Авария

Итак, мы едем на радио 7-ой канал. Наша передача через сорок минут.
Въехали на арабские территории.
Шоссе узкое перед нами. Навстречу летят машины, а наша сторона свободна, идем свои 100.
Учитель за рулем, Бенци спит справа от него, Юра спит слева от меня. Я на заднем сиденье.
Обсуждаем будущую передачу.
Надо сказать, что у Лайтмана есть такое свойство, знаком с ним уже 15 лет, он не хочет заранее знать вопросы. Он человек прямой трансляции. Прямого ответа. Ничего заранее не заготавливает.
Ну, едем мы, значит.

Я читаю недельную главу из Торы (Библии), которую сегодня будем обсуждать.
Называется она «Шмот» на иврите, а на русском «имена». Глава потрясающая. Обилие драматических ситуаций, крутая история внешняя, но круче – внутренняя.
В ней рассказывается, что в Египте встал новый фараон, который решил разобраться с народом Израиля. И застонали они под Фараоном.
Но не о Фараоне здесь говорится и не о народе Израиля, нет. Потому что Израиль в переводе с иврита – это Исра – прямо, Эль – к Творцу. Прямо к Творцу. А Творец – это не седобородый старец, - это свойство Любви и Отдачи. Это Закон Любви и Отдачи.
То есть получается, что те кто стремятся стать такими, - любящими и отдающими, - они и называются Исраэль. И речь в Библии идет не о жителях Израиля и не о евреях по рождению, а о тех, кто в себе ищет эти свойства Любви и Отдачи. Ищет в себе народ Израиля. Потому что он есть в каждом из нас. Абсолютно в каждом.
Вот с ними-то, с этими свойствами, и решил разобраться Фараон, который тоже в нас. Фараон - это наше эго. Самая - самая сердцевина его.
То есть говорится о том, что пришел для нас момент, когда мы почувствовали, что мы рабы его. Что он правит нами. Каждым нашим действиям, всеми нашими мыслями. И нам стало нехорошо от этого. Раньше мы неплохо жили в Египте (Египет на иврите – «Мицраим» - что в переводе «сосредоточение зла») Так вот, в Египте, в этом царстве эгоизма мы жили припеваючи, мы не чувствовали его власти. Не думали, что мы эгоисты. Думали, что эгоисты другие, а не мы.
И вдруг нам раскрылись глаза. Мы его вдруг увидели – нашего Фараона (поэтому и говорится, что «встал новый фараон»). И мы поняли, что он источник всех наших бед.
И вот мы уже хотим бежать от него. Изнемогаем, работая на него. Стонем!..
И когда чаша нашего терпения переполняется…
Тогда и рождается в нас сила по имени Моше ( или Моисей в Библии), которая потом и вытаскивает нас из этого рабства эгоистического. ( Моше – от слова «лимшот» - вытащить)… Эта сила – она и есть наше стремление к Любви. Она сначала маленькая, практически бессильная, как и маленький Моше. Но потом она растет и превращается уже в вождя Моше. Который может увести народ от самого Фараона. То есть вывести нас из эгоистической природы.
Ох, как много можно об этом написать, но останавливаю себя.
Возращаюсь на шоссе.
Так вот, едем мы по шоссе.
И вдруг, ну метрах в 15-ти от нас, неожиданно так, резко, выворачивает и несется нам в лоб, не снижая скорости, микроавтобус «Мерседес». Справа от нас скала, слева колонна машин, вывернуть некуда.
Не успеваю и крикнуть. Но точно помню свою последнюю мысль, - «Неужели из этого можно выйти?!»
Удар… Такой безжалостный, в лоб… Помню - «шмяк!». И всё.
Очнулся я, не знаю сколько времени прошло… машина наша дымится… за окном мечутся лица арабов… их много… слева стонет Юра… справа Бенци замер безжизненно, бросил голову вниз… и она вся в крови.
Учитель сидит, выпрямившись… тихо так сидит, не шевелясь.
