Этическое измерение духовности.

В этике традиционно рассматриваются такие базовые понятия, как мораль и право. О духовности упоминается как о всеобщем свойстве или качестве, в той или иной степени присущим различным аспектам морали и права. На современном этапе развития этики выделение духовности в отдельную область позволит освободить мораль и право от иррациональности и трансцендентальности, приписываемых им в частностях. Мораль и право предполагают опору на чужой авторитет, на следование традициям, духовность же – творческое устремление (что во многом иррационально и трансцендентально само по себе), самостоятельный выбор и ответственность за него. Мало того, духовности присущ отрыв от сущего, того, что есть, и идеализированное заглядывание вперед, утверждение того, что должно быть (что также трансцендентально). Мораль и право есть «окаменевшая духовность» – время борьбы за них минуло. Лишь по древним текстам мировых религий и истории можно понять, что когда-то, утверждённые сегодня, истины морали и права были предметом духовной борьбы пророков, правителей и народов. Пример тому – побеждённое рабовладельчество и утверждённые идеалы свободы. А сегодня продолжается борьба против «экономической эксплуатации», против «частной собственности», в которых можно разглядеть атавизмы рабовладельчества. Из истории же нам известно много примеров, когда духовное воспринималось как преступное. Это жизненный выбор Сократа, Христа, Коперника, Джордано Бруно, Галилея, Гойи и многих других. Сейчас возможность такого парадокса стала меньше, но ее не стоит исключать. Для таких случаев необходимо выработать ограничительные критерии, которые позволят отделить духовное от преступного. И еще надо отметить, что столь драматичное противостояние возникает в дегенеративных диктаторских обществах, в которых духовность может потребовать от человека превышения права и нарушения морали (нравов).

Духовность – это человеческая деятельность, направленная на поиск, раскрытие и утверждение целей и смыслов бытия (единения с Богом, внутренняя гармония, благодать, коллективизм, любовь к ближнему), которые можно определить как «высшие цели». Философ А. Гулыга писал: человеку «нужно удовлетворение не только элементарных, животных, но и высших, духовных потребностей. Высшие стимулы поведения и есть ценности»[1]. Эти ценности, на наш взгляд, являются этическими измерениями духовности.

«Высшие цели» всегда были предметом и религий. Языческое поклонение культу предков, через которое прошло все человечество, еще отличалось мифологичностью мышления и не имело достаточно развитых представлений о цели жизни. Брахманизм и иудаизм – это религии «подчинения». В них не говорится, зачем человек живет. В них лишь даются указания, как нужно жить, чтобы выжить. Целесообразность в них имеет формальный характер. Эти религии трудно считать духовными, потому что их основные положения носят запретительный характер. И остается неясным, что же делать человеку. Возможно поэтому во времена Христа в Иудее было много людей, страдавших «расслабленностью» – кризисом воли, при котором они не могли ничего делать. Мы считаем, что косвенным образом духовность может изучаться через рассмотрение целесообразности (целеполагания) устремлений людей.

Цель жизни появляется в таких религиях как христианство и буддизм – это счастье человека. Причем, вначале речь шла о достижении индивидуального счастья. И только потом пришло понимание, что человек – существо коллективное, и быть счастливым может только в коллективе. Но буддизм, стремящийся к «нежеланию», к нирване, можно считать антидуховным учением, ибо человек не может быть творцом без любовной привязанности к миру. Стремясь к покою, нельзя быть познающим субъектом. Мало того, буддизм и язычество оказались плохо совместимыми с научным прогрессом. Можно предвидеть растворение их наработок в социальных институтах, в культуре, а затем и исчезновение. Они уйдут незаметно. Более драматичным, насыщенным злобой, видится уход религий «подчинения». Подобные процессы ведут к развитию духовности через ее кризис. Задача философии сделать этот переход менее болезненным.

