Весы

Балкер , порт Малага. Восемь человек вот уже полтора месяца ждут
замены, которую им обещают дать в каждом следующем порту. По контракту их
должны были заменить через 9 месяцев, но они на борту уже 10 с половиной.
Волнуются.

    Моторист Жора, всего два месяца на борту, перед этим долго работал на
спасателях, подбадривает:

-- Что это вы ноете: <10 месяцев, 10 месяцев>? Это разве рейс? Вот 18
месяцев - это рейс. Или 16 месяцев, не сходя на берег:

    Люди молча смотрят на Жору и не любят его. Им хочется домой, к теплой сисе и
детям. А Жорино лицо им напоминает о советском времени, ленкомнатах,
помполитах и что в город надо ходить по трое.

    К вечеру пришло сообщение от компании, что и в этом порту их не заменят,
потому что их сменщикам оказалось очень тяжело вовремя получить испанскую
визу. Поэтому их заменят в следующем порту - Касабланка, Марокко. С учетом
стоянки в Малаге и разгрузки, это дополнительные две недели, то есть, их
рейс растянется на 11 месяцев. Экипаж начинает грустить на полную катушку и
достает закупленные молочные продукты.

    Собираются у повара в каюте. Появляются усатые полные испанские проститутки.
Одна из них еще и в очках. Моряки, напившись молока, перекрикивают
магнитофон:

-- Если ты еще раз к ней прикоснешься, то я с тобой больше целоваться не
буду.

    Потом туда тащат меня с гитарой, и я пою песню <Как ты страшна>.

Девушкам
объясняют, что песня посвящается им. Усатые улыбаются.

     После того, как с девушками все-таки попрощались, закончилось молоко и
перешли на кефир. Потом всем предлагают взвешивание. Тащат из камбуза
большие круглые весы на 120 кг. Вешают их на стенку, на кривой гвоздик.
Внизу на крюк привязывают две веревочки и дощечку. Садятся на дощечку по
одному. Рядом стоящий объявляет вес, а все остальные комментируют. Всем
тепло и хорошо, кефир бередит душу. Когда приглашают на взвешивание матроса
Антипыча, то он вдруг почему-то артачится:

-- Не буду. Вот этот кривой гвоздь, на котором вся хрень висит, развернется,
весы сорвутся и ударят меня в лоб.

     Антипычу наливают еще стакан простокваши, и он скрипя сердце соглашается.
Как только он садится в люльку и поднимает вверх глаза, гвоздик
проворачивается, и весы ебенят его в переносицу.

     На следующее утро его черно-синее лицо видит другой матрос, Алик, и
рассказывает такую историю. Он летел домой. По самолетному проходу
стюардесса несла кому-то кофе, раскачивая шикарной задницей. Алик
засмотрелся на нее и был наказан. Стюардесса, проходя мимо Алика,
споткнулась, уронила на него кофе и засунула палец ему в глаз. Ожог был не
сильным, а вот за фингал и кровавый глаз он долго объяснялся своей жене:Источник