Как правильно опорочить либерала

 Лучший способ опорочить российского либерала — предоставить ему слово. Не, серьёзно, даже если пытаться присочинить про либерала что-то плохое, всё равно фантазии не хватит сочинить такое, что либерал сам про себя совершенно добровольно расскажет. Сколько раз убеждался: думаешь про либерала плохо, а оказывается, что настолько плохое тебе даже в голову не приходило.

Вот, например, идёт передача «Исторический процесс». С одной стороны там Кургинян, а с другой — телеведущий Сванидзе. Про Сванидзе вроде бы уже столько всего сказали, что, казалось бы, добавить уже невозможно. Ан нет. Надо просто дать говорить самому Сванидзе. И Сванидзе нам тогда про Сванидзе расскажет много такого, чего бы мы сами про него сочинить никогда бы не смогли.

Просто потому, что у нормальных граждан логика работает не так. У них в логике есть некоторая последовательность, — ну, хотя бы на коротких отрезках времени, — поэтому им крайне тяжело догадываться до того, до чего запросто догадывается либерал.

На десятой минуте передачи гражданин Сванидзе сообщает: генерал Корнилов предложил ввести жестокие наказания за антигосударственную пропаганду, восстановив, в том числе, смертную казнь. Это по плану Корнилова и Керенского должно было бы спровоцировать массовые выступления пробольшивистских масс, после чего Корнилов бы эти массы решительно подавил, посадил и расстрелял, что устранило бы большевиков с политической арены. Я повторюсь: это рассказывает сам Сванидзе. Не Кургинян, не приглашённый свидетель, сам Сванидзе.

Проходит всего десять минут (возможно, во время записи передачи прошло чуть больше), и Свандизе совершенно не стесняясь сообщает: Корнилов всей душой стремился к демократическим преобразованиям и вообще был видным демократом. Его целью была свобода совести, слова, митингов и собраний, — он, Корнилов, про это даже написал в своей программе.

Может ли нормальный человек до такого догадаться? Думаю, нет. У нормального человека намеренное провоцирование мятежей, суровые кары за выражение собственного мнения, разгоны демонстраций и физическое уничтожение политических соперников ну никак не вяжутся с установлением демократии, свободы слова и митингов, а также равенства перед законом. Нормальный человек, конечно, может порассуждать о целесообразности всех этих мер, спору нет, но он отдаёт себе отчёт, что это всё — как раз вещи, противоположные демократии и либеральным свободам.

Но у Сванидзе не так. У него первое второму не противоречит, а напротив подтверждает. С его точки зрения, Корнилов пытался физически уничтожить большевиков и им сочувствующих, а значит был за либералов и демократов. То есть, либералом и демократом. Да, Корнилов хотел запретить определённого рода пропаганду, но ведь он же хотел запретить только неправильную, большевистскую пропаганду! И разрешить правильную, либеральную. Такое свободу слова не нарушает. Вообще, если либералам можно говорить и делать что угодно, а их противникам — нельзя, это и есть настоящее соблюдение всех прав человека.

Такая она, демократия у наших демократов.

Нормальный человек не понимает, как можно прямо противоречить собственным же словам уже через десять минут после того, как они были произнесены. Но это только потому, что он не в теме. Он не понимает, что тут нет противоречия. Просто нормальный человек не умеет так думать, как думает либерал. У нормального человека не вошло в привычку использование риторики, никак не связанной с сутью происходящего. Либерал же привык говорить то, что выгодно говорить. Даже прекрасно зная, что это положению вещей совершенно не соответствует. Настолько привык, что для него в этом нет даже внутреннего противоречия. Он уже не только говорит, он уже думает так. «Да, мы разрешили говорить нам и запретили нашим противникам, это и есть демократия — ведь мы же демократы». Надо понимать, «демократией» просто называется выгодное либералу положение вещей.