Этические конструкции древних религий говорят об отчаянии найти в мире стабильную разумность, справедливость. Поэтому религии указывали, что все это будет в другом – лучшем мире. Это было отчаяние духа – кризис духовности, который продолжается. Христианство способно преодолеть это отчаяние, найти в себе созидательные силы. Для этого необходим выбор высшей цели – рождение Богочеловечества.

Отрицая господствовавшие в мире системы (разум), религия апеллировала не только к трансцендентному. Говоря об «истине глаголемой устами младенца», христианство утверждало высшую правду, которую Бог скрыл от книжников и фарисеев: детские формы восприятия мира соответствуют базовым, глубинным законам бытия. Таким образом христианство ориентировало человека на самопознание.

Еще до христианства целесообразность жизни человека начинали рассматривать в своих философских системах Сократ, Эпикур, Платон, Аристотель. Они решали задачу, как помочь человеку стать счастливым. И для этого Сократ, например, говорил о новом уровне целесообразности: «добродетель – это знание», путь к счастью лежит через познание.

Кризис духовности сегодня непосредственно связан с проблемами аксиологии: проблемой природы ценностей, проблемой ценностных абсолютов и их критериев, проблемой понимания и усвоения ценностных смыслов, вопросом о соотношении национальных и общечеловеческих, личных и коллективных ценностей и т. д.

Кризис духовности (целеполагания) в этике связан также с именем Канта, у которого вся область нравственности, долженствования, свободы, нравственного идеала представляет собой некую сверхъестественную и даже божественную реальность, о которой наука может лишь догадываться на основании косвенных свидетельств – внутренних переживаний.

Проблему морального поведения можно решить через представление о разумности и решимости следовать ему.

Рассмотрим несколько ситуаций:

– Человек не видит разум мира и не следует ему.

– Не видит, но в силу каких-то причин следует ему.

– Видит и не следует.

– Видит разум мира и следует ему.

О моральности первых двух вариантов невозможно говорить, как невозможно говорить о моральности животных – разума не имеющих. К сожалению, во вторую категорию попадают и люди, слепо верящие в какую-нибудь религиозную доктрину, за что они часто удостаиваются справедливой критики. Следование разуму из страха и корысти также выглядят некрасиво.

Представителей третьей категории следует назвать преступниками.

И только представители четвертой категории являются моральными людьми (людьми морали).

Человек верующий или знающий «разум мира» может быть моральным, если поступает в соответствии со своими представлениями.

Моральность, изначально присущая человеку, по Канту, не существует – человек верит не в силу моральности, а в силу достаточной развитости своего ума, достаточной для того, чтобы охватить разумность, системность мироздания.

Моральность человека можно поставить в зависимость от его кругозора:

– Человек эгоистичный – человек, который постиг разумность только интересов своего эго.

– Человек общественный – постигший разумность общества.

– Человек может верить в коллективный разум вневременного богочеловечества и Бога. Именно таких людей называли верующими, религиозными, духовными.

В зависимости от своей веры человек может налагать на себя определенные правила поведения, жизненные принципы.

Смыслы и цели человеческой жизни постоянно должны подвергаться философскому анализу:

– онтологическому. (Рассматривающему, какие духовные цели существуют в мире? Какие суждения об этих целях являются истинными?);

– эпистемологическому. (Выясняющему, каким образом человеческие существа могут получать истинные знания о целях и смыслах жизни? Как они могут оценивать надежность полученных в результате научного исследования данных? Каковы условия осуществления смыслов?);

– социологическому. (Изучающему, в какой степени истинное знание о духовных целях и смыслах в каком-либо конкретном обществе подвержено влиянию социальных, экономических, культурных и идеологических факторов или определяется ими? Этот же вопрос возникает и применительно к ложным целям, которые ошибочно полагаются истинными.).

