Долгая командировка в Азербайджан.

Это был 91 год. 405 МСП, город Ахалцихе, Грузия.
8 мая мы собрались на квартире у одного из ротных, кажется, у Паши Агафонова, офицерами нашего танкового батальона. 8 мая – день священный для всех. А 9 мая должны были быть построения, праздничные мероприятия и так до самой торжественной поверке на плацу полка в полном составе. Поэтому парадная форма и у офицеров, и у солдат уже была выглажена, ну а мы, дабы не напрягаться 9 мая и выглядеть достойно, решили собраться 8-го. Это была среда, выходной. И только мы подняли первый стакан во главе с комбатом, а комбат, к слову скажем – наш, новый, впрочем, как и замкомбата, были Мужчинами с заглавной буквы, близкими и понятными для нас. Жаль, что кажется осенью они от нас перевелись. Итак, только мы подняли рюмку, в комнату ворвался посыльный, и нам объявили сбор по тревоге. Рюмку, как Вы догадались, мы в память о Победе пригубили, а по пути выяснили, что всех нам отправляют в срочную командировку по приказу командующего округа куда-то в Азербайджан.
Пока суть да дело, и вместо парада мы стали готовить имущество для разбития где-то в Азербайджана военно-полевого лагеря. А это печки, кровати, топчаны, бачки, полевые кухни, все, что нужно для палаточного городка, и все это по немеряно огромному списку, получая продукты, командировочные и т.д., и т.п., мы узнали, что уже 9-го мая мы должны быть в каких-то Салоглах в в/ч 42703.
Кажется, нас погрузили в грузовые машины, хотя точно не помню, помню, что в ночь мы оказались в городе Тбилиси на железнодорожном вокзале. Как уж мы проспали станцию Салоглы, не помню, помню, что мы оказались в городе Казахе, голодные и злые, без проездных всем батальоном. Не знаю, как сейчас с проводниками на грузино-азербайджанской дороге, но тогда они себя не утруждали. А солдатик-дневальный – дежурный по вагону – спал вместе с проводниками. Пайка у нас не было, вместо него был лист продаттестата, на военную часть, в которой мы должны были встать на довольствие.
К слову сказать, в Азербайджане уже шли серьезные разборки в Карабахе. До нас в Грузии доносились отзвуки тех событий: слышали мы, что шли бои между азербайджанцами и армянами, и резня была не маленькая, и что армия принимала во всем этом какое-то участие …. Ощутили мы эти события на судьбе одного из наших офицеров, которого в угоду политическим обстоятельствам то арестовывали, то отпускали. Смысл такой: он непредумышленно ранил, будучи дежурным по полку, солдата-азербайджанца, который через сутки скончался. Офицер был командиром танковой роты, звали его Владимир Волков, и на момент трагедии он исполнял обязанности дежурного по полку, когда с ним вступили в разборки пьяные солдаты-азербайджанцы. Попытались забрать оружие. Защищаясь, он это оружие и применил. Выстрелили в землю, пуля отрикошетила… Солдат скончался, кажется, на следующий день. А дальше руководство Азербайджана взяло под контроль это дело. Адвокатом был армянин. Нами было отмечено, что как только правительство СССР поддерживало Армению, Володю отпускали, как только оно оказывалось на стороне Азербайджана – Владимира арестовывали, причем прилюдно, и это происходило несколько раз. В итоге его посадили. Он радовался, что ему срок отбывания за его сотрудничество с судом и следствием, и полным его согласием с фикцией определили его родину Узбекистан.
Вот так мы узнали, что с нас Министерство обороны спрашивает по Уставу, а сажать будут по гражданскому законодательству, ну и плюс новая политика Горбачева. Не буду скрывать, мы готовы были пойти на крайние меры видя такое дерьмо со стороны прокуратуры, замполитов, короче, нашего государства. Мы, офицеры, готовы были сыграть по-крупному, ведь реально на его месте и в такой ситуации каждый из нас оказывался, и не раз. Я не стрелял, со мной солдаты-кавказцы не связывались, но другие стреляли из ПМов. Но увы, сам капитан Волков не раз нас отговаривал, и просил не усложнять его судьбу…
А пока мы были в Казахе, голодные и Очень злые.
И думал наш комбат, как бы нам добраться до недалеких Салоаглов. В памяти запечатлелось, как мы бредем, пытаясь соблюсти строй, всем батальоном, неся все свои шмотки и имущество через базар города Казах. Как-то мы там оказались вдруг и случайно. Представляете себе все разнообразие восточного рынка? Лепешки, шаурма, шашлык – и наши молодые голодные глаза. Можете быть, эти глаза сказали многое женщинам и бабушкам-азербайджанкам, и со всего базара к нам потянулись эти милые женщины, угощая нас дарами азербайджанской земли. Мы не клянчили, они сами…
Кажется, за нами прислали машины, не помню всех деталей, но следующий день военно-полевой лагерь был разбит в указанном месте. Наш комбат, получив задачу, довел до нас три наших функции: первая – охрана воинской части, вторая – работа на складах базы, третья – по сигналу, получив технику и вооружение, выдвинуться в указанный район.