Идём дальше. Сразу после Корнилова Сванидзе при поддержке приглашённых им свидетелей поведал про ещё одного известного демократа — Ельцина. Какой тот был молодец, как заборол тоталитаризм и ввёл свободные выборы, независимую прессу и соблюдение прав человека.

Проходит десять минут, и Сванидзе пеняет приглашённому в студию Руцкому на непорядочность последнего. Дескать, Руцкой Ельцина критикует, а ведь всем обязан Ельцину. Вот смотрите, — рассуждает Сванидзе, — Ельцин сделал Руцкого генералом. Руцкой замечает, что стал генералом после окончания генеральской академии и приказ о присуждении звания был подписан президентом СССР, а не РСФСР. Ну, — говорит Сванидзе, — мы ж понимаем, что без согласия Ельцина ничего бы этого не было бы.

Из тюрьмы Руцкого тоже выпустил Ельцин, — продолжает Сванидзе, — не хотел бы такого Ельцин, не дал бы выпустить. Руцкой был избран губернатором Курской области. Чего тоже не могло бы произойти при неприятии Ельцина.

То есть, из слов Сванидзе напрямую следует, что Ельцин фактически был диктатором. Он лично контролировал работу режимных институтов (которую в демократическом обществе должен контролировать только закон). Он говорил судебной системе, кого считать виновным. И даже позволял или не позволял выигрывать выборы.

По тем критериям, которые приводят сами же либералы, нарушены все основные принципы правового демократического общества. Причём, о несомненном их нарушении сообщает сам же Сванидзе: «ну не надо, мы ведь все понимаем, что не хотел бы Ельцин»… Ещё можно было бы понять, если бы они при Ельцине нарушались кем-то другим, но Сванидзе прямо говорит, что их в регулярном порядке нарушал сам Ельцин. Однако это совершенно не мешает Сванидзе рассказывать об успехах Ельцина на ниве взращивания российской демократии.

И тут тоже: нормальные люди просто не умеют думать в этом ключе, потому что мало тренируются. Нет никакого противоречия. Принципы правового демократического общества нужны либералу лишь для того, чтобы изобличать неугодных. Угодному не надо их соблюдать — он и так угоден. Он и так правильный. Мысль, крайне странная для нормального человека, для либерала, напротив, интуитивно понятна и совершенно очевидна. Либерал даже не замечает, что пользуется этой мыслью. Сванидзе, например, проделал такое дважды за полчаса. Это, конечно, вызвало недоумение. Но у него, наоборот, возникло недоумение: чего это все недоумевают? Ему ведь даже не кажется, что он кого-то обманывает, просто у него логика так работает.

Работа логики отлично видна даже через саму постановку вопроса с Руцким. Сванидзе обвиняет его в непорядочности: дескать, Ельцин всё ему дал, а Руцкой… У меня сейчас нет цели защищать Руцкого, но по его словам было видно, что он воспринял обвинение в непорядочности в том же ключе, в котором воспринимает его нормальный человек: непорядочность — противоречие основным моральным нормам общества. Бесчестность. Для высокопоставленного политика порядочно следовать общественным интересам. Ельцин, — с точки зрения Руцкого, — им не следовал, оттуда возник конфликт. Я не знаю, думает ли Руцкой так на самом деле и настолько ловко притворяется, однако нормальный человек наверняка трактует ситуацию именно так. С точки зрения нормального человека порядочный Руцкой должен руководствоваться именно такой логикой. И, напротив, было бы непорядочным, если бы Руцкого Ельцин чем-то бы чем-то купил и заставил в обмен нарушать народную волю.

Поэтому нормальному человеку кажется странным, когда Сванидзе пеняет Руцкому именно на то, что с точки зрения нормальных людей как раз порядочно: не продался. Однако тут тоже всё просто. Либерал Сванидзе по-другому трактует слово «порядочный». В общериторическом случае это слово на его языке означает «неугодный либералам», но есть и, так сказать, «глубинный контекст» — то бишь, как это, судя по всему, либералу мыслится.

