Моя миниатюра. Лирика. Была неоднократно опубликована в разных печатных изданиях.

Я его три раза не простила

Как это нелепо, вот и теперь, у меня только воспоминания. Что же еще может остаться, когда он так со мной нечестно поступил. Помню, как сейчас. Мы вышли во двор. Было лето. Летом в городе всегда жарко, даже душно, и совсем мало людей. Они либо прячутся в своих квартирах и кабинетах от зноя и пыли, либо стараются при малейшей возможности уехать за город. А мы с родителями остались: папа, так некстати, сломал ногу. А у меня день рождение! Двенадцать лет исполнилось. Думала, что никто не придет, каникулы ведь. Кто на даче, кто в детских лагерях. Обзвонила, кого смогла. К моей великой радости, пришли почти все, и он. Мы вначале в квартире сидели. Мама испекла торт, бабуля - пирожки. И много холодного лимонада. Не забыть мне этот лимонад, во веки веков!
Когда уже все выпили, съели и переслушали все пластинки, мама отправила нас во двор:
- Дети! Давайте на прогулку! Ненадолго. А я пока приберусь!

Мы с радостью согласились. Он больше всех! А когда мы играли в «угадай желание», он взял и поцеловал меня. При всех! По-дурацки получилось. Все подумали, что это желание именно я загадала. Очень я тогда на него разозлилась:
- Дурак! Никогда я тебе этого не прощу!
В другой раз я его еще сильнее не простила. Опять летом, это приключилось, только теперь «бабьим». Мы долго с ним ждали, когда же? Никак не получалось. Первый раз, я родила девочку. Забавная такая, очень на папу похожая. Веселая, озорная, шустрая и, как он, изобретательная. Вот мы с ней первое время намучились. Глаз да глаз за ней нужен. Вечно волновались, чего бы ни вышло. Второй ребенок - тоже девочка, вся в меня. И спокойная, и рассудительная. Подойдет ко мне и давай приставать:
- Мам, а мам! Научишь шить, а? Или вязать! Ну, пожалуйста!
А мы, всё мальчика ждали. И он, и я. Девчонок своих очень любили. И баловали, в меру, как могли. Он ведь у меня не очень много зарабатывал. А когда дети пошли, так на вторую работу устроился. Пропадал целыми днями. Вот только все равно, лишнего себе позволить не могли. Да не в этом-то дело, мы привыкли экономить.
И вот третий. Он все по врачам бегал со мной, допытывался, кто будет: мальчик или девочка.

А когда узнал, радости-то было! И я радовалась! Уже ночь, мы в палате спать собрались, детей у нас забрали: еще рано с родителями оставлять. Вдруг слышу, кто-то в окошко стучит. А палата наша на четвертом этаже была. У меня сердце екнуло - боюсь посмотреть, кто там. Набралась смелости и вижу - он. В одной руке огромный букет цветов, другой за водосточную трубу держится. А если бы он упал?! Как я тогда?! Очень сильно я на него обиделась. Кричу ему в форточку:
- Дурак! Никогда я тебе этого не прощу!
А он улыбается. Успокаивает меня.
Третий случай - вопиющий. Болела я тогда. Сильно болела. Дети уже разлетелись, кто куда. Девчонки замуж вышли. Удачно вышли, за хороших людей. Обе за границей теперь живут, в гости приезжают, помогают. Сын тогда в армии служил. Писал, что хочет офицером стать! Гордость наша! Они все - молодцы!
Меня в больницу положить удумали. Врачи настаивают, говорят, что по-другому не смогут вылечить, а я отказываюсь. Не могу без него. Так он, удумал со мной лечь. К главному врачу пошел, уговаривал. Тот ни в какую. Я уже потом узнала, что он стал анализы сдавать, чтоб у него тоже болезнь нашли. И нашли ведь! Да я и не верила, что он болен. Скорее всего, сам придумал или подстроил. Откуда у него болезни, никогда к врачам не обращался, даже простудой не болел? А когда я увидела его в больничной пижаме, прямо обомлела. Говорю, что ты тут делаешь. А он мне в ответ:

- А я этажом ниже лежу! С тобой за компанию болею! Куда ты, туда и я!
Сильнее прочего разозлилась я на него. Боюсь, сглазит он себя. Стою в холле отделения, кричу на него:
- Дурак! Никогда я тебе этого не прощу!
А он улыбается. Успокаивает меня.
Теперь-то я поправилась. Сижу, смотрю на его портрет и думаю: «Может, в четвертый раз, всё же простить тебя?». Рядом дети с внуками. Все приехали! На улице лето. Душно мне в квартире-то одной. Пойду во двор, на скамейке посижу, пока гости собираются. Ничего не изменилось. Столько лет прошло, а двор наш, как и прежде: дети бегают, в «желания» играют, вдруг слышу:
- Дурак! Никогда я тебе этого не прощу!
…Где же улыбка твоя! Успокой меня! Ну, пожалуйста!