На последнем рубеже

 
Известный киноактёр и запрещённый в служении священник Иван Охлобыстин заранее привлёк внимание к своей программе, озвученной 10 сентября в Лужниках, заявлением о намерении баллотироваться на пост президента РФ, чем вызвал шквал критики со стороны официальных лиц РПЦ и некоторых общественных кругов.

Теперь эта же критика обрушивается на полуторачасовую речь, с которой актёр выступил перед многочисленной аудиторией в минувшую субботу. Гневные отклики концентрируются, однако, вокруг не содержания «Доктрины-77», а личности её автора и обстоятельств, предшествовавших его выступлению. Общий тон критических высказываний складывается в возглас: «Как посмел?!»

Щекотливость ситуации, напомню, вызвана тем, что Иван Охлобыстин хотя и запрещён в служении, но не лишён сана священника Русской Православной Церкви. Последняя, же в лице председателя Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества о.Всеволода Чаплина, выразила резкое неодобрение несанкционированному РПЦ заявлению Охлобыстина о намерении выдвинуться кандидатом на пост президента страны, усмотрев в этом грубое нарушение корпоративной этики церковнослужителя.

Для многих граждан, знающих, кто такой Иван Охлобыстин, он, наверное, прежде всего, актёр. К тому же он запрещён в служении по собственному желанию и в последнее время неоднократно заявлял, что оставит всякую предвыборную кампанию, если РПЦ ему это запретит. Но даже если в возникшей коллизии Охлобыстин совершенно не прав, призову судить о его «Доктрине» не по позиции её автора перед церковным руководством, а по её содержанию.

Охлобыстин – не олигарх и не партийный вождь. Или у нас только людям такого ранга позволено выступать с политическими заявлениями?

Всякий волен заявлять своё мнение разными дозволенными законом способами. Всякий волен соглашаться или не соглашаться с таким мнением. То, что предложил в своей речи Охлобыстин, может кому-то нравиться, а кому-то нет. Но это достойно обсуждения без использования доводов, относящихся к личности сказавшего. Человек имеет право быть услышанным. Особенно людьми, разделяющими сходные ценности. Пока же, похоже, исполняется прогноз, высказанный в той же речи Охлобыстиным: «Я знаю, сколько гневных упрёков услышу со стороны псевдо-патриотических консервативных объединений… Это будут опасения за свои потенциальные места в государственной кормушке».

То, что предложил Охлобыстин, нельзя назвать предвыборной программой. Это претензия на собственное прочтение Русской Идеи. Кто-то отвергнул её потому, что в принципе отвергает саму Русскую Идею. Для таких выступление Охлобыстина – всего лишь ещё одно в ряду многих. Кто-то выступил против потому, что смотрит на Русскую Идею иначе. Критика с этой стороны будет особенно суровой и упорной. Она уже идёт.

«Доктрину» Охлобыстина уже назвали постмодернистским доведением до абсурда идей священства и царства. Автор «Доктрины» явно предвидел это, описав нынешнюю ситуацию в этой среде такими полными горечи словами: «Многочисленные попытки создать некие общественные образования в поддержку национальных ценностей провалились … Стыдно наблюдать, как сторонники патриотических сообществ друг другу глотки рвут. Им внешний враг не нужен – они сами справятся».

Трудно отделаться от впечатления, что в нашей стране кто-то хотел бы присвоить себе монополию на выражение национально-патриотических, православных взглядов. И им не по душе «несанкционированное» выступление Охлобыстина, его самостоятельная трактовка ценностей Родины, нации, религии и империи.

В подкорке неприятия «Доктрины-77» лежит, конечно, не только корпоративная или политическая ревность единомышленников. Здесь есть и момент мировоззренческий.

Ведь, что ни говори, Охлобыстин прямо и резко заявил такие вещи, которых не отваживаются произносить публичные политики.

Например:

«День ото дня Россия слабеет. По сути у нас уже нет экономики. Нет вразумительной системы образования. Нет армии. Нет науки. Пока не появятся те, кто считают эту святую землю своей, кто способен отстаивать это право у клана временщиков – Россия никогда не станет великой державой, в которой смогут выжить наши потомки». 

 «Южане с северянами большей частью нас ненавидят и презирают! И есть за что, есть! Потому что нет идеи! Без неё мы для всего мира — пустое место. Без идеи. Без гордости за свой народ. Без принципа, по которому мы чужих от своих отличаем».

«Если решить в России национальный вопрос, все остальные решатся сами. Русский народ богат на экономистов и политологов. Но у него нет сейчас человека, способного сказать: «Моему народу нужно…» – ну, вы понимаете далее. Так, лично от себя, без тени сомнения, что имеет на это право. Потому что считает себя русским. И считает русскими тех, кто сами не стесняются себя считать русскими».

«В самом скором времени власть предложит очередного свадебного генерала, и все вопросы по дальнейшему развитию национал-патриотического движения будут сняты с повестки дня, а сами движения при одобрении этих же подставных лиц за год-другой приравнены к экстремистским и задушены на корню».

«А если нас перед выборами все-таки на кровь подобьют? … Между тем, армии значительно меньше, чем полиции, что, кстати, наводит на грустные выводы — с кем, собственного говоря, власть намеревается воевать».

Особенно вот это:

«Никогда соотношение богатых и бедных в нашей стране не было столь непропорциональным. Оно и понятно: хлеб не растим, газом торгуем. Правда, навар от народных ресурсов на всех не делим — чай, не в Кувейте. В армию с медициной не вкладываемся — футбольные команды покупаем для подъёма национального самосознания полуголодных бабок в костромских деревнях. Ну хоть так, спортом отвлечь молодёжь от грустных размышлений можно. А молодёжь-то понимает, что уже карьеру не сделаешь, зафиксировалось. Дети чиновников будут чиновниками и так далее. Через голову не прыгнешь. Нет перспектив у наших детей, будь они даже Ломоносовыми. Ну и какая другая политическая модель, кроме этой радикальной, способна противостоять всей этой сатанинской кабале?!»

Ситуация видится пока так. В кои веки нашёлся человек, не принадлежащий к элите, но в то же время достаточно известный стране, чтобы услышали его обращённые ко всем слова:

«Я верю, что наступит момент, когда Российская империя поднимется, как древний гигант, из бездны забвения. Когда на российском престоле сядет не временщик, а помазанник Божий — император. Когда его воля направит мой народ по единственному правильному пути. Я понимаю, это звучит как безумие. Но это не может быть иначе».

А ему в ответ со всех сторон кричат: «Не имеешь права, не уполномочен никем делать такие заявления!» Не абсурдно ли это? И не за этот ли абсурд мы до сих пор платим по всем историческим счетам, которые нам предъявляют?

Мне до 10 сентября было по большому счёту безразлично, кто такой Иван Охлобыстин. Убеждён, что я не один такой. Теперь я могу судить о нём по его заявлению: он говорит то, что мне давно хотелось услышать.

Лукавят те, кто утверждает, будто Охлобыстин своим прежним «шутовством» дискредитирует те идеи, которые высказывает. Он дискредитирует только «статусных патриотов», их леность, сребролюбие и конформизм.

И только этим «статусным патриотам» есть дело до того, как себя вёл Охлобыстин до «Доктрины-77». Большинство людей узнали о нём лишь теперь.

Если инок погряз в компромиссах с совестью, а воин прячется, то в бой на последнем рубеже вступает шут! И винить в этом надо не шута, а инока с воином!
Кроме того, давайте учтём, что есть шутовство не от мира сего. Юродством звалось оно на Руси. Любой православный знает, Кто говорил с Царём и народом устами юродивого.