Религия, мораль, нравственность

Бог улыбнулся и задал вопрос, ответ на который от Максима он, конечно же, заранее предполагал – уж не ему ли так хорошо знать своего оппонента, все его мысли. Но, как и обычно это бывало в их беседах, он заставлял собеседника поработать ещё раз над своими размышлениями, выстроить логику, аргументировать:

– Религия как раз это и делает – устанавливает эти принципы моральной нормой. Не так?

Максим действительно немного задумался, с минуту молчал. Потом стал неспешно, но довольно-таки уверенно отвечать, иногда делая небольшие паузы, чтобы более чётко выразить свою мысль, перевести её в вербальную форму. Очная беседа, полемика с Богом, оказывается, гораздо сложней, чем это было в их прежнем, несколько «виртуальном» общении. Усложнить для Максима задачу – это, видимо, и было целью Бога, раз он решил явиться сюда в своём «образе и подобии».

– Религия устанавливает нравственные принципы моральной нормой?.. Так ли это? Начнём с того, что понятия «мораль» и «нравственность» надо отделять друг от друга. Это разные вещи, чаше всего мы их путаем, говоря об одном, имеем в виду другое. Мораль – это некий порядок поведения или отношения к чему-либо, установившийся, установленный или устанавливаемый в обществе. Нормы морали меняются и со временем, и в зависимости от условий, в которых в данный момент общество существует. Нравственность же – это некие абсолюты – «не убивай», «не воруй», «не лги» – абсолютные, категорические, неизменные, ни от каких условий не зависящие принципы, но выполнение которых не всегда бывает возможным или обязательным. Например, убийство – оно абсолютно и всегда безнравственно, это лишение кого-то того, что принадлежит ему, а не вам, в данном случае – жизни. А вот по моральным нормам оно вполне допустимо и даже поощряется в зависимости от каких-то условий или состояния общества. Например, война, или наказание преступника, вынесение и исполнение ему смертного приговора. Мало того, моральными нормами может быть допустима даже и публичная казнь, даже на глазах детей. Этого мало – так же, на глазах детей допустима казнь с мучениями казнимого, например, четвертование. И этого мало – допустима казнь с участием публики – забивание камнями, сожжение на костре, когда публика могла подбрасывать хворост в костёр. Это всё – моральные нормы, по которым это вполне морально. Моральные нормы могут запросто отвергать нравственные принципы.

Бог ответил не сразу. Было видно, что он доволен полученным ответом. В этом разговоре, как, впрочем, и во всех их прежних беседах, хотя и не в буквальном смысле таких очных, как эта, он выступал оппонентом своему визави. Смысл же и цель их споров были именно в том, чтобы совместно к истине продвинуться, как вот, например, сейчас они это сделали.

– Согласен, Максим, с тобой. Нравственные принципы выше моральных норм, они абсолютны, ни от чего не зависят. Чего нельзя сказать о морали – она не бывает вне времени и вне ситуации. Мораль бывает разной: религиозная и светская, мораль рабовладельческого строя, феодального общества или капиталистического, мораль средневековая и современная, мораль военного времени и мирного, и так далее. Многие из моральных норм, являющихся нормальными в одной морали, не приемлемы для другой. Моральный уровень человека или общества, по большому-то счёту, должен оцениваться тем, насколько имеющиеся моральные установки требуют соблюдения нравственных принципов, имеются ли какие-то от них отступления, какие и для каких ситуаций. Истинная мораль – это та, которая предопределяет следование именно нравственным принципам, а не принятым здесь и сейчас неким временным условностям. Понятно, что в реальном обществе такая мораль практически недостижима. Древнегреческие мудрецы, жившие за 500 лет до Иисуса, вывели очень краткое «Золотое правило», которое объединяет в себя вообще все принципы нравственные: «Что возмущает тебя в ближнем, того не делай сам», «Какая жизнь самая лучшая и справедливая? Когда мы не делаем сами того, что осуждаем в других». Потом это правило повторил Иисус, несколько по-другому его сформулировал: «Итак, во всём, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними». Вместо отрицания плохого, он вывел в этом правиле утверждение доброго. Но, всё же, наиболее кратко, понятно и в морально-нравственном смысле достаточно будет так: «Не делай другим то, чего не хотел бы, чтобы делали тебе».

В свою очередь, и Максим подумал тоже: «Как же мне с Богом моим повезло! Ведь действительно, и поспоришь с ним, и поговоришь, и посоветуешься, и уяснишь для себя что-либо. Даже теперь и неловко как-то, что ему про авторитет-то ляпнул...».

Иллюстрация к прочитанному.

В. Суриков, "Боярыня Морозова"



998 год н.э. Для укрепления княжеской «вертикали власти» княжеская власть насаждала веру в заморского бога для своих людишек, с кровью немалой это было. Деревянных же идолов богов своих предков привязывали к конским хвостам, плетьми их стегали, волокли на берег и «вринуша в Днепр».