Ну, и моя любимая фраза - «Упс!». Не имея оружия – охранять, быть в готовности куда-то ехать, и получать где-то танки. Но основная миссия – охранять самих себя, при это работая грузчиками на базе хранения вооружения.
Оказывается, под землей была огромная база хранения на целую армию. Там было все, от патронов до снарядов, от автоматов до гранатометов. Солдат мы передавали офицерам части на разводе. Нас, офицеров, на территорию не запускали.
Позвольте дальше описать то, что осталось в памяти. Ну первое – Салоаглы, находящиеся в Закавказье – это не горы, это огромная пустынная местность, где днем температура достигала до 45 градусов, и бочка с водой была единственным спасением – одна на всех. Везло солдатам в тех катакомбах – они не ощущали этого. Зато ночью температура добивала до минус десяти – может, чуть-чуть приврал, – но печки топили истопники в каждой палатке. Такая пытка была каждый день и каждую ночь. Только вот где дрова взять в пустыне, и воду найти там же?
Изучив приказ министра обороны о продовольствии, я пробил доппаек солдатам. Не поверите, солдаты выбрасывали масло, тушенку, при этом работая, как грузчики, на базе хранения. Все округлились не только в животике, но и в щеках. Мы старались разнообразить наш стол, в принципе, все питались с одной полевой кухни ПАК-200 кою нам прислал наш командир полка Божевольный. Поэтому был затеян поход по пустыне в попытках найти живность в виде черепахи. Ну, сами знаете, черепаший суп. Скажу наперед, что в итоге солдатики где-то сами нашли черепах, и сей суп опробовали, я почему-то отказался его есть, а с этой самой пустыни мы бежали, как говорится, обгоняя собственный визг, заметив торчащие из нор вокруг нас змеиные головы, реально их было много и они были толстые. Да, да именно толстые. И уже поверьте мне, это были не суслики, ибо сам я вырос в казахстанских степях.
Узнав, что нас сюда командировали на полгода, комбат принял здравое решение: часть офицеров отправить обратно, распределив дежурства среди ротных по месяцам. Ведь у нас там, в Ахалцихе, остались не только боевая техника и вооружение, но и наши жены.

Не помню, но кажется я первый уехал. Моя супруга после свадьбы осталась дома в связи с болезнью, как мы молодые офицеры говорили- «по женской части». И первые два месяца дежурства в Салоглах были моими.
Подразделений в лагере, согнанных со всего округа, становилось все больше. Это и противотанковая батарея Гии Кастаняна с нашего полка, и третий мотострелковый батальон, тоже прибывший с нашего полка, и два артиллерийских дивизиона откуда-то с Азербайджана, и что-то там еще, по мелочам. Офицеров становилось все меньше и меньше. В итоге за старшего во всем этом лагере остался я – старший лейтенант, командир второй танковой роты, и по одному офицеру с подразделения, и все они были взводными. Порядок в полевом лагере поддерживался отменный.
В свободные часы и выходные я заставлял солдат отрабатывать различные боевые вводные, в том числе и порядок действия при взрыве на складах. Попытка поднять национальный вопрос солдатами-азербайджанцами была пресечена сразу и жестко, а вот нравоучительная часть продолжалась несколько часов об интернационализме, дружбе и ну и типа «ай-яй-яй, низя-низя». Командовал этим сводным отрядом уже месяц, когда вдруг неожиданно нагрянул полковник с проверкой – то ли с округа, то ли со штаба армии. Он был сильно удивлен, когда узнал, что вот этим огромным лагерем и жизнью в нем руководит старший лейтенант и с ним два-три офицера-лейтенанта. Проверив и документацию, и боевую готовность, и соблюдение распорядка дня, и т.д., и т.п., он взял меня под локоть и провел в палатку штаба батальона:
- Послушай, лейтенант, а ты осознаешь, чем ты командуешь?
Я удивленно на него посмотрел:
- Ну, типа лагерем…
- А если будет боевой приказ, ты сможешь управлять?
- Ну вроде при тренировке боевого расчета нормально было… Думаю, проблем и дальше не будет. Хотите, хоть сейчас лагерь поднимем по тревоге?
- Да нет, не надо, я тебе верю, и так все видно. Просто ты не понимаешь – ты командуешь бригадой. Старлей, который командует бригадой! Это как Гайдар, который командовал полком. Ты, видимо, не осознаешь, что происходит…
Я тогда не понял, чему удивлялся полковник, для меня это было естественно – добросовестно выполнять то, что ты на себя взвалил.