На протяжении всей своей жизни человечество вырабатывает цели и ценности существования. Жизнь, сама по себе, вне зависимости от каких бы то ни было обстоятельств и условий, является важнейшим онтологическим смыслом для человека. Далее идет следующий уровень смыслов (или целей), отвечающих на вопрос: «для чего?». Жизнь «для себя» (своего тела, своего эго), продления жизни рода. Жизнь для кого-то (любимого, семьи, общества, Бога.). Познание и самопознание, творчество. Духовными целями, в различной степени, считаются все, кроме жизни «для себя».

Подходя к эпистемологическому анализу смыслов, мы должны обратиться к науке и религиям, выстраивающим свои иерархии ценностей. Людям присуще стремление жить интересами тела и рода. Религии всегда пытались сместить интересы людей от животной жизни к целям познания и самопознания, к творчеству (для Бога). Одна из основных гносеологических проблем духовности заключается в решении вопросов: «Есть ли Бог?», «Каким Бог может быть, если исходить из объективных данных о мире?», «Каковы должны быть взаимоотношения человека и Бога?» Ответы на эти вопросы в виде религиозных концепций возникали стихийно, удовлетворяя, наверное, каким-то общим представлениям их создателей о разумности. Так как их познание было невозможно, то возникало «требование веры», появлялся феномен веры как «заменяющий» знание и понимание. Но, со временем, религиозные концепции проходили социальную проверку влиянием на людей, адаптацией в обществах. Религии, концепции которых можно было понять, оказывались в выигрышном положении. Сегодня эпистемология мало что может сказать о реальности целей, предлагаемых различными религиями, но можно заметить, что на протяжении истории человечество избавляется от экстремистских, людоедских взглядов. Схемы мироустройства, включающие жертвоприношения, служение темным силам, сатанизм оказываются на задворках цивилизации, маргинализируются обществом. Освобождение человечества от людоедских смыслов выражается в крушении тиранических общественных образований, в распространении и развитии обществ, исповедующих смыслы человеколюбия, уважения к каждому человеку, оказывающих помощь развитию людей.

Религии стараются выявить свои человечные стороны, соревнуются в демонстрации «любви к человеку».

За различными взглядами на жизнь стоят группы людей, преследующих свои интересы. Изучение их должно стать социальной составляющей анализа духовности. В данной работе представляется возможным составить лишь общую схему.

Во-первых, предметом наблюдения становится общественная жизнь предков, поколений людей, которые имели определенные нравы и обычаи. Из них молодежь черпает цели и смыслы собственного существования, а иногда и антицели – то, что отбрасывается как что-то пройденное, изжитое, неинтересное.

Во-вторых, важным средством передачи смыслов является язык народа, который содержит в себе огромный пласт духовного мировоззрения. Он дает человеку основу его мышления, закладывает элементы его будущих идей. Тому же служат литература, искусство, музыка, которые стремятся запечатлеть жизнь, фиксируют события для дальнейшего осмысления. (Причем, целесообразность может проверяться путем исследования ее крайних критических проявлений. Можно назвать это «методом доведения до абсурда». Обычно, этот метод позволяет выявить нежизнеспособные цели. Ярким примером такой проверки, примененной к «советским целям» и средствам их достижения, является творчество А.П.Платонова «Котлован», М.А. Булгакова «Собачье сердце», А.И. Солженицына «Архипелаг Гулаг» и многих других писателей. Цели постсоветского периода тоже подвергаются проверке в книгах А.Зиновьева «Русская трагедия»[2], С.Г. Кара Мурзы «Потерянный разум»[3] и других.) Мыслительная деятельность народов привела к возникновению морали (как жизненаучению) и этики (как учению о достижении блага – духовности).

В-третьих, внутри общества возникает множество религиозных организаций, пропагандирующих различные смыслы жизни, определяемые ими как высшие, сверхценные. Они предлагают свои теории о сотворении мира и назначении человека.

