Глядя смерти в глаза.

Всем известно, что, когда наступает последняя минута и человек осознает, что наступает конец, у него перед глазами проносится в один миг вся его жизнь, все его воспоминания…

Но прежде, чем я поведаю свои впечатления о такой минуте, расскажу маленькую предысторию.

Зимой 93-го года я уехал в свой длинный офицерский отпуск. Длинный, потому что правительство России компенсировало нам бессонные ночи, недели без выходных, без праздников, зачетом к отпуску. И получился у меня отпуск ни много ни мало аж целых 90 суток.

Много что есть вспомнить об этом отпуске.

И то, как я пытался сделать глупую попытку перевестись в армию Казахстана, нахлебавшись и насмотревшись  руководства первых русских генералов – бывших советских, и предвидя, что этим дело не ограничится, Чеченская бойня была еще впереди… Но, столкнувшись в министерстве обороны Казахстана с полковником, который – не удивляйтесь – был вчера еще прапорщиком, но казахом, а завтра он должен был стать генерал-майором, со свойственным интеллектом соответствующей категории (кстати говоря, такие метаморфозы происходили во всех национальных армиях, а суть для повышения одна – личная преданность и, конечно, национальность), то почесав затылок, решил остаться в русской, а теперь уже российской армии.

И спор с русским парнем-кришнаитом в поезде, в плацкартном вагоне, который ехал со слета всех вождей-кришнаитов с Алма-Аты, куда приезжал главный кришнаит всего мира. А как следствие, мой вывод, сделанный для себя: что если я и поверю в Бога, и буду справлять культовые обряды, то это точно будет вера моего народа, а не какая-то навязанная западными, восточными или какая-то другая модная религия.

Особенно было прикольно, когда продвинутый кришнаит не находил религиозных доводов, чтобы доказать свою правоту, начинал меня крестить и кричать, что в меня вселились бесы. И мой ответ ему: я-то атеист, а ты-то кришнаит, и при чем тут слово «бесы» и другие ругательства христианские? Ты должен апеллировать другими понятиями, типа в тебя вселился Шурма-Мурма…

Это и бесцельные попытки найти себе работу, дабы заработать деньги себе на обратный путь. Потому что в один миг, в соответствии с реформами, проводимыми Елициным по отношению к рублю, мое богатство в 70 000,  которые я сэкономил на еде, на отдыхе, превратились в «пшик». И хватило только на то, чтобы доехать до Казахстана, где я оказался голытьбой, на попечении матери и родственников вместе со своей семьей.

И как моя жена вместе с мамкой купила Сникерс, по-моему, за 2.5 тысяч рублей, и они его делили на троих аккуратненько ножиком. И мысли: «неужели из-за этого удовольствия мы сменили строй…» И как всей семьей собирали офицеру деньги, дабы он мог доехать до Москвы, а оттуда бесплатным рейсом через Чкаловск вернуться к месту службы.

И как я в Москве сидел целую неделю в ожидании военного борта на Тбилиси. Чем питался, не знаю, знаю, что берег пять тысяч, чтобы с Тбилиси добраться до Ахалкалаки. При этом понимая, что большую часть пути придется ехать автостопом.

И штурм генеральского кабинета воинами-закавказцами с требованием предоставить борт (умолчу о своей скромной организаторской деятельности). Но, право дело, борты летают каждый день, загруженные какой-то хренью, а обратно везут мандарины, зелень и прочую лабуду. Как ни странно, у нас получилось. Нас загрузили и отправили в Тбилиси. По-моему, прилетели мы на военный аэродром Алексеевка. Дальше как-то из памяти стерты события, помню, что приехал на гражданском автобусе на конечный пункт – город Ахалцихе. Мне надо было срочно попытаться пересесть на автобус, уходящий в Ахалкалаки. Поэтому я пулей вылетел из автобуса, рейс на Ахалкалаки был отменен. Но «пулей» меня спасло. Дело в том, что грузинские гвардейцы, которые стояли в городе Ахалцихе, то ли в полупьяном состоянии, али в каком еще, блокировали автобус, на котором я только что приехал.

Был я в старой полевой форме.