А через шесть с половиной веков опомнились: не так молимся-то! В писаниях должно быть написано не Исус, а Иисус, должно быть не двуперстие, а трёхперстие, во время служб надо произносить «аллилуйя» не дважды, а трижды, обходить храм во время обрядов надо не по солнцу, а против солнца, вместо семи просфор служение должно быть на пяти, вместо земных поклонов, должны быть поясные. Ещё из обрядов и ритуалов что-то не так вроде бы делалось. Людишки уже привыкли, уже эти «традиции» заморские своими считают, забыли уж давно богов своих предков. А тут им вдруг религию «модернизируют».

И опять с немалой кровью. Тех, кто против навязанной Никоном «модернизации», лукаво и подло «раскольниками» объявляют со всеми вытекающими из этого последствиями – «по нашему указу таких злых людей и врагов Божиих велено во обрубех, обложивше соломою, жечь на смерть безо всякие пощады». И жгли этих «раскольников» во всех городах Руси. Ловили в лесах Сибири, и там жгли. За что жгли-то? За ритуалы и символы лишь? Вот, значит, что в религии главное, а не какие-то там «не убий». Вокруг храма в другую сторону надо ходить! Не так персты складывать! «Аллилуйя» трижды произносить! Сначала подлостью, кровью и жестокостью принудили к одной вере, к одним ритуалам, потом теми же способами принуждают иначе богу молиться, а кто не хочет, того – жечь. И вот это всё мы называем традициями, которые надо чтить, и которым должны следовать?!.

Вернёмся к картине Василия Сурикова – это как раз-таки о времени «раскола».

ru.wikipedia.org

Боярыня Морозова была одной из противников реформ патриарха Никона, тесно общалась с апологетом старообрядчества – протопопом Аввакумом. Феодосия Морозова занималась благотворительностью, принимала у себя в доме странников, нищих и юродивых. Оставшись в тридцать лет вдовой, она «усмиряла плоть», нося власяницу.

Царь Алексей Михайлович, всецело поддерживающий церковные реформы, пытался повлиять на боярыню через её родственников и окружение, а также отбирая и возвращая поместья из её вотчины. От решительных действий царя удерживало высокое положение Морозовой и заступничество царицы Марии Ильиничны. Феодосия Морозова неоднократно присутствовала в «новообрядной церкви» на богослужении, что старообрядцами рассматривалось, как вынужденное «малое лицемерие». Но после тайного пострига в монахини под именем Феодоры, состоявшегося согласно старообрядческим преданиям 6 декабря 1670 года, Морозова стала удаляться от церковных и светских мероприятий.

В конце 1674 года боярыня Морозова, её сестра Евдокия Урусова и их сподвижница жена стрелецкого полковника Мария Данилова были приведены на Ямской двор, где пытками на дыбе их пытались переубедить в верности старообрядчеству. Согласно жития Морозовой, в это время уже был готов костёр для её сожжения, но Феодосию спасло заступничество бояр, возмущённых возможностью казни представительницы одного из шестнадцати высших аристократических семейств Московского государства. Также за Феодосию заступилась сестра царя Алексея Михайловича царевна Ирина Михайловна.

По распоряжению Алексея Михайловича она сама и её сестра, княгиня Урусова, высланы в Боровск, где были заточены в земляную тюрьму в Пафнутьево-Боровском монастыре, а 14 их слуг за принадлежность к старой вере в конце июня 1675 года сожгли в срубе. Евдокия Урусова скончалась 11 сентября 1675 года от полного истощения. Феодосия Морозова также была уморена голодом и, попросив перед смертью своего тюремщика вымыть в реке свою рубаху, чтобы умереть в чистой сорочке, скончалась 1 ноября 1675 года.



А вот теперь представьте, что эту процессию догоняет гонец и объявляет указ, что Феодосия Морозова будет не в монастырь сослана, а сожжена в сей же час на соседней площади, там уже и костёр подготовлен, палач уже ждёт. Какова будет реакция всей этой публики? Кто-то воспримет это совершенно равнодушно: ну, и сожгут, мне-то какое дело?.. Её сторонники возопят: это Никона надо сжечь, удавить, посадить на кол!! Ну, и наверное, все пойдут на казнь смотреть.

А вот скажите: найдётся ли кто, чтоб хотя бы уж не вслух сказал, а чтоб подумал только: убивать нельзя! никого! И посмотрите теперь на картину. Начиная с переднего плана, с крыльца церковного, мимо которого сани проезжают, и далее по улице – сплошные «луковки» церковные и кресты.

Так как же мы ответим на вопрос, устанавливает ли религия нормы нравственности? А если какие-то из них она лукаво и декларирует, вроде как – «не убий», «не укради», так выполняет ли она их сама, и способствует ли она выполнению их людьми?

Упреждая известное возражение, что не надо путать религию с церковью, скажу, что я их не разделяю, это две части двуединого целого, они не могут существовать раздельно, «теорию» и «практику» надо рассматривать лишь в их единстве.