Анархия мать порядка?

В очередной раз натыкаюсь в литературе на дискуссию о том, почему при равенстве в развитии в высоком средневековье Европа скакнула в капитализм, ВГО, промышленную революцию и т.д., а Китай откатился назад, сдал позиции и наверстывает их сейчас, причем наверстывает на пути, по большому счету, социального и технического подражания, используя не ресурсы цивилизационного лидерства, а ресурсы порядка, организации и многочисленности.

Ответ всегда сводится неизменно к одному и тому же. В Европе было многообразие и конкуренция социальных и политических сил. Государство, полисы, церковь, борьба классов и т.д. В Китае был унифицированный бюрократический порядок, который давил все живое достаточно быстро.

И в этом суждении несомненно есть своя истинность.

Определенная "анархичность" Европы - была для нее колоссальным ресурсом внутреннего развития.

И несомненно то, что до монгольского завоевания Русь в этом смысле шла в целом в европейском русле - борьба городских центров, земель, династий (точнее субдинастий), идеологий и т.д.

Несомненно и то, что монгольский каток это многообразие физически уничтожил и Русь дальше развивалась в формах сверхцентрализации, которую евразийцы и вовсе записывают в "наследие Чингисхана".

Отсюда следует совершенно неверная и ошибочная логика на которой развивается широпаевщина и прочие столь же пахучие цветы зла.

А именно любое многообразие и полицентризм объявляется благом, а любое централизованное государство - злом.

Собственно весь крокодилизм вскормлен на животной ненависти к русскому национальному централизованному государству и на противопоставлении ему всяких автономий и уделов.

Мысль, конечно, абсолютно ложная.

Ведущим фактором была, конечно, не децентрализация сама по себе, а культурная и историческая природа этой децентрализации.

XII век был временем бурной борьбы возраставших и развивавшихся русских земель.

В XIII-XIV децентрализация и раздробленность оставались все те же. Даже усилились. Но, это были схватки между наводившими друг на друга монгольские рати слабосильными улусниками ордынского хана за жалкие остатки прибавочного продукта после ограбления завоевателями.

Форма сохранилась все та же - удельные владения, раздробленность, конкуренция за княжеский стол.

Сущность - кардинально изменилась.

И то многообразие из которого рождается развитие (вспомним Слово о полку Игореве, где автор любуется многочисленностью князей, их силой и отличительными свойствами, и только зовет их на общее дело - а никак не в один барак), сменилось раздробленностью, которая плодит в конечном счете лишь упадок.

Поэтому то, что было нормальной жизнью большого европейского народа, вполне согласной с тогдашними "трендами", превратилось после завоевания в фактор азиатизации и монголизации.

Никакой плотной, упругой, живой среды, в которой новые возможности выскакивали бы как горошины из стручка, после монгольского разорения уже не было.

Необходимо было собирание.

И Москва, обеспечивавшая это собирание, была единственной объективно реруссифицирующей и реевропеизирующей силой, что так наглядно показала культурная политика Ивана III.

Остальные пути были либо путями провинциализации в рамках уже провинциальной Восточной Европы - а именно по этому пути шли и Новгород и облитовившиеся регионы, либо по пути прозябания в качестве ордынских улусников и медленного угасания, а никак не концентрации силы.

То, что национальное централизованное государство начало становиться на Руси не осваивая многообразие, а собирая остатки от скудости - это была не его вина (на которой постоянно настаивают москвофобы), а его беда.

Несомненно, что если бы не удар из глубин Азии, то Владимирским князьям, тому же Александру Невскому, удалось бы начать сплачивать Русь, опираясь на это многообразие, уважая права городов, договариваясь с боярством, используя против высших классов ищущее справедливости простонародье. Скорее всего, возникла бы и потребность в правовой системе, которая упорядочивала бы это начало. И митрополит Кирилл скорее всего не ограничился бы введением сербской Кормчей, а действовал бы в плане развтия законодательства более интенсивно.

Другими словами, ненависть к Москве как к мнимой вводительнице на Руси "азиатского начала" - это бред.

Среди общего одичания, опустошения и обазиачивания Москва как раз была редким политическим образованием династия которой оставалась на "домонгольском" уровне политической культуры, понимания политических задач и целеустремленности.

Юрий Московский, старший брат Ивана Калиты и внук Александра Невского, в борьбе с тверскими князьями проводил как раз политику постоянного неподчинения ханским ярлыкам и указам, если был с ними не согласен.

И именно Москва очень быстрыми темпами начала выстраивать новую суверенную государственность, сражаясь, при этом, на два фронта - о чем постоянно забывают, - одновременно и против Орды и против Литвы, лавируя между этими силами и стараясь использовать одну против другой.

На наше счастье, кстати, Провидение взыскало с Европы часть долга перед Русью за недополученный европейцами удар монголов. Взыскало пришедшей из Азии Черной смертью. Тем самым были хотя бы частично скорректированы темпы развития и демографические балансы. Европа не смогла уйти вперед так далеко, что России было бы бессмысленно за нее даже цепляться.

Правда чума была избирательным оружием.

Если монгольское нашествие было подобно ядерному взрыву, сметающему все на своем пути и оставляющему зону заражения, то чума - подобна нейтронной бомбе. Она выкосила миллионы людей, но, однако ж, оставила европейцам вещи, которые еще пригодились.

Именно тотальный разгром материальной культуры, который, в отличие от демографического удара, невозможно было быстро восполнить, и привел к упрощению социальных систем на территории русских княжеств, был тем фактором, который обрек нас на чувствительный разрыв и дал основание появиться в русском сознании феномену чаадаевщины...