Россия - это и Европа, и степь

Ведёт программу "Особое мнение" Игорь Гмыза.

Гость в студии – философ, профессор философского факультета Высшей школы экономики Владимир Карлович Кантор. С ним мы поговорим о том, чего в русских больше: европейского или азиатского? Под влиянием чего формировался российский менталитет и чем русские вообще отличаются от других народов?

Что можно сказать по поводу тех, кто думает, что у России есть свой собственный путь развития? Одни говорят, что мы всё-таки на Европу были всегда ориентированы, другие, что мы – Азия, а третьи утверждают, что Россия не то и не другое, у неё свой собственный путь и никто ей больше не нужен?

В. Кантор считает, что свой собственный путь есть у всех стран. Нельзя сказать, что у Франции путь такой же, как у Германии, или у Англии путь такой же, как у Испании. Они абсолютно разные. Когда говорят, что Россия отличается от Европы… Да, отличается. Но и Испания очень долго не считала себя Европой. Германия столько раз пыталась выйти из европейского концерта, что Шпенглер написал знаменитую книгу "Закат западного мира", в которой он выделял Германию в качестве отдельной европейской, но не западной структуры. Англия не считает себя строго Европой, хотя для русской ментальности в прошлом и позапрошлом веках Англия всегда была началом европеизма. Именно из Англии пошла Магна Карта (Magna Carta), пошло начало права. Конечно, считает В. Кантор, у англичан есть своё островное отношение к Европе.

Но главное – у всех стран путь один. У России он сложный, но он также сложный, наверное, у всех стран. Те катастрофы, которые пережила в XX веке Германия, были действительно катастрофами. Германия сама себя практически уничтожила.

О том, что было с Россией, её жители прекрасно знают. Самоуничтожение русских было чудовищным. Немцы всё-таки уничтожали других. Это, конечно, ужасно, но русские уничтожали сами себя. Поразительно, но когда смотришь старые фотографии начала XX века и видишь сегодняшние лица, это как будто совершенно разные люди, нельзя сказать, что с другой планеты, но они другого духовного и культурного уровня. Здесь гость в студии вспомнил свои впечатления от посещения лагеря Дахау. Там он увидел фотографии охранников и заключённых. Как считает В. Кантор, от лиц заключенных с фотографий идёт свет культуры, у них измученные, но ясные и чистые глаза. И абсолютно животные лица у охраны, вне культуры.

То есть, когда уничтожается элита, то уходит свет. В пьесе Шварца "Тень" Тень приказывает убить Учёного, и умирает сама. Когда убили всех "врагов народа", умирает народ. "Враги народа" – это была русская элита. Её сначала выгнали, потом расстреляли. Столько, сколько погибло в России во время революции и Гражданской войны, трудно подсчитать. Привычно говорится, что миллионы. Но эти миллионы состоят из единиц, а каждая единица несла в себе огромный духовный потенциал. Фактически это было уничтожение своей культуры и своей страны.

У Ивана Бунина есть очень точное соображение: "большевики убили чувствительность". Когда говорят, что убили одного, люди переживают и понимают это. Когда говорят, что убили семь человек (это рассказ о семи повешенных Леонида Андреева), это люди тоже понимают. Когда убили 70 человек, понимают. Но когда говорят, что убили 70 тысяч, то люди понять этого не могут. Когда большевики уничтожали людей десятками тысяч, этого было не понять. Этим они убили чувствительность, перешагнули какой-то предел.

Все это, считает эксперт, похоже на тамерланических революций. Когда шёл Тамерлан или шла монгольская орда, они убивали десятками тысяч. Но тогда и уровень, в том числе русский, был другим. Россия стояла, разумеется, выше по культурному уровню, чем шедшие орды Батыя.

В России ценность человеческой жизни всегда была столь низка?

Как говорил Чаадаев, напомнил В. Кантор, Западу очень нравится презрение русских к смерти.

Это даже называют одной из черт русского народа – его героизм и самопожертвование.


