Украинская диаспора до развала СССР. Только Аргентина. Но не только. Часть 1.

Мы приехали в Аргентину в 1973г.

Как будто диссиденты, как будто украинцы (родителям статью пришивали по этой теме), хотя проблема возникла, потому что мама, рождённая аргентинка не знала, что выступать против парткома за квартиру не стоит. Моя мама родилась свободной и не могла терпеть несправедливостей. Никогда не научилась лизать сапоги и/или сраки. Но это уже другая история…

Мы должны были выехать из СССР рейсом Air France 3571 из Москвы в Париж 06/01/1973.

Были куплены билеты от Москвы до Буэнос-Айреса через Орли. Были куплены билеты Киев-Москва на 05/01/1973 и забронирована гостиница «Колос» в Москве. Но также были куплены билеты на поезд Киев-Рим (2 вагона только) на 02/01/1973, который выходил из Киева 01:30. Шёл через Львов, Мукачево, Чоп, Будапешт, Загреб, Любляну, Триест и Венецию. Из Венеции на Геную билеты купили друзья из Киева, которые уже жили в Аргентине, не поверите, евреи, которые были в компартии Аргентины, как и мой дед, и которые как смогли так м смотались от коммуняцкого рая. Эти замечательные люди уже давно умерли, я о них хочу написать настоящий рассказ. Как судьба наша переплелась с Волыни. Ещё раз — другая повесть.

Мама моя, урождённая аргентинка, потребовала репатриацию семьи, то есть, мужа и меня, одиннадцатилетнего ребёнка. Ей предложили билеты по Air France из Москвы, или билеты на пароход из Генуи. Мы взяли и то и другое…

Вопрос в том, что благодаря паранойе папы, мы проехали целыми и живыми Чоп, (а вот другим совсем не повезло: Севастьянюки, оба граждане Аргентины и Уругвая лишились багажа, Терезе убили мужа, Ульянову, просто посадили), и прибыли на корабле, в Буэнос-Айрес.

Поэтому, я — коренной аргентинец, как и все коренные аргентинцы, yo desciendo del barco, (происхожу, в прямом смысле — сошёл с корабля).

И вот смотрите, какова ирония судьбы! (а их есть в жизни моей семьи очень много!). Мой отец, Игорь Тимофеевич Верезубов женился в 1960, во втором браке, на моей маме, Лидии Федотовне Борисюк (по-украински Борысюк), гражданке Аргентины. А у папы была двоюродная сестра, Александра Спиридоновна Разумова, 1913 г.р., которая была удочерена моим дедом, Тимофеем и моей бабушкой Натальей Губкиной. Александра Спиридоновна, после замужества стала Шехониной. Так Шехониных отправили на работы в Германию во время войны, а у них мозгов хватило рвануть в Швейцарию, а потом, как беженцев их переправили куда? Вопрос на засыпку. Ну да, в Аргентину. Они приехали в 1948г. Первая весточка от них была в 1968г. через «Красный Крест», к другой двоюродной сестре моего папы, также, 1913г.р., Евгении Александровне, рождённой княгиней Юрчевской, в то время уже пенсионерке.

Когда пришла эта весточка, моя мама уже 6 лет ходатайствовала визу на выезд. Но, мой папа был военным! А за то, что мать скандал подняла, что дочери парткома ПЯ4, дали ведомственную трёхкомнатную, когда ни она, ни муж её не работали у Антонова, то мамаше приписали «национализм». А потом и папаше. О семье по маме будет другой рассказ.

Так вот. Мама познакомилась в ОВИРЕ, в Киеве с двумя еврейскими женщинами, Региной и Розой, по фамилии Muz. Оказалось, что их отец, Йосиф, был секретарём компартии в районе Сан-Мартин, а мой дед, Федот Борисюк, был секретарём в Бериссо. А ещё настольно судьба переплелась, что обе семьи из Волыни, а потом мы узнали, что тётка Регины, и тётка мамы, разделяли камеру и при поляках, а как вошли борщовики на Волынь, то и сидели вместе до 1953г в Коми АСССР!!!

Я их узнал при жизни. Тётя Регины ещё увидела своих правнуков в Ришон-ле-Ционе в 1995г., а тётя моей мамы умерла в Маневичах в 1971г.

Но этого, они ещё не знали, когда сидели часами на деревянных лавках ОВИРа.