Зову его…
Не отвечает…
Зову снова…
Медленно приподнимает руку… значит жив…
Оглядываю себя. Боли не чувствую. Правая моя нога закручена вокруг тела, как будто она существует, без меня. (множественные переломы), левая рука не движется, и из-под куртки что-то выпирает…(открытый перелом) …
Но шок пока.
Еще минут 20-30 я не буду чувствовать боли…
Кровь будет уходить, выльется ее много, но боли не будет почти.
Ну вот…Тут приоткрывается дверца машины и заглядывают испуганные парень и девушка. Выясниться потом, что они несколько дней, как поженились и живут здесь, на территориях.
Спрашивает меня парень, - что делать?..
Я говорю, - тяните… А машина уже горит…
Они организовывают арабов, те вытаскивают сначала Учителя, потом Юру… меня, Бенци с трудом. Он без сознания. На него страшно смотреть.
Лежу метрах в десяти на дороге…
Вдруг перестаю слышать…
Мечутся передо мной лица…
заглядывают, что-то кричат…
А я не слышу…
Только вижу, как стоит перед машиной мой Учитель. Такой бледный-бледный, ни кровинки на лице. Стоит, оперевшись рукой о капот, и никого к себе не подпускает.
Вижу, побегают к нему арабы, но он останавливает их рукой.
Медленно садится возле переднего колеса и так тихо сидит и смотрит перед собой на землю.
Это потом окажется, что у него были перебиты все внутренности.
Но пока, - спокойный взгляд и какое-то раздумье отрешенное.
Тишина продолжается еще несколько минут.
И вдруг врывается звук. Кричат арабы, - Что вы наделали?!
( Как будто это мы наделали?!)
Оказывается микроавтобус этот, «Мерседес», с 14 пассажирами-арабами и накурившимся водителем, лежит в кювете. А наш боевой «пежо 306» стоит, чуть повернутый, на дороге. И дымится.
Это потом полицейские будут разводить руками и говорить, что непонятно, как мы остались живы, ну непонятно им, не понятно! ну не было в истории у них, чтобы выходили живыми из таких аварий!.. А я лежу, и думаю, что я-то знаю, почему. Но как им это объяснишь?!.. И надо ли вообще объяснять?!..
Учитель потом сказал мне, что последней мыслью его было, - «Как попасть под колесо». И он под него попал. И всех нас спас. «Мерседес» въехал в нас на скорости 140 км в час точно в лоб. Потом, по рассказам очевидцев, взлетел над нами, сделал три оборота, и скрылся в кювете.
Но пока я ничего этого не знаю. Лежу на шоссе. Кровь из раны на голове заливает глаза. Ждем скорую. Ждем полчаса, не меньше.
Тут надо мне сделать небольшое отступление.
Хочу рассказать о природе человека. О собственнике, который в нас проживает. Об эгоисте. О себе.
Ну, сами посудите, вот приезжает «скорая», начинают нами всеми заниматься.
Ну и мной, конечно. Я лежу на асфальте, нога поломана, рука поломана, голова проломлена, склоняются ко мне санитары и, чтобы освободить руку, решают разрезать рукав куртки. А это, надо сказать, моя любимая кожаная куртка. Подарок жены Нины. И я, так из последних сил, хриплю им, - Куртку не режьте!.. Хотят все-таки резать, а я им категорично, - Не режьте!..
Ну кое как они справились, уж не понимаю как, но освободили руку. И я , стонал от боли, но помогал.

Принимаются они за мою ногу. Хотят мне ботинки порезать… нога распухла. А я им, уже почти теряя сознание, - И ботинки не режьче!.. ( «тимберленды», купили месяц назад, шекелей за 400)
Так меня в «тимберлендах» и грузят на скорую.
Летим на полной скорости.
Потому что у меня рука перестает двигаться.
Привозят. Тут же отправляют в операционную, с рукой, ногой, головой. Вливают в меня литры крови, - потерял много… и латают 5 часов подряд двумя группами врачей.
