, но все равно получает такую, же зарплату, как и его коллега.  Это есть ни что иное как нарушение социальной справедливости, когда более одаренный более трудолюбивый вынужден получать столько же сколько и другой.

На протяжении десятилетий власти СССР провозглашали строительство справедливого общества основанного на принципах социального равенства.  Однако СССР так и не удалось построить такое общество зато, на этом поприще преуспели скандинавские страны.

Наивно полагать, что когда-то на земле воцариться социальная справедливость. Однако правительства стран могут максимально приблизиться к этому. Я считаю, что для этого вовсе не нужно раздавать людям разного рода пособия и кредиты. Нужно всего лишь создать равные условия для всех. Условия работы, образования, медицинского обслуживания и так далее. 

Задавались ли эксперты таким вопросом, почему то, что мы наблюдаем сейчас в США, Греции и Испании не происходит в скандинавских странах?

Очень интересный момент, который почему-то остался без внимания.

Премьер-министр непризнанной Республики Подкарпатская Русь Пётр Гецко: Прежде всего, при нынешней системе достичь социальной справедливости нереально. Выступление в разных странах говорит не просто о глобальном кризисе системы капитализма, но и о начале чего-то нового.  Его пока нет. Но зато всем понятно против чего выступать. Это понятно в разных странах, что делает старое очень уязвимым. Скорее всего попытка законсервировать старое, только ускорит переход к новому. Я специально не расшифровываю понятие нового и старого. Это можно обозначить выражением :"Так дальше жить нельзя!"

Журналист Александр Белковский: Проблемой социальной справедливости в постсоветском обществе нужно было заниматься в начале 90-х, во время беспримерного в мировой истории дерибана социалистической (народной) собственности. Сегодня поезд уже ушел. Остается реализовать предложение булгаковского Шарикова: ВСЕ ПОДЕЛИТЬ!

Журналист и блогер (Львов) Александр Хохулин: Относительная и весьма спорная социальная справедливость была в брежневском и постбрежневском СССР. Основанная на общем достаточно низком уровне жизни. Сейчас этот период обычно замалчивают, предпочитая обсуждать исключительно сталинскую "справедливость". В большинстве случаев люди, при Сталине не жившие и личного опыта не имеющие.

О нынешней социальной справедливости в России и на Украине говорить не приходится вообще. И еще в очень многих странах. Сообщения о социальных вспышках даже в государствах "золотого миллиарда" наводят на грустные раздумья, а "Декларация МОТ о социальной справедливости в целях справедливой глобализации" напоминает Программу строительства коммунизма. Блажен, кто верует…

Журналист и переводчик (Израиль) Даниэль Штайсслингер: Социальная справедливость не подразумевает полного равенства. Но она подразумевает возможность жизни (а не балансирования на грани выживания) для всех, не только для предпринимателей и верхушки наёмных работников. Для её достижения необходимы: высокий прогрессивный подоходный налог и государственное перераспределение доходов. В пользу тех, кому меньше повезло в жизни и недостаёт способностей интеллектуальных или коммуникативных.