Сто лет назад или Об одной простой советской семье (часть первая)

1905 год. Город Балта, Подольская губерния

-Доба, чтоб тебе! Иди уже кушать, сейчас папа придет, а ты бегаешь невесть где! - с этитми словами старая (тридцати семи лет) Эстер, вытерла натруженные руки и тяжело опустилась на лавку. На пороге появилась Доба, старшая дочь Шлемы и Эстер Даян. Для приличия, попытавшись стряхнуть с босых ног уличную пыль, и не преуспев в этом, девочка проскочила к рукомойнику.

-Доба, папа имеет к нам с тобой очень важный разговор, - сказала дочери Эстер. - Мы с ним считаем, что ты уже взрослая и пора выдавать тебя замуж.

-Но мама, моя бат-мицве будет только через полгода! - возмущенно заявила девочка.

-Я помню, когда твоя бат-мицве. Я только хочу подготовить тебя к разговору с папой.. Папа разговаривал со старым Алтером. Его старший сын скоро должен приехать домой из армии.

-Мама, да Схарья совсем старик! Ему же уже намного больше двадцати! Вы с папой меня совсем не любите....

-Двадцать пять, счастье мое. Но зато он в армиии сделал что-то такое, что теперь они его отпускают домой, ты представляешь?...

Разговор матери с дочкой был прерван появлением отца семейства....

1906 год. Город Балта, Подольская губерния

-Доба, сердце мое! Хватит уже тебе бегать с этими сопливыми девчонками! Иди уже скорее домой, муж тебя ждет!.. - прокричала Эстер и быстро захлопнула окошко, спасаясь от удушливой жары. «Выкрест чертов», подумала она при этом - «За что моя девочка должна жить с этим?..»...

На самом деле, выкрестом Схарья Алтер никаким не был. Новое свое имя — Захар Стариков — он получил, можно сказать, случайно. Служил он палубным матросом на броненосце «Ретвизан», и проявил себя во время известной атаки японцев при Порт-Артуре не худшим образом, за что и был представлен к Георгиевскому Кресту. Да вот закавыка получилась — христианином-то он и не был, а креститься — не согласился. Командир судна, каперанг Щенсович и судовой батюшка договорились записать героя христианином заочно. Пока Схарья отлеживался с ранением, корабль его японцы захватили при попытке прорыва у Владивостока, но представление успело уйти в верха. Раны же, полученные бравым матросом, не предполагали дальнейшей службы, в результате чего в Балту вернулся георгиевский кавалер, незамедлительно женившийся, по воле отца, на двенадцатилетней Добе. Надо заметить, что Захар, послужив на флоте, считал себя человеком прогрессивным. Правда, не настолько, чтоб пойти против воли родителей в вопросе женитьбы. В общем, получилось так, что жениться на Добе, он, конечно, женился, но и жить с девочкой, как с женой, не стал, ожидая, когда та подрастет...

1913 год, город Балта Подольской губернии

-Реб Шлема, я слышал, ваш зять наконец вспомнил заповедь «плодитесь и размножайтесь»?

-Да, моя Доба, наконец, ждет ребенка. Вы знаете, реб Залман, сколько здоровья мне это стоило?

1913 год, город Балта Подольской губернии

Положив малышку спать, Доба еще долго стояла над люлькой, глядя на дочь. «Рыжая, надо же! В кого только такая?..» . Захар крепко спал, натрудившись за день. Занимался он не вполне подходящим правоверному иудею делом — этот потомок раввинов в ...надцатом поколении разводил … свиней. Нет, сам он не нарушал кашрут, а свиньи содержались на деревянном помосте, не касаясь еврейской земли..Но, все-таки, было в этом его занятии что-то, отчего соседи и знакомые посматривали на пару как-то... не очень дружелюбно.

Доба не одобряла занятий мужа, при этом понимая, что другого источника доходов у семьи нет. После волны погромов 1905-1906-го годов она всячески пыталась убедить мужа последовать примеру брата ее отца и уехать в благословенную Америку (куда, впрочем, ее дядя не попал, а попал он в Аргентину, откуда много лет спустя увез свою семью в Палестину, дав тем самым будущему Государству Израиль несколько поколений военных и государственных деятелей). Захар же, по флотской привычке, на все поползновения жены завести разговор об эмиграции, отвечал известным русским адресом...

1917 год, город Балта, Подольская губерния

-Маня, Мотэле! Где вас носит! Идите скорее, скоро папа придет! - уложив полугодовалых двойняшек спать, Доба вышла во двор позвать старших. От кучки детей, возившихся у вечной, непросыхающей лужи, отделились две худенькие фигурки в платьицах.(Не удивляйтесь, тогда платьица надевали и мальчикам. Не от хорошей жизни, конечно).

Войдя в дом, отец семейства не поцеловал, как обычно, детей, а, посмотрев рассеянно сквозь жену, уселся за стол.