Руку мне делает прекрасный арабский врач, на него все здесь молятся, а ногу, - русский, – тоже орел. Потом он приводил даже свою жену, показывал на меня, на снимок ноги, и гордо говорил, - Вот, говорил, 18 костей нанизал на одну железку…И будет еще бегать!..
Меня оперируют, а тем временем Учителя, Бенци и Юру перевозят в другую больницу.
Учитель тяжелый.
Внутреннее кровоизлияние. Все там внутри перебито.
Бенци – никакой. Голова, как глобус, все время без сознания, глаз не открывает.
Юра, - поломан тазобедренный сустав.
Пока вся эта катавасия происходит, «сходят с ума» наши жены.
Юриной сообщают, что мы погибли. Там полная паника.
Моя успевает получить от меня сообщение, что жив, прорывается на машине через религиозные районы, а дело происходит между пятницей и субботой (это «шабат», - движение там запрещено)…
Тем временем, ребята наши, все до одного, уже здесь, рядом с нами.
Мы будем открывать глаза и видеть родные, любимые лица, склоненные над нами. В них и тревога, конечно, но и покой, и полная безопасность, что тебе ни за что не дадут умереть.
Да, с этого момента они не отпустят нас ни на мгновение.
Уцепятся в нас своим желанием, и мы будем буквально чувствовать, что
нас держат на руках.
Неделю Учитель будет в реанимации.
Неделю будет балансировать между жизнью и смертью.
Неделю все наши ребята ( а в группе уже человек 50-т) будут дежурить рядом с ним, не выходя, 24 часа в сутки.
Их будут выгонять из палаты, они будут входить снова. Потом уже перестанут с ними бороться, поймут. – бесполезно.
Потом мой любимый товарищ, Гилад, (майор, командир пограничного катера) расскажет, как он летел на машине, после того, как узнал, что произошло с нами, и думал только об одном, что такого не может быть, чтобы вот так забрали у него жизнь, которую он только-только нашел после стольких лет скитаний… Просто не могут забрать у него Учителя… нас… Да он просто не отдаст нас никому!..
И так все ребята.
Все живут с этой мыслью. Она соединяет всех.
Матрасы брошены на пол, на землю, рядом с машинами… постоянно сменяемые караулы. Они молчат, курят, не надо ни о чем говорить. Молитва – она ведь в сердце.
Не описать, ну не описать!.. вот этого чувства безопасности, абсолютной связи с товарищами твоими, и она даже не физическая, она мысленная. Я уже сказал, тебя просто держат на руках, - вот именно такое ощущение и есть. И ты спокоен. Не дергаешься. И сам даешь им это спокойствие. Понимаешь, что оно и им необходимо. Такое взаимное поручительство получается. … Вы поручились за меня, я ручаюсь за вас…
Именно это время я называю временем рождения нашей группы.
С этого момента все пойдет по-другому.
Иногда думаю, что мы и разбились именно для этого.
Вот, действительно, если задуматься, ирония судьбы, ей-богу!..вроде бы тяжелая авария, и сложены мы по кусочкам… И реанимация, и боль постоянная…
Но для меня это самый счастливый период моей жизни!.. Верите, самый счастливый!..
… Через полторы недели меня выписывают.
Я прошу завезти меня к Учителю (мы в разных больницах).
Он сидит худой такой, в кислородной маске, с «учебником 10 сфирот» в руке…
Мы обнимаемся, я на коляске, и он тоже… И он трясет учебником, и говорит мне,
- Я здесь такое нашел?!.. И глаза сияют. И я ясно понимаю, что ничего нас и никогда не разлучит.
В это время приходят делать ему какую-то дикую процедуру – откачивать жидкость изнутри… прямо на глазах засовывают длиннющую иглу ему под ребро и с ужасными болями высасывают…
И еще говорят, что это ему надо будет проходить раз в две недели. Даже, когда его выпишут… А дальше будет операция, еще операция и все время эти процедуры. Смотрю на смертельно усталого Учителя, и думаю, - это безумие какое-то.
И тогда появляется Геллер.
