Такие шумные похороны

На модерации Отложенный

(Брюзжание под оглушительное дребезжание)

От автора.

Вспомнилось – копался когда-то в библиотеке одного давно почившего книгочея, семья которого хранит все собранные им книги, не продает, не дарит никому. Поразило меня название одной английской книги « Старение: главное приключение жизни». И запало мне в памяти это название. Помню и мои размышления по этому поводу, тем более, записывал все их, не ведая для чего. А вот сейчас попались под руку.
Отчего не опубликовать, не поделиться тогдашними своими размышлениями? Может что-то изменилось с тех пор?

«Мне сейчас сорок два года, а дочери моей – двадцать один. Теперь не быть мне ее старше во столько-то раз, а лишь на столько-то лет. По всем возможным меркам она совершеннолетняя, пора мне наложить запрет на жанр наставлений, да и советы подавать пореже.
И тут открылся мне смысл пресловутого стариковского брюзжания – потому они всенародно бранят современную молодежь, что собственные дети давно отказались их слушать. А жизненный опыт так внутри и клокочет, так и просится наружу, как пар из кастрюли – не удержать. Вот такое приключение.
Хоть вроде бы мне еще и не по летам, но тоже как-то взбрюзжалось. Стоит ощутить себя немолодым человеком и словно стая птиц на старый дуб, слетаются к тебе со всех концов ответы на самые разные вопросы, которые ты и не думал задавать. Вот, например, на такой : чего больше всего хочет эта самая современная молодежь?
И знаете, каков мой ответ? Она хочет построить СТЕНУ.
Стену между собой и нами.
Все эти молодежные дискотеки и клубы устраиваются для того, чтобы не допустить вовнутрь тех, кому больше двадцати восьми. 
Ловкачи – строители призывают – построй свой дом, молодой человек! Сначала возведи стены, а потом и дверь с замком: уж там до тебя ни родители, ни начальники не доберутся!
А почему так властительна молодежная мода? Да потому что одежда – это тоже стена, отделяющая человека не столько от погоды, сколько от прочих людей. И на всех этих курточках – блузочках огненными буквами написано: «Мы не такие, как вы» Или нет, пожалуй, даже вот что: « Мы – такие как надо, ну а вы – наоборот»
На то и деньги нужны молодежи, побольше денег, чтобы отгородиться понадежнее: шалашом из крупных купюр, стеной квартиры с евроотделкой, дверцей крутого автомобиля или, наконец, оглушительной стеной грохота из стереосистемы.


Ну, а мы, своей новой модой «Дайте молодежи больше воли» (уточним, не свободы, а именно воли), конечно же, со своей стороны помогаем возводить все те же стены. Во всяком случае, расчищаем стройплощадку и завозим материал.
Стал я вспоминать свою молодость поверх значительного уже промежутка лет. И припомнилось, что комсомола я никогда не любил. Первая причина нелюбви этой, пожалуй, забавна. Я с шестнадцати лет старался зарабатывать себе на жизнь и, как самообеспечивающаяся единица общества, очень нуждался в ту пору в уважении. Ну, ладно, пусть хоть по имени, но чтобы обращались ко мне на «вы». А в комитете комсомола все тамошние симпатичные девчоночки мне, как и всем, принципиально тыкали. Может, в этом было что-то товарищеское, но почему же товарищеское должно проявляться именно – и только лишь – в этом?
Другая причина была в том, что с годами во мне крепло подозрение: этот комсомол не знает, что со мной делать. То есть речь шла не обо мне  персонально, а о каждом из миллионов его взносоплательщиков. В те годы комсомол еще не проникся своей будущей миссией – дискотекизацией всей страны, и главной формой его деятельности была форма, я бы сказал, механическая.
Он озабочивался тем, чтобы одних молодых людей сдвигать с места («Едем мы, друзья, в дальние края!»), а других на месте удерживать («С тобой остаюсь, деревенька моя!»)
Уже тогда бродила у меня в голове шальная идея:  отменить членские взносы, а на освободившиеся странички комсомольских билетов вписывать данные об обязательном трудовом участии (разумеется, бескорыстном) в общественно-полезных работах. Скажем, так по неделе в год – субботами или в вечерние часы, или в отпуск – колоть лед на улицах, присматривать за порядком или дежурить в яслях или больницах. Но уже тогда я понимал, что уже тогда не найти мне единомышленников.
Не говоря о днях сегодняшних. Неслыханные тогда танцы – дергунчики танцевать, конечно же, труднее, чем выносить горшки за одинокими старухами. Но молодежь не боится трудностей»

Перечитал, что когда-то написал. И сижу, думаю: комсомола нет в помине, шумно похоронили, а что изменилось? Лучше стало или хуже? И….не нахожу ответа.