-Что-то случилось, сердце мое? - озабоченно спросила Доба мужа. - На тебе лица нет.

-Что может случиться? Сожгли молдаване свинарник, а свиней с собой увезли. Василя-сторожа побили так, что еле жив остался...

-Ты ходил в полицию?

-Доба, счастье мое, был я в полиции. «Вы, говорят, жиды-мошенники. Сами крутите свои гешефты, а потом с жалобами вашими разбирайся.». Не будут они искать никого. Права ты была, уезжать отсюда надо. Царя прогнали, а стало-то еще хуже жить...

1918 год, город Балта, Подольская губерния

-Доба, дети, собирайтесь скорее! Завтра утром мы должны уехать!

-Куда уехать? Как мы бросим все хозяйство, дом?

-В Одессу. Я вас отвезу к дяде Шмуэлю. Там все-таки поспокойнее. Власть меняется всего раз в два месяца, а не так, как у нас. Зеленые, красные... Ты хочешь дождаться снова погромов?

1918 год, Одесса, Дурьяновский переулок

-Мама, не плачь! Я найду эти деньги... Я обязательно найду, где потеряла.. - с этими словами пятилетняя Маня выскочила из комнаты. Братик, посмотрев на неподвижно лежащую мать, заплакал и выбежал следом. Младшие, двойняшки, хлопая глазами, не понимали, что происходит. На шум заглянул сосед Мендель.

-Доба, что случилось?

-Деньги.. пропали деньги... Маня потеряла. Передали от мужа, она забрала и до дома не донесла....

-Потеряла?

Или, может, украли?

-Я знаю? Ой, горе...

...Через полчаса Мендель снова постучал в дверь. Протянув Добе газетный сверток, он мягко заметил:

-Кто ж ребенку деньги доверяет? Хорошо, что я нашел...

С этого дня Мендель нет-нет, да и приносил Добе для детей что-нибудь вкусненькое. Доба представляла себе, чем, примерно, занимается сосед и ее это пугало. Но прожить в то веселое время на Молдаванке, не имея знакомых бандитов было — невозможно.....

1930 год, местечко Кодыма, Молдавская АССР

Выйдя из поезда, Израиль не обнаружил обещанного комсомольца, который должен был его встретить.Оглядываясь по сторонам, он прошел на маленькую пристанционную площадь. Человек, к своим неполным тридцати, уже бывалый, успевший и послужить в Туркестане (лишившись, между прочим, за одну ночь всех волос на голове), и поработать на ленинградском заводе «Электросила», он приехал в Кодыму, будучи направлен Советской властью на помощь сельскому хозяйству. Внимание его привлекла рослая рыжеволосая девушка, так же, как и он, крутившая головой в поисках кого-то.

-Простите, вас тоже забыли встретить? - подошел к девушке Израиль. Покраснев, она смущенно сказала, что это она должна была встретить приезжего и проводить в Совет, да вот опоздала. Израиль, не менне смущенный, промямлил, что он и есть тот, кого поручено встретить.

Так получилось, что молодые люди часто общались по долгй службы (Маня, получив специальность бухгалтера, работала на электростанции, которой и руководил приезжий). Долго ли, коротко ли, а три года спустя у них родился первенец. Ребенок умер в Голодомор... Как, впрочем, умер и отец Израиля, Григорий. Родители перебрались к сыну, им казалось, что в этом благословенном краю голод не грозит.....В последующие годы, до войны, было разное... В 1937-м Израиля арестовали, обвинив черт знает в чем, но довольно быстро освободили... Загадка, но было именно так. Может, потому что крупный сельскохозяйственный район остался без главного энергетика. Может, были и другие причины. В том же году у них с Маней родился сын, названный в честь деда... Два года спустя-девочка. Манины родители не отставали -их младший сын был всего на два года старше племянника... И вот пришел 1941-й....

Август 1941-го,где-то под Харьковом

-Мама, мама! Там тетенька спит в траве, а рядом мальчик плачет!.. - Четырехлетний Гриша потянул маму за руку. - Пойдем!

Маня, с трудом выпрямившись, посмотрела в ту сторону, куда тянул сынишка. Трехлетняя Шурочка, пользуясь тем, что мама ее отпустила, тут же побежала к безразлично жующей лошади.

-Мама, присмотри за Шурой! - Попросила Маня и пошла за сыном.. На обочине, возле опрокинутой разбитой телеги, лежала женщина, а над ней заходился в бесшумном плаче мальчишка лет двенадцати, уже понимая, что мамы у него больше нет...

…..Под жарким августовским солнцем подвода ползла на восток. Антон, не проронивший ни слова с того момента, что Манины родители, сменяясь и бормоча что-то на непонятном ему языке, выкопали недалеко от дороги неглубокую могилку, в которую уложили его маму, завернув ее в белую простынь, неотрывно смотрел назад, стараясь навсегда запомнить это место. Маня, обняв его за плечи, ничего не говорила, только прижимала к себе. Она уже поняла, что у нее появился четвертый ребенок, при том, что третий еще не родился....