Гость в студии подчеркнул, что самопожертвование есть везде. Из истории известные подобные случаи и в Англии, и в Германии, и во Франции, и в Испании. Где только этого самопожертвования не было. Что касается презрения русских к смерти, то тут В. Кантору вспомнился эпиграф Пушкина к одной из глав "Евгения Онегина": "Здесь родится племя, которому не жалко умирать". Или, как говорил историк Грановский, "наши солдатики храбро умирают в Крыму, но жить здесь никто не умеет".

Но так было не всегда. Новгородско-Киевская Русь возникла как европейское государство. Это был форпост Европы перед степью. Новгород был частью Ганзейской структуры, путь из варяг в греки был очень поразительным. Русское православие было в каком-то смысле экуменическим, оно соединяло православную Византию и европейский Запад. Всё это шло через Русь. Русские князья были ближайшими родственниками всех европейских королевских домов. И тогда был создан свод законов, то, что потом совсем ушло из жизни России, – "Русская правда". Понятно, что она создавалась по кальке немецких и прочих юридических законов, но такой свод законов на Руси был.

По нему за бесчестье надо было платить. Тогда счёт у закона был простым. Убил раба – платишь столько-то, убил свободного – платишь столько-то, но платишь. Человек отвечал чем-то за своё действие. После татар, когда жизнь перестала цениться, уходит структура закона. Это похоже на то, что было и при большевиках. Зинаида Гиппиус писала, что "большевики – это второе татаро-монгольское нашествие, они столь же беспощадны к людям, как когда-то были монголы". Когда убивают десятки тысяч людей, то за что платить, за кого платить? За десятки тысяч не заплатишь.

Кто-то из русских мыслителей заметил, что если ещё в "Слове о полку Игореве" есть словочетание "ищут себе честь, а князю – славу", то потом слово "честь" уходит из русского языка до времён Пушкина. Это очень важно, потому что честь – это личное чувство. С Пушкиным возвращается понятие чести, плотно связанное с понятием личности.

То есть, на Руси был жуткий провал в связи с татаро-монгольским нашествием. И очень долго Русь выбиралась из ямы, куда её забросила судьба. Как говорил С.М. Соловьёв, история оказалась для Руси мачехой. Такого нашествия не переживал никто. Когда германские варвары пошли на Рим, они вошли в римские области (конечно, Рим был более развитым и мощным, чем Древняя Русь, хотя Карамзин сравнивал нашествие варваров на Рим и нашествие монголов на Русь), то пришедшие варвары приняли христианство, которое уже было в Риме. И в силу этого они оказались втянуты в орбиту мощного излучения римской культуры, римской цивилизации и христианской духовности. Христианство плюс римское право перестраивали варваров. Конечно, понадобилось много столетий, чтобы их переструктурировать.

Но монголы не приняли христианства, они жили в стороне, а потом они приняли вообще ислам. Монголы никогда не заходили на русские земли Руси, их столицы были в стороне от Руси. Поэтому говорить в этом случае о переструктурировании завоевателей невозможно, хотя вливания были очень мощные. Известны такие великие русские мыслители-западники (разговор здесь не об этносе), как Карамзин, Чаадаев или Тургенев, в фамилиях которых слышны татаро-монгольские корни. Чаадаев вспоминается хан Чагатай, Тургенев – хан Турга. То есть, многие великие мыслители-западники происходили этнические оттуда. И дело не в этносе, а в той структуре ментальности, в том мышлении, которые занесли кочевники.

Пушкин дал чёткое определение, что у кочевников нет ни дворянства, ни истории. Такая внеисторическая жизнь для становления культуры, личности и т.п. самая страшная. Культурный человек чувствует себя в истории, он живёт в ней, ею дышит и по-другому не может.

Получается, что русские себя в истории не чувствуют? Иго оказало большое влияние на формирование русского менталитета. И беззаветная храбрость и готовность пожертвовать своей жизнью идёт оттуда? Наверное, и наплевательское отношение к собственности тоже идёт оттуда.

В. Кантор напомнил, что собственность в те времена была просто уничтожена. Если на Руси до татаро-монголов была частная собственность на землю, то с приходом монголов возникает так называемое "монгольское право на землю", по которому вся земля принадлежит хану. Часто можно слышать, что русские князья ездили за ярлыком. Что такое ездить за ярлыком? Да, сидели тогда князья в своих княжествах, но земли княжеств были не их, а татаро-монгольскими. И великий хан давал князьям право, как губернаторам, которых сегодня могут снять и других поставить, на пользование своим княжеством. Поэтому привыкли русские за то время жить без собственности.

Но русские сейчас не находятся вне истории. Россия в XVIII и особенно в XIX веках упорно возвращалась в историю. XIX век – это десяток великих имён русских историков, которые пытались вернуть русское сознание к пониманию истории, к тому, что русские живут в истории, что они – часть общекультурного человеческого процесса. Ещё Чаадаев писал, что "мы, каждый из нас, должны связывать своё настоящее со своим прошлым". И усилие должно быть личное. После Соловьёва, Ключевского, Карамзина это стало общекультурным фактом. Любой русский человек мог обратиться к их книгам и поинтересоваться тем, что происходит вокруг него, в нём самом, вообще в России. Ими были даны некие исходные точки.

Когда говорят, что мы все потеряли всё, то В. Кантор не понимает слова "все", потому что любая культура движется усилиями всё-таки единиц, тех, кто создавал культуру, страну. Кого мы помним? Массу людей в эпоху Ломоносова? Нет, не помним, а помним Ломоносова. Кого мы помним из начала XIX века? Толпы крестьян? Помним, Пугачёва, выдвинувшегося из крестьянской массы. А так помним Пушкина, Лермонтова, Достоевского, Толстого. Вот наши имена и гордость.

Россия всё-таки больше тяготеет к Западу, к Европе?

В. Кантор считает, что дать однозначный ответ на этот вопрос сложно. В своё время он даже написал по этому поводу книгу "Русский европеец". Да, Россия – часть Европы, по-другому о ней нельзя мыслить, даже если она не вошла формально в Европейский союз, о котором первыми заговорили русские мыслители-эмигранты. В частности, Георгий Федотов считал, что либо Европа объединится, либо она погибнет. И после войны Европа стала объединяться. Формально Россия туда не вошла. Но куда ездят учиться дети даже самых влиятельных и обеспеченных российских олигархов? На Запад, а не в Монголию или в другие такие же дикие места.

Да, можно ездить учиться сегодня и в Китай. Но Китай – это старая, особая культура. Многие говорят, что Россия с одной стороны – Азия, с другой стороны – Европа. Но, как считает В. Кантор, это не так. С одной стороны Россия – это Европа, а с другой стороны Россия – степь. К Китаю Россия никогда не имела никакого отношения. К степи имела, это реальное прошлое России. Китай и Индия находились очень далеко от Руси. Да и русский язык относится к европейской группе. Кого русские читают? Кто входит в обиход их культуры? Шекспир, Диккенс, Томас Манн, Гёте, Шиллер. То есть, европейские мыслители. Если любого остановить на улице и попросить назвать какого-нибудь известного писателя или художника Востоке. Никто не скажет. Или, например, пять имен индийских мыслителей? Тоже никто не скажет. А пять имён западных писателей и мыслителей назовет практически любой окончивший школу.

Да, больше жители России знают о Европе, но живут они почти по законам Орды. Разве коррупция не оттуда происходит? Может быть, поэтому Россия с Западом в диссонансе и находится? Что, будучи частью Европы, Россия все равно несёт степную культуру?

В. Кантор согласен, что коррупция развилась оттуда и что Россия несёт степную культуру. Начало этого в русских есть, проблема именно в этом. Когда-то Пушкин откладывал европеизацию России на 500 лет. Но он, конечно, не ожидал, что придут большевики, которые ещё раз вырубят весь русский культурный цвет под корень, что уровень такого же людоедства, такого же нечеловеческого отношения к человеку вдруг возродится в России.

Но подобное же возродилось и в Германии. Там тоже был, в сущности, период людоедства. Что такое Освенцим и другие лагеря? В. Кантор считает, что каждому стоит посетить эти лагеря смерти, чтобы ощутить нечеловеческий ужас. Бухенвальд стоил Колымы, и Колыма стоила Бухенвальда. Оба эти понятия находятся на одном уровне.

У В. Кантора сложилось понимание, что в каждой культуре существуют свои провалы. Все люди, любая культура ходят по краю пропасти. В любой европейской стране есть своя "Азия", которая в любой момент может вспыхнуть. Как определяли многие философы XX века, случаи фашизма, нацизма и так далее, это было пробуждение азиатских структур в Европе. Они всегда есть. Можно вспомнить хотя бы Великую французскую революцию, залившую кровью всю Францию.

Георгий Петрович Федотов, великий русский мыслитель, из Великой французской революции выводил нацизм. Впервые идея нации, интернационализма возникает в эпоху Великой французской революции, которую потом перехватывают немцы. Немцы всегда были верными учениками французов.

Что можно сказать по поводу русского национализма? Сейчас многие опасаются, что окрепнет русский национализм...

В. Кантор считает, что эта опасность в России всегда была, всегда национализм был. Но, как говорили в начале прошлого века, в России идут всё время перегонки между цивилизацией и страшным, разрушительным националистическим бунтом. Кто успеет: цивилизация или бунт? Но при этом, и это показывает история (что будет в будущем предсказывать никто не берётся) видно, что национализм как структура идёт, как ни грустно это констатировать, всегда сверху.

Тот же Николай II носил на лацкане значок "Союза русского народа" и поощрял погромы. Абсолютно понятно, что это идёт сверху. Народ в большей своей части, если он не развращён властью, идёт скорее за идеей наднациональной, как люди пошли за Петром, как пошли за большевиками, которые тоже выдвинули наднациональную идею. Чем был марксизм? Европейской теорией, которая снимала сразу все противоречия между нациями. И народ пошёл за большевиками. Другое дело, что народ был потом изнасилован и уничтожен, потому что был псевдоевропеизм, колоссальный страшный обман. Поманили в Европу, а в итоге вышвырнули в Азию.

Точно так же в своё время народ пошёл за Лжедмитрием, думая, что он идёт из Европы. Можно вспомнить, как ему без боя сдавались целые города. Но Лжедмитрий оказался таким же бандюгой, как и все те разбойники, которые шли вместе с ним. Как он завоевал Россию? Сколько было у него поляков? Всего тысяча человек на такую огромную страну. И две тысячи казаков, ряды которых разрастались за счёт воров-разбойников. Армия Лжедмитрия была армией разбойников. Поначалу думали, что Лжедмитрий – законный сын, что он несёт с собой восстановление твёрдых законов, по крайней мере, династического наследования. Выяснилось, что на самом деле это не так. Но русские хотели закона! Поэтому и шли за ним. Ну а дальше началась смута.

На "Радио России" есть такой проект "Русские XXI века", когда слушатели звонят и высказывают свое мнение и своё видение русской нации в XXI веке. Есть ли В. Кантора понимание вектора, по которому будет развиваться русская нация в XXI веке?

Гость в студии думает, что это будет либо продвижение всё-таки по европейской линии, либо это может кончиться просто катастрофой. Любой уход в национализм, любая изоляция России от мира… Как известно, всякие изоляционистские идеи, всякая изолированная структура рано или поздно гибнет. Это подтверждается даже биологическим законом, как племя живёт внутри себя. То есть, России не надо оставаться в осаждённой крепости.

Окончание беседы с гостем слушайте в аудиозаписи программы.

Россия - это и Европа, и степь