С точки зрения либерала «порядочность» — это как бы коммерческое, а не моральное понятие. Оно означает «вассальную верность». Непорядочность, это не нарушение морали, нравственности или, там, божьих законов, это просто такая графа в резюме, полезная для дальнейшего трудоустройства. И Сванидзе совершенно логично, — с точки зрения такой логики, — говорит Руцкому: что ж ты это? Кто же тебя теперь к себе в вассалы-то возьмёт с таким отношением к сюзерену? Тебе, значит, материальные блага, а ты что в обмен?

Правду ли говорит Руцкой или нет, но его слова находятся в поле логики нормальных людей: порядочный политик должен действовать в интересах народа, а не вышестоящего политика. Если он видит, что вышестоящий политик грубо нарушает интересы народа, то он должен вступить с ним в борьбу и не отступать ни при каких условиях. Чего бы это ни стоило. Да, можно говорить, что так бывает далеко не всегда, но по идее так должно быть — это логика нормального человека.

Сванидзе же мыслит в поле совершенно иной логики. С его точки зрения, как максимум, при несогласии можно собрать вещи и уйти. Как максимум. А лучше, конечно, получать зарплату и делать что скажут. И совесть, — даже если она есть, — будет чиста. «Это ж не я». «Я ж не по своей воле». «А какой выход? Все же так делают». Потому что в ином случае ты нарушаешь основной пункт вассального контракта и тебя больше в вассалы не возьмут. Ибо для сюзерена важно не то, что ты раньше служил другому сюзерену, а что ты делал всё, что тебе скажет текущий сюзерен.

В быту граждане уже начали привыкать к такому варианту трактовки слова «порядочность», но воспитание на советских (и даже на американских) фильмах всё ещё не позволяет им транслировать данный подход на всю политическую идеологию в целом. Если политик просто собирает вещи и уходит, завидев государственные преступления со стороны вышестоящих лиц, то такой политик просто нарушил свой долг. Нормальному человеку ясно, что именно в этом случае политик поступил непорядочно.

Иное дело те, кто уже много десятков лет живёт строго в рамках «вассального» подхода. Им, наоборот, странно, что у других как-то иначе. Что другие всё ещё сохранили какую-то часть своего сознания вне пир-ту-пир коммерции. Что для кого-то наличие оплаты всё ещё не является достаточным обоснованием для совершения какого угодно поступка и даже для произнесения каких угодно прямо или косвенно заказанных к произнесению слов.

Поэтому Сванидзе крайне странно, что его блестящее доказательство почему-то не было воспринято так, как он того ожидал. Другим же, напротив, странно, что он таковое вообще считает доказательством. У них ощущения, как если бы школьный хулиган стал бы критиковать отличника: «он не прогуливает, делает уроки, окна не бьёт, не бухает перед подъездом». Да, с точки зрения хулигана всё это — доказательства, лучше которых уже и не надо. Но действуют почему-то только на других хулиганов. С точки же зрения нормальных, так не ругают, а, наоборот, хвалят.

Либералы сокрушаются, что «народ не тот». Что ни передача, 85% против Сванидзе и только 15% — за.

И действительно, народ совершенно не тот. Совершенно не тот, что они. У народа совершенно иная логика, совершенно иные определения терминов и совершенно другие представления о порядочности. Отсюда решительное, всё нарастающее неприятие подобных Сванидзе либералов. Ибо они, либералы, с точки зрения нормальной логики — ни дать, ни взять, инопланетяне какие-то. Вроде бы те же слова говорят, но язык как будто бы совершенно другой. Вроде бы доказывают чего-то, а доказать всё время получается прямо противоположное тому, что хотелось доказать.

Лучший способ опорочить российского либерала — предоставить ему слово. Можно даже не отвечать, они сами справятся.