Секретная технология Ленина: дать народу возможность делать историю

На фото: революционный митинг, октябрь 1917 (Фото: ТАСС)

Евгений Берсенев

Отношение к свершившейся 108 лет назад Великой Октябрьской революции в нашей стране могло меняться в зависимости от руководства и усилий пропаганды, но никогда не было равнодушным.

Ведь революция стала беспрецедентным событием в плане использования социальных технологий, о которых продолжают спорить, тем более что они и сейчас используются самыми разными политическими силами.

Историк, публицист Глеб Таргонский выделил ключевую социальную технологию Великой Октябрьской революции:

— Главный, стержневой сюжет тех событий — проявление субъектности нашего народа. Она была выражена в том, что впервые за всю историю нашей Родины у народа в лице его большинства (рабочие и крестьяне составляли до 90 процентов населения) появилась возможность влиять на историю.

Это вылилось в создание Советов, которые рождались самой народной средой. Посредством прямой демократии народ сделал выбор в пользу социализма и винтовкой проголосовал за него.

Понять, почему это произошло, — значит, уяснить всю логику именно народной истории нашей Родины, когда, впервые получив власть в виде винтовки, народ распорядился ею в своих, прежде всего — экономических, интересах.

«СП»: Почему это стало возможным?

— Потому что большинство понимало, что такое интересы того класса, к которому ты принадлежишь. Психология «общего дела», «интересов мира и общины» тогда победила психологию, условно говоря, «ведра с раками», где каждый хочет вылезти по головам других или затащить других на дно.

Конечно, сейчас многие пытаются подменить этот тезис установками «крестьяне хотели другого», «их обманули» и тому подобными тезисами. Однако, 1917 год — это не 1992-й. Если бы большинство населения в лице рабочих и крестьян поняли обман, Советская власть не удержалась бы и месяца.

«СП»: Есть какие-то эпизоды Великого Октября, которые до сих пор малоизвестны широкой публике, или им уделяется недостаточное внимание?

— К сожалению, сейчас в массовом сознании память о ключевом событии российской истории заменяется мифологией, причем зачастую неинтересной и оскорбительной для нашего народа.

Согласно этой мифологии, народные массы оказались обмануты, оскорблены и унижены кучкой абсолютно некомпетентных авантюристов. Нашим предкам отказывают и в уме, и в смекалке, в понимании своих интересов. Кроме того, у обывателя складывается о той революционной эпохе в целом эклектичная, противоречивая и лживая картина. В ней Ленин свергает царя, в ней горстка немецких денег крушит государство благоденствия, в ней пьяные солдаты, матросы, крестьяне и рабочие издеваются над интеллигентными профессионалами.

Услышать или прочитать про интересные аспекты процессов как революции, так и контрреволюции сложно, так как все перекрывается самой настоящей русофобской какофонией. А ведь происходило очень много интересного.

«СП»: Что вы бы отметили?

— Например, тот факт, что Октябрьская революция — логичное продолжение Февральской революции. Как англичане и французы контролировали больше половины российской промышленности и диктовали противникам большевиков свою волю.

Как с нуля создавались органы власти, которые начинали эффективно работать в условиях жестокого кризиса. Чего стоит история создания милиции, которая, кстати, появляется не 10 ноября 1917 года, как думают многие, а гораздо раньше.

Милиция, которую формируют из рабочих и студентов, и она практически в полном составе присягает новой, советской власти!

«СП»: Насколько верхам сегодня удается нивелировать значение Великого Октября? Я имею в виду, среди прочего, недавние «Хроники русской революции» Кончаловского.

— Если говорить про «Хроники», то это совершенно неоригинальный продукт. Года примерно с 1988-го нас кормят однообразной пропагандистской кашицей, цель которой очевидна — выработать ненависть по отношению к своим предкам, комплекс неполноценности, признать, что вся политика после 1917 года — это кровавый морок.

Под эту музыку когда-то разваливали нашу Родину, а в тех бывших республиках, где возобладало мнение, что «во всем виноваты красные, советские (и соответствующие национальности, в первую очередь русский народ)» продолжают погружаться в хаос. И это страшный, но неизбежный урок истории.

Политолог Сергей Черняховский сомневается, что действия большевиков в революционный период укладываются в понятие «социальные технологии».

— Я бы назвал это особым искусством. Что в нем присутствует? Чувство ритма событий, ощущение их темпа, способность организовать массы и уловить момент, когда элиты разобщены. Это также умение предугадать состояние нарастающего кризиса, оценить готовность тех сил, на которые ты ставишь, к решительному движению вперед. Здесь многое можно перечислять. И, конечно, это всегда было искусством на грани гениальности.

«СП»: Почему власть в постсоветский период упорно не желает признавать значение Октябрьской революции? Не желает снова сделать 7 ноября выходным днем?

— Знаете, вчера была показана последняя серия фильма Кончаловского. Этот кинороман достаточно противоречив, хотя, безусловно, интересен.

Там есть такой момент, когда помощник военного министра Временного правительства, в прошлом начальник артиллерийского управления генерал Маниковский говорит о большевиках: «По крайней мере они сделали то, чего мы не могли добиться ни от Керенского, ни от царя — национализировали всю военную и оборонную промышленность и собрали все мощности страны в один кулак». Он произносит эти слова где-то в начале 1918 года, здесь отчасти ответ на ваш вопрос.

Естественно, те, кому не нужен этот праздник, в первую очередь боятся, что их поставят под контроль общества, национализируют их предприятия…

«СП»: Иными словами, боязнь господствующего класса.

— Не только. Тут две боязни стоит отметить. Боязнь классовая, что отберут незаконно имеющиеся прибыли и привилегии. А вторая — боязнь обывателя. Помните, как было у Маяковского: «Мы только мошки, мы ждем кормежки. Закройте, время, вашу пасть! Мы обыватели — нас обувайте вы, и мы уже за вашу власть».

Это боязнь потрясений у обывателя, того, что надо будет за что-то отвечать, в чем-то активно принимать участие. Эта боязнь тоже помогает правящим олигархическим группам сохранять свои привилегии в конечном счете. Хотя, на фоне боевых действий и возможных будущих войн, опыт большевиков, в плане той же национализации, следует учитывать.

Наконец, праздник Октябрьской революции был в первую очередь днем мечты. Мечты о новом справедливом мире. И те, кого называют правящими классами, говоря немножко шаблонно, боятся мечты о будущем, о лучшем, справедливом мире. Потому что эта мечта угрожает сделать массы непослушными навязываемой диктатуре олигархата.