В-четвертых, важнейшим современным источником формирования целесообразности становится наука. Духовность определена нами как высшая целесообразность, а современный мир старается опираться на рациональность, выраженную в науке. В рациональности тоже присутствует целесообразность, которая, в силу ограниченности современной науки, имеет узкий диапазон, а, благодаря лицемерию заинтересованных людей, она, зачастую, принимает уродливые формы. Через такую рациональность человечество пришло к плохой экологии. Эрих Калер пишет об усилении разрыва между разумом и его порождением – рациональностью: «Разум – это человеческое свойство, присущее человеку как таковому; а рациональность – его техническая функция, технизация и функционализация процесса познания, в результате чего разум начинает существовать в отрыве от человека, обретая всеобщие, безличные свойства логического метода»[4]. Мало того, кроме религии наука отвергла многие мифы, на которых базировались ценности в культурах разных народов. Но вместе с ними она отвергла и ценностные ориентиры, не предложив пока других.

Таким образом, перейдя от метафизики к науке, мировое сообщество отказалось от исследования религиозных теорий происхождения и назначения существа мира, от познания внутренних причин явлений, скрывшихся за терминологией, и стремилось к изучению законов протекания процессов. Такой отказ, вызванный объективными познавательными трудностями, привел к инфляции ценности поиска смыслов человеческого существования. Где-то стали считать, что поиск смыслов не важен, а где-то, что их вообще нет. Таков печальный итог развития науки.

Духовность проявляется в разумном, следовательно, полностью раскрыта она может быть только в системе. Какой мерой при этом взвешивать интересы разных людей? Как сравнивать различные ценности? Может быть, они и несравнимы, но, принимая решения, люди должны хотя бы знать о них.

Подробный социальный анализ смыслов должен стать предметом научных исследований социологов. Они должны выяснить, кто мешает процессам осмысления жизни и передачи смыслов, кто помогает?

***

Духовные интенции человечества нуждаются в изучении и осмыслении. Это осмысление происходит в рамках гуманитарных дисциплин, в которых наблюдается увеличение этической составляющей. Этика приобретает черты философской науки об ответственности человека перед собой. Ответственность человека предполагает философскую этическую экспертизу его деятельности. Экспертной мерой ответственности человека, например, могут стать средства достижения выбранной им самим цели. В области высшей целесообразности неприемлем иезуитский принцип: «цель оправдывает средства». Достойная цель требует достойных средств. В сфере духовного цель выбирает только достойные средства.

Выход из затянувшегося кризиса лежит через обращение к духовным ценностям, проверенным временем. Н.И.Шевченко пишет: «Духовные ценности – вершители человеческого благополучия. Они – созидательные и конструктивные механизмы, работающие на стабилизацию общества, на предотвращение его разрушения, в этом заложена их закономерность»[5].

Надежда на то, что российская элита, сформировавшаяся в период перехода к рыночным отношениям, осознает духовные ценности как важные для себя – очень слабая. Потому как «нельзя служить двум богам одновременно». Остается надеяться на молодежь. Она всегда была чуткой к духовности, открывающей горизонты будущего.

В ответственности проявляется антропологическая сущность разума человека. И потому проблема эта является центральной в религиозных и литературных произведениях. Духовность, как система смыслов, проходит следующие стадии: фиксацию, моделирование, исследование – соответственно: классику, модерн, постмодерн.

Так этика вплетается в методологию – философию второй половины ХХ века, реализующую не созерцательную, а практическую установку. Г.П.Щедровицкий утверждал, методология, – это нравственность ХХ века и «ближайших последующих веков, ибо жить по традиционной морали уже нельзя[6].

Методология – это учение по выработке методов будущей деятельности. «…Она ориентирована на предстоящую деятельность и должна создать ее проект, план или программу»[7]. Изучение духовности требует максимально задействовать практический разум, выстроить иерархии целесообразностей и соответствующих им методов. Можно согласиться с В.А.Канке, что этика ответственности становится теорией морали будущего[8].