Но, несмотря на то, что моя мама была гражданкой Аргентины, не разрешали выезжать, без приглашения родственников. А получилось у мамы, почти трагикомично. В Аргентину приехали, три сестры моей бабушки, по девичьей фамилии Горайчук. В Аргентине всегда указывалась девичья фамилия, но гебня нарочно не признавала семейные узы по матери, хоть и были представлены доказательства родственности.

Мусы смогли уехать в 1971г. Они нашли Борисюков в Буэнос-Айресе. Один из них, не имея никаких родственных связей с нами, выступил в роли родного дяди мамы и сделал приглашение, совершенно бесплатно, и сам заплатил за все ходатайства (не захотел взять у Мусов ни копейки, ни за что). И так, в июне 1972г у нас были все бумаги.

Но тут ещё загвоздочка: с моего папы потребовали деньги за диплом и за кандидатскую. Всего 6.800 рубликов. «Жигули» стоили 4.300. Но и тут Волынь не подвела. Кто по 100, а кто и по 10 за месяц родственники собрали нужную сумму.

Эта сволочь, Сифоров, чуть не сдох. Уже ничего не мог придумать. Что только нам не устраивали, чтоб так красивенько, засадить, расскажу в другой раз. Но мы выехали.

Когда приехали в Аргентину, нас встретили в порту Мусы и тётя Шура с двадцатитрехлетней дочерью Машей, которая родилась в Аргентине, но по-русски говорила без акцента. У неё была маленькая машинка, Renault Gordini, куда поместился я со шмотками, а родители, с тётей Шурой, поехали на электричке. Для нас сняли комнату в домике у одной русской старушки, Зинаиды Григорьевны Сапожниковой (д), по первому браку, Скилиоти, а по второму Шлехта (эта фамилия известна многим). Ей уже было почти 80 лет, дом был страшным, да ещё у неё был очень старый и страшно вонючий двортерьер, по кличке «Мурзик». Мы прожили у тёти Зины с 20/01/1973 по 24/05/1973…

Так что там было дальше…

Русские, нас называли «советчиками». Я имел честь познакомиться ещё с самыми старыми эмигрантами, белогвардейцами и с теми, кто после войны приехал.

Что поражало у русских, особенно тех, что считал себя из голубой крови, это то, что жили только пафосом. Жили бедно, дома их были убогими, невероятно грязными, но сколько выпендрёжа!

Представьте себе, старуха лет за 100, сидит в грязном разваленном кресле, в доме, когда-то шикарном, но в котором наверно лет 40 не проводили генеральной уборки, а стены не красили с XIXв, а у этой старухи, развалины, одетой как в 1917г, ещё есть и бедная родственница, которой за 70… Ну, типа, были дети, внуки, а может и правнуки (в 12 лет трудно угадать возраст). И вот на патио, вползает младенец, месяцев 8 (одноразовых подгузников в те времена и здесь не было, хотя были женские прокладки, активно рекламирующиеся по телевидению), явно обосранный, а старуха гласит: «Машенька, Машенька, подайте молодому графу горшочек!». В тот момент я про себя подумал: «Уже понятно, почему была революция 1917г!!!»

С другой стороны, с украинцами нам сразу повезло. Эта тётя Зина, дружила с поволжскими немцами Грюнерами, которые, в свою очередь дружили с одной украинкой, одной из моих будущих крёстных, Татьяной Ивановной Игнатенко. Она представила родителей одному из моих будущих крёстных, Алексею Римскому, который сразу представил своего кума Ивана Бойко, у которого была фабрика, которая выпускала электроизмерительные приборы, и он взял сразу папу на работу на ставку 200 долл. в месяц. По здешнему уровню цен, в те времена, это было примерно 2000 руб. Нулевой Фиат-128 стоил 1800 долл., Фиат-600 (как горбатый «Запор», но без горба) 1050, 1 кг апельсин 0,08; 1 кг свинины 0,45; 1 кг говяжьих бифштексов 0,65, яйца — 0,25 дюжина, проезд на автобусе 0,04. Что говорить! За 10.000 можно было купить домину или 3 трёхкомнатные квартиры. Иван Бойко извинялся, что это очень низкая ставка для инженера, но инженера ему не надо было, а так, чтоб мой папа мог подыскать что-то более подходящее. Что он и сделал.

Отрывок закончен, но я не дошёл даже близко, до чего хотел.