 Флаг российской армии, пошитый из жирных полос солдатских трусов, простыни и красного материала, изъятого у замполита, не гордо размещавшийся на клапане наручного кармана, был быстро ликвидирован. На гортанные вопли гвардейцев, обращенные ко мне, я, своей бородатой физиономией (а в принципе, с бородой я выглядел, как сейчас бы сказали, как «боевик»), у меня получилось ответить на «чистом» грузинском «Эээ, аро аро биджо!», и их внимание ко мне остыло. По-моему, они решили «доить» приехавших…

 Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что отделенная от автобуса вопящая толпа людей была отведена к стеночке этой полутрезвой бандой, а потом я только слышал выстрелы автоматов. Что там было, не знаю. Но все это ускорило мои переговоры с ближайшим таксовавшим армянином, и на последние свои деньги я уехал.

Довез меня таксист намного дальше, чем мы с ним обговаривали. Высадил возле поста ГАИ и с добрыми пожеланиями скрылся в обратном направлении.

И вот стою я, один-одинешенек, в вечерних сумерках, на дороге. За спиной – обрыв и бурная горная река, передо мной – пост ГАИ нового тогда образца, на одной «ноге», где вооруженные гаишники режутся в карты, и стена гор за постом.

Стою, полная безысходность, ситуация полный штиль и без просветов. Ну знаете, как обычно бывает на горных дорогах, и один вопрос: как ехать дальше?

Минут через двадцать выходит щупленький грузинский милиционер, снимает с плеча автомат, перезаряжает его и, поинтересовавшись, кто я и куда еду, уточнив, что я русский и офицер, со словами «Изхвэни, я тэбэ проиграл», наводит ствол прямо между глаз.

Вот тут я понял, что прыгать в речку – бесполезно, лезть в горы – тоже бесполезно. В принципе, можно было задушить этого грузиняку, но там еще минимум двое-трое, и конец все равно один, и ничего-то я в жизни такого не совершил и не добился – пришла же такая мысль – и что вот сейчас на самом деле я должен вспомнить всё, что прошло, но что-то ничего не вспоминается, не мелькает в памяти… Жаль, что сынишка вырастет без отца, и на самом деле никто не узнает, где могилка моя, ибо плыть моему телу по горной речке, одно хорошо, хоть рыбки поедят, и кто-то этих рыбок кушать будет, хваля рыбака-добытчика. И все эти мысли пролетели в секунду, а может,  и того меньше.

И решил я принять смертушку гордо, как подобает русскому офицеру (а скорее, советскому, на тот момент). Спинка выгнулась, а взгляд не в ствол, не в жерло его, не в глубину дула, а в глаза убийце. Что ловить пулю? Лучше смотреть в глаза врагу, а там может и реакция выручит. Не знаю, сколько мы стояли и смотрели друг на друга…

Убить человека, особенно в первый раз, сложно, и особенно сложно тогда, когда жертва смотрит тебе в глаза. Может, поэтому грузин-милиционер обратился с просьбой «Глаза убери!», а потом еще раз: «ГЛАЗА УБЕРИ!». Я ответил: «А ты не бойся, стреляй». Потом он сказал «Эээээээх», махнул рукой, опустил автомат, и тут из-за поворота показался свет от фар грузовика. Мент остановил машину, что-то сказал водиле, потом мне, по-русски: «Уезжай быстрее!». Меня не надо было долго уговаривать, и я заскочил в кабину.

 Уже в дивизии, да в принципе и по дороге, думал: чтобы вырезать этот пост, мне нужен всего один ножичек, и что мне не составит труда неожиданно нагрянув, отправить их туда, куда они хотели отправить меня.

Что меня остановило? Ну, наверное, первое – то, что грузин все-таки не сделал это. Второе – я не знал графика несения службы, и не хотел убивать невинных. А если бы там оказался, то выбирать бы не пришлось. И третье – на все это нужно было сутки, а в связи с недостатком офицеров все люди были на учет,  значит, мое отсутствие было бы замечено. И третье было последним…

Какой же вывод из всей этой истории? Думаю, что он прост: если тебе еще жить, то и "мгновения" не проносят всю твою жизнь перед глазами. Но самое главное, что если ты русский, то живи там, где ты свой и тебя не проиграют в карты только потому, что ты –русский.