Июнь 1941-го, поселок Кодыма, Одесская область

Двадцать четвертого июня Манин муж прибежал домой непривычно рано.

-Все, я договорился! Меня отпускают. Завтра утром еду в Одессу, в военкомат.

-В Одессу?..

-Да, я ведь командир. Хоть и не служу ...Не могу я ждать призыва. И вот еще что... Вряд ли эта заваруха продлится долго, но, может, пожить тебе пока с детьми у родителей,а? И мама тебе поможет, да и мне спокойней будет...

-Ай, Сюнечка, не стану я на пару недель перетаскивать все хозяйство! Ничего, как-нибудь.....

Сентябрь 1941-го, Северный Казахстан, местная больница

-Маня, шли б Вы домой... Вам отдыхать надо, понимаете, от-ды-хать! Как врач говорю, упрямая ты девчонка! Нет, она еще не все горшки перемыла!

-Все, Сергей Николаич, уже иду.... Ой!.. Больно!.. Доктор!... Рано мне еще...

…... - Ну, вот и все, девочка у нас, Манечка. Маловата, конечно... Ничего, были б кости..

-Нанашко, а можно я малэньку потримаю? - Антон взял на руки завернутую в одеяло девочку. - Ой, та вона ж як кошеня! Ты така велика, а дочка чому малэсэнька така?

-Недоношенная она, Антон. Два месяца недоносила. Хорошо, что она жива осталась. Доктор сказал...

Март 1942-го, Северный Казахстан, местная больница

-А, Антон! Заходи, сейчас я маму позову.

-Не, нэ трэба! Я с Вами поговорить хочу. Тут такэ.... На нанашкиного мужа той.. Похоронку принесли... Я.. боюся я...- Антон протянул доктору серую бумагу. «...Ваш муж.. Израиль Григорьевич... Смертью храбрых ...Защищая Советскую Родину... Октября 1941...»

Октябрь 1941-го, Западная Белоруссия

-Ты сдурела? Мало того, что командир, ты не видишь, что он еще и еврей? Немцы спалят и тебя, и всех нас!

- Мама, он умирает. Ты хочешь бросить его так, в лесу?

Вздохнув и пробормотав что-то себе под нос, мать взялась помогать....

Январь 1944-го, Северный Казахстан, местная больница

Закончив осмотр больного, поступившего в срочном порядке с железнодорожной станции, доктор закурил и попросил помогавшую ему сестру:

- Софья Семеновна, пошлите, пожалуйста сторожа за Маней. Кровь нужна. Странно, как он жив-то до сих пор...

-А, Маня! Ну что, пожертвуешь собой снова? С твоей первой группой сколько уже кровных братьев у тебя? Взвод наберем?

-Не знаю, Сергей Николаич... А что с ним?

-Его из Белоруссии привезли. Представляешь, два года с дыркой в груди пролежал в деревне какой-то... Он уже больше месяца без сознания. А тут еще пока везли, простыл, рана открылась, кровопотеря сумасшедшая..Его в Оренбург везли, в госпиталь, да побоялись,что не доедет. Крепкий мужик. Кстати, из ваших.....Ну, ложись, Маня, сейчас будем у тебя кровь пить.

Маня привычно улеглась на высокий донорский стол и посмотрела вниз, на безвольно висящую руку больного. «Нет, этого быть не может... Он же погиб...Мало ли у кого наколки какие... »..

- Маня! Что с тобой? Тебе плохо?

-Сергей.. Николаич, как его фамилия?

-Не знаю, в сопроводительных одни прочерки. Я так понимаю, что эти, которые прятали его, уничтожили документы, а он ....Да что с тобой, в конце концов?!

-Снимите ширму, доктор. ..Ширму.. ..Доктор!!...

После войны Маня с семьей, ее родители с младшими, мама Израиля с младшей дочкой вернулись в Кодыму. Один из братьев Мани, Семен, погиб в 41-м. Младший брат Израиля погиб в предпоследний день войны, в Праге.... Двое Маниных братьев вернулись живыми, щеголяя орденами и медалями. Еще бы-один-летчик, другой-разведчик-диверсант. Забегая вперед, замечу, что у диверсанта Страна отобрала ВСЕ награды в 1979-м, когда он с семьей затеялся уехать... Так и написали в подъезде его дома-предатель Родины недостоин боевых наград....

В августе 45-го Маня родила дочь. Ребенок был слабым, болел всеми возможными и невозможными болезнями.... Дитя войны, так говорили тогда... Девочка выжила, несмотря ни на что, став, естественно, любимым и самым балованным ребенком в семье. Антон остался со своими нанашками (кстати, с тех пор в кодымских краях крестных так и зовут, западное словечко прижилось). Израиль до самой смерти своей искал семью, которая его спасла, да так и не нашел...