КЛУМБА ПОД МИКРОСКОПОМ

    Пришли провожать художника, покидавшего страну навсегда.  В тесной двушке  хрущевки набилось так много народа, что  протискивались к столу по очереди. Стульев не было, зато был незнакомый нам еще ФУРШЕТ, когда с тарелочками бродили по комнате и роняли на пол кусочки маленьких САНДВИЧЕЙ и капали вино. В комнатах витал аромат капитанского трубочного табака,  путешествий и дальних стран. Почему-то  все  говорили о Лондоне, куда уезжал художник с красавицей женой, как о подмосковных Мытищах - немного небрежно и почти запанибрата: ну что же, что Лондон, ничего особенного,  Лондон он и есть Лондон....Действительно, что особенного,  всего только  третий наш общий знакомый эмигрирует из страны.          Никто не знал английского, кроме хозяина. Он давно готовился к отъезду, учил язык, устраивая  жене английские вечера, инсценируя на кухне  Теккерея и Диккенса. Он вынужден был уехать, его картины не покупали и не брали на выставки, как несоответствующие идеалам  общества. Жить было не на что… Медленно проползали  еще только 60-е годы 20 века.

     На стенах  еще оставались неупакованные картины, одна очень большая висела над фуршетным  столом. Невозможно было понять что именно было на ней нарисовано, какие-то зеленые полосы, красные и белые крапинки, хаос красок… Но смутно ощущалось, что это было что-то невыносимо знакомое, мучительно не ловившееся в сознании. Словно забытое лицо с никак не вспоминавшимся именем, ввинтившееся в память. Эта картина тревожила присутствующих, они как-то нервно поглядывали на нее, но спросил только один из провожающих:

- Ты эту берешь с собой?

Хозяин молча кивнул.

        Ну, пора и честь знать, гости дорогие, хозяевам еще последние манатки собирать нужно…Все чуть медлили на пороге, ощущая странную смесь тревоги, сожаления, восхищения  и легкой зависти...Уходя, я оглянулась посмотреть в последний раз на будущего лондонца, жаль, что он уезжает, но ТАМ ему будет лучше…

    Взгляд от двери упал на большую картину над столом в дальней комнате. Внутри,  под ложечкой, что-то толкнулось  и разлилось тепло – я увидела,… вернее, поняла,….

скорее,  почувствовала  ЧТО нарисовано там .

       Вы когда-нибудь в глубоком  детстве лежали на животе, положив подбородок на руки и приблизив глаза к земле? Вдыхая  запах  земли и зеленой травы,  разглядывая мир  незнакомый и таинственный, где каждая травинка, каждый лепесток цветка жили своей жизнью, где двигались крошечные живые существа, спешили по своим таинственным делам. И так хотелось с ними пообщаться, спросить у них,  куда это  они торопятся, как общаются друг с другом, что едят и как находят пищу,  где живут их детки…и много других вопросов шепталось в этот  другой, загадочный и притягательный мир.  Но они никогда не отвечали, и вообще не обращали никакого внимания на то, что за ними наблюдает кто-то ужасно большой и чужой…Это была незнакомая жизнь, в которую посторонних  не пускали…Обидно, ведь никто  не хотел им навредить, только познакомиться….Вот это и было нарисовано на большой картине. Клумба под микроскопом, мир нашего детства и удивления перед незнакомой жизнью.

       Это был настоящий художник, как жаль, что Россия его теряет…

- Старик, ну ты хоть звони, не забывай нас… и Россию…

       Он никогда больше не позвонил. Он  снял  в Лондоне квартиру, писал много картин, выставлялся сначала в маленьких, потом в крупных галереях, потом купил дом в предместье Лондона и умер  через семь лет после переезда  на взлете признания в чужой стране. Красавица жена  затерялась в Лондоне навсегда.  Картина с клумбой из детства тоже.  

            Сейчас по похожим сюжетам штампуют обои для монитора….