Вдруг сообщает мне мой друг Женя, что где-то в Раанане открылась клиника, лечат там иглами, врач работал 17 лет в Китае. Творит чудеса.
На следующий день везем Учителя к Геллеру.
Странный мужик, нервный, резкий, крикун, диктатор, нет для него авторитетов.
Оглядывает Учителя. Кивает. Не надо ему ничего объяснять. Приказывает ложиться. Шутя и играя, почти не глядя, ставит иголки.
Учитель послушен, как ребенок.
Ставит и мне заодно. Я произношу, на первый взгляд безобидную фразу, - «надеюсь, - говорю, - поможет».
Вечером мне звонит этот самый Геллер. Мы с ним от силы знакомы один час. А он, ни тебе здравствуй, ничего, - сходу орет в трубку, - Кто ты такой! – орет, - Кто ты такой, я тебя спрашиваю, чтобы усомниться во мне!..
Ничего не понимаю, молчу ошарашенный. А он продолжает орать, - Как ты мог сказать, «наде-е-е-юсь, что поможет!.. Пытаюсь возмущаться… А он кричит, - Заткнись!.. отмени свое дерьмовое эго!.. Наде-е-ется он!.. Посмотри на своего Учителя, учись, как надо хотеть!..
И бросает трубку.
Стою, как обс…ный, пыхчу, возмущаюсь, ерепенюсь… хватаю трубку, чтобы позвонить ему ответить, но не звоню.
Проходит полчаса, час…
И я думаю вдруг, - если бы была у меня цель не просто вылечиться, не просто стать здоровым, и все, а вылечиться именно для того, чтобы потом с новыми силами преподавать, как мой Учитель, как он рассказывать людям, о том, как нам всем соединиться, наконец-то, как научиться Любить…тогда бы я не пикнул даже, поддался бы как ребенок. А я?!..
Вообщем, Геллер вылечил Учителя.
Врачи раскрыли рты.
Ни операция, на которой они настаивали, больше не требовалась, ни жидкости никакой не надо было выкачивать…
Произошло «чудо».
И Геллер сразу же исчез.
Словно появился только для того, чтобы помочь и исчезнуть.
Клиника в Раанане растоврилась, будто ее и не было. ( прямо Булгаков какой-то), поиск в интернете ничего не дал, друзья и знакомые прошерстили Голландию ( он оттуда приехал), Москву, Китай… бесполезно.
Мой рассказ затянулся.
Время его заканчивать.
Но прежде два впечатления.
Первое, которое никогда не забуду, - это, когда ребята привезли меня на коляске на мой первый урок после разбиения. Все сидели очень торжественные.
Вот – вот должны были привести Учителя. Он ходил с помощью ребят. И вот его вводят. Худой такой, бледный, на нем плащ висит, как мешок… Видит меня, мы целуемся, и я плачу от счастья…
Это был особый урок. Лайтман говорил еле слышно. Но каждое слово оставалось в нас. На этом уроке я понял, что такое Одна душа.
Учитель был слаб. Его хватило на один час.
Через два месяца мы возобновили наши радиопередачи.
Но теперь уже из дома Лайтмана.
Юра придумал такой миксер, что можно было прямо из квартиры вещать.
Меня, опять же, на коляске, завезли на второй этаж.
Учитель сидел еще усталый, еще без сил…
Но я помню точно, когда понял, что всё, беда миновала!
Когда раздались позывные передачи…
И я увидел, как мой любимый Лайтман медленно закрыл глаза…
Посидел так… посидел…
А потом, как в замедленной съемке, приблизился к микрофону…
…И начал говорить…
И я почувствовал, - все!… Теперь все пойдет как надо… Мы победили.
И еще одну вещь я понял… я понял, что не променяю это ни на какие радости жизни…
Это ощущение единства, которое испытал…
Ощущение, перед которым меркнет все.
P.S. Ну и ну, семь страниц текста. Простите, ребята, как всегда я записался…

http://blog-vinokur.livejournal.com/15717.html