«Отмыться не получится, но она не отступит!» Новый "диагноз" Долиной, что её пугает больше всего?

 Она только вошла в фазу настоящего безумия, когда факты больше никого не интересуют, а реальность объявляется враждебной пропагандой. Лариса Долина проиграла. Проиграла публично, громко и окончательно. Но вместо того, чтобы принять поражение, она решила сыграть ва-банк и сделать вид, будто никакого решения не существует.

«Закон законом, а я тут живу», именно так сегодня читается настроение окружения артистки.

И это уже не юридический конфликт. Это демонстрация презрения к самой идее равных правил. Это спектакль с плохим сценарием, где главная героиня уверена, что зрители обязаны аплодировать вне зависимости от качества игры. Суд сказал своё слово. Квартира не её. Точка. Но в параллельной реальности, где давно обосновалась Долина, существуют другие законы: закон стажа, закон званий, закон аплодисментов двадцатилетней давности. И самый главный закон под названием «со мной так нельзя».

Источники из окружения певицы уже не стесняются формулировок. «Она искренне не понимает, как вообще можно требовать от неё освободить жильё», Потому что внутри давно закрепилась установка, что народная артистка это не субъект права, а отдельная категория бытия. И вот здесь начинается самое интересное. Психолог Вероника Степанова, разбирая эту ситуацию, прямо говорит о типе личности, который не выносит отказа. Для таких людей любое несогласие выглядит как предательство, а любое поражение воспринимается как заговор.

«Это люди, которые не спорят с реальностью. Они её отрицают» - звучит "диагноз" Долиной.

По словам специалиста, Долина привыкла жить в режиме безусловного одобрения. Годы сцены, постоянное подтверждение собственной значимости и окружение, которое боится сказать лишнее слово, сформировали крайне опасное ощущение неприкосновенности. И когда внезапно выясняется, что закон не делает скидок на регалии, начинается паника. Самое болезненное для Долиной вовсе не перспектива переезда. Самое болезненное это публичное унижение. Это осознание того, что больше нельзя спрятаться за кулисами и громкими титулами. Что общество впервые смотрит не снизу вверх, а прямо в лицо.

«Она боится оказаться обычной», подчёркивает Степанова.

Эта фраза объясняет всё. Потому что быть обычной означает подчиняться тем же правилам, что и остальные. Платить по счетам, освобождать жильё, если оно тебе не принадлежит, исполнять решения суда без истерик и демонстративных жестов.

Отдельная линия этого фарса это деньги. Степанова отмечает болезненную фиксацию артистки на финансовой теме. При внешнем благополучии и многолетних гонорарах, страх потерять контроль над деньгами стал почти навязчивым. В интервью, в комментариях, в жалобах постоянно всплывает один и тот же мотив.

«Мне всё это обошлось слишком дорого».

Именно эта жадность, по мнению психолога, и стала топливом для катастрофы. Не мошенники, не обстоятельства, а банальное нежелание смириться с тем, что сделка означает последствия. Сегодня Долина оказалась в ловушке собственной репутации. Любое её действие выглядит хуже предыдущего. Любое молчание читается как высокомерие. Любое оправдание звучит как издевательство.

«Её травят» - жалуются её сторонники.

Но люди видят другое. Они видят человека, который проиграл и отказался это признать. Человека, который продолжает жить в чужой квартире, называя себя хозяйкой. Человека, который ставит собственные удобства выше закона. Самый страшный итог этой истории даже не в судебных актах. Самый страшный итог в том, что народная любовь перестала быть безусловной. А это для публичного человека страшнее любого выселения.

«Отмыться не получится, но она не отступит!», резюмирует Степанова.

И, пожалуй, это главный приговор. Потому что аплодисменты можно купить. Интервью можно согласовать. Но уважение не возвращается по решению суда. Оно либо есть, либо исчезает навсегда. Сегодня Лариса Долина борется уже не за квадратные метры. Она борется за иллюзию исключительности. И именно эта борьба выглядит самой отчаянной и самой проигрышной во всей истории.

17 мгновений КИНО

Сегодня