Кто же знал тогда, что впереди будет август 91-го? А видать, полковник что-то знал. Последнее, что он сделал – это записал мою фамилию и сказал, что доложит обо мне где-то там, наверху. «Докладывайте…» - подумал я, не понимая, что такого героического я совершил, но приятно, что я командую бригадой, как Гайдар – полком. Ему было 17, а мне – 23. Но он – полком, а я – бригадой!
Помню, что приехал комбат и отправил меня в десантную дивизию, которая находилась в Гянчже, бывший Кировобад. Что-то я должен был туда или передать, или согласовать наши действия при вводных, но почему-то очень запомнил эту десантную дивизию.
А назад добирался автостопом. Сумерки меня застали на трассе в сторону Тбилиси посреди пустыни. Предчувствие, что скоро настанет минусовая температура, а я в летнем танковом комбинезоне и с полевой офицерской сумкой, меня мало радовали. На горизонте замаячила машина – уазик, плотно набитый милиционерами-азербайджанцами. Я бы мог им не махать, они остановились и начали проверять документы, усади на заднее сидение между двумя милиционерами, сзади сидело еще двое. Все были вооружены автоматами, на ремнях были подсумки. Жирный старлей, во время движения уазика, на заднем сиденье внимательно изучал мое удостоверение личности и командировочное удостоверение. Потом, насколько ему позволило его большое пузо, он повернулся ко мне и начал задавать странные вопросы:
– Слушай, старлей, вот ты служишь в Ахалцихе, знаешь армян… и солдаты-армяне у тебя были…
Честно сказать, я уже понял, куда он клонит. Дорогой читатель, ты можешь сделать паузу и попробовать угадать ход мыслей старшего лейтенанта милиции.
В ответ я поправил его, что я служу в Грузии. «
– Эээ, мы же с тобой знаем, что там живет 80% армян, в грузинском городе Ахалцихе.
С этим было трудно спорить.
– …И в Азербайджане ты уже три месяца… Вот и получается, что ты знаешь и армян, и азербайджанцев…
Угадай, читатель, какой был следующий вопрос:
– Скажи мне, кто лучше – армяне или азербайджанцы?
На улице было уже темно, мы двигались куда-то. По бокам, сзади и спереди сидели вооруженные милиционеры. Вопрос оптимизма явно не вызывал. Да и куда эти менты ехали ночью при всеоружии? В мозгах мелькнула мысль: ищут повод! Вы знаете, что такое «осенило»? Вот так вдруг, неожиданно, ты находишь если не гениальный ход, то спасительные слова. Но для этого нужно знать историю народа, их быт, нрав, обычай, их внутреннюю жизнь. Я не знаю, что бы ответили Вы. Но я повел следующий монолог, понимая, что, скажи я плохо про армян или азербайджанцев, исход будет один:
- Был я в Армении, на землетрясении, и есть причина и повод не любить армян… Да и то, что они желали отделения от Советского союза…
Азербайджанец закивал головой типа, мол, понял.
- Но потом я видел, как они возделывают поля у себя высоко в горах, и как они убирают камень, которые рождает пахотная земля каждый год. Видел их красивые дома, которые они строят сами – ведь это адский труд! В принципе, народ-трудяга. Азербайджанцы-солдаты мне тоже армии кровь попили, но я увидел, в каких условиях вы живете, и помню, как в Казахе нас накормили простые женщины, а ведь мы их не просили. Да, среди вас много торгашей, но, наверное, каждому народу свое.
Пауза затянулась.
-А посему я не понимаю, почему два народа-трудяги, и в принципе добрых, делят между собой, когда есть много свободной земли, принадлежащей третьему народу, взяли бы и разделили ее… Дальше позвольте мне уважаемый читатель , умолчать о приведенных мной еще аргументах…
Взгляд охреневшего азербайджанца сказал мне, что я попал в точку: «Это какая земля? Кому она принадлежит, какому народу?» Ответ был короток: Грузии.
Азербайджанец какое-то длинное мгновение смотрел на меня удивленно, пытаясь что-то сообразить. Хлопал ресничками. Потом в глазах появилось осмысление, и километра два он хохотал без умолку, добавляя в промежутках между хохотом: «Хорошо сказал, какой ты хитрый!» Потом последовала команда на азербайджанском, и примерно в два часа ночи меня подвезли к КПП воинской части, к которой мы были прикомандированы. Я вышел из машины, направился к шлагбауму. Старлей остановил, вылез из машины, и спросил:
- Ты знаешь, куда мы тебя везли? Знаешь, чем все должно было кончится?
- Догадываюсь, - не борзея, ответил я.
- Я тебе точно скажу: не знаю, кто тебя надоумил на этот ответ, но больше никогда не ходи здесь ночью.
На сем мы и расстались.

Далее читать здесь : http://mr-rf.ru/blog/2339/dolgaya-komandirovka-v-